Гибель «Демократии» - Владимир Руга

– Проходите, поручик, и присаживайтесь к столу, – предложил Николай Иванович. – Угощайтесь без всякого стеснения, вы же наверняка голодны с дороги. На интерьер не обращайте внимания. Вечерней порой эти кабинеты служат местом для свиданий несколько иного толка, поэтому обставлены соответствующим образом. Владельцем ресторана полностью продумана система, позволяющая парочкам попадать сюда, избегая лишних глаз. Как видите, гнездо порока может послужить благому делу.

– Какому делу? И при чем здесь я? – напрямик спросил Петр, опустившись на стул.

– Господин Шувалов, – сказал Гучков, пристально глядя на офицера, – я встречаюсь с вами по просьбе моего брата. В Петрограде очень сильно озабочены ситуацией, сложившейся после гибели дредноута «Демократия». Некие силы повели самую настоящую войну за смещение морского министра. Но как стало известно, это только прелюдия. Есть все основания полагать, что на очереди глава военного министерства. Вы понимаете, чем это грозит России?

– По правде говоря, не очень, – ответил Петр, подумав про себя с тоской: «Ну почему каждый политик считает, что его отставка – как минимум пролог катастрофы вселенского масштаба? Романовы более трехсот лет правили Россией, а ушли в небытие, и страна того словно не заметила. Уж как с Керенским носились – спаситель отечества! А кто он сейчас – пустое место, даже в Думу с трудом прошел». Однако последующие слова Николая Ивановича заставили Шувалова иначе взглянуть на положение дел.

– Сейчас середина августа. В сентябре заседания Думы начнутся с обсуждения программы дальнейшего вооружения русской армии, – начал пояснения Гучков. – Разработанная под руководством моего брата, она должна послужить основой коренного преобразования военных сил республики. Но у нее есть и могущественные противники. Они предлагают по-прежнему ориентироваться на огромные людские ресурсы России и отказаться от выпуска в мирное время дорогостоящей военной техники вроде танков и аэропланов. Мол, в ближайшее время войны не предвидится, а в случае чего просто выставим многомиллионную армию. В обмен на это союзники охотно снабдят нас всем необходимым. Получается, опять будем оплачивать русским пушечным мясом собственную техническую отсталость.

От возмущения Гучков всплеснул руками. Строго посмотрев на Петра, словно тот выказал поддержку антипатриотической доктрине, продолжил ораторствовать:

– Представители противоположного лагеря предлагают закупать в небольших количествах все современное вооружение за границей. По их утверждениям, развитие собственного производства якобы выгодно только небольшой группе владельцев металлических заводов. На самом деле под прикрытием демагогии о сохранности государственной казны сторонники так называемой дешевой армии намереваются подпитывать деньгами чужую промышленность. Вдобавок они вольно или невольно ставят нашу страну в полную зависимость от благоволения иностранных правительств. Если Александр лишится своего поста, предложенная им программа наверняка провалится. Чем это обернется для армии, можете себе представить.

– Но что же в данных обстоятельствах требуется от меня? – с искренним недоумением спросил поручик.

Гучков улыбнулся, забавляясь реакцией слушателя. Потом стер улыбку и ответил вполне серьезно:

– Как нам стало известно, в ходе следствия всплыла фигура некоего господина Калитникова. Он занимает не последнее положение среди так называемых «москвичей», или, говоря по-другому, капиталистов новой формации. Именно они всеми силами противодействуют усилиям военного министра по перевооружению нашей армии. Если удастся доказать их связь со взрывом в Севастополе, мы вновь окажемся на коне.

– Но позвольте, – довольно невежливо перебил Петр, – мои полномочия как офицера контрразведки весьма ограничены. Они простираются не далее выяснения характера встреч упомянутого вами лица с человеком, чья связь с турецкой разведкой доказана. Все прочие обитатели Москвы, независимо от их политических пристрастий, являются для меня табу. Если существует заговор, угрожающий основам демократического строя, то здесь скорее епархия Комитета общественной безопасности. При всем желании попытка помочь военному министру приведет меня к нарушению служебных инструкций, на что я пойти никак не могу. Даже если на карту поставлена судьба русской армии.

– Браво, поручик! – неожиданно воскликнул Гучков. – Что вы дадите именно такой ответ, предсказал ваш начальник – почитатель библейских сюжетов в живописи. Он же, сославшись на события совсем недавнего прошлого, связанные с поисками германского золота, предложил выход из тупика. Поскольку официально вы все еще находитесь в отпуске, то Александр Иванович просит вас, подчеркиваю – просит – в частном порядке заняться расследованием всех, повторяю всех, обстоятельств гибели «Демократии». Что вы скажете на это?

– Конечно, мне лестно выполнить личную просьбу министра, – задумчиво произнес Шувалов, – тем более что за ней, полагаю, действительно стоит забота о государственных интересах. Но, ссылаясь на операцию, участником которой мне довелось быть, учитываете ли вы, что я действовал не один? Причем некоторые из моих действительно незаменимых помощников работали вовсе не бескорыстно.

Вместо ответа Гучков поставил на колени портфель из прекрасно выделанной кожи, раскрыл его, вынул оттуда увесистый сверток, перевязанный бечевкой. Передав пакет поручику, Николай Иванович радостно объявил:

– Полковник Артемьев сообщил мне об этом нюансе, поэтому вот вам некоторая сумма на первое время. Нанимайте, кого хотите, покупайте нужные сведения – все на ваше усмотрение. Понадобится еще, обращайтесь немедленно, И никаких расписок, никаких отчетов! Главное – добейтесь результата.

– А если он не устроит министра? – поинтересовался Шувалов, вертя в руках сверток с деньгами. – Если в природе не существует связи между диверсантами и его политическими противниками? Если это сделали монархисты или те же турки? Как быть тогда?

Лицо капиталиста снова озарила улыбка. Довольный, что согласие поручика практически у него в кармане, он пояснил:

– Ваш начальник был настолько любезен, что предупредил о бессмысленности попыток требовать от вас фальсифицированные результаты. Поэтому изо всех сил ищите истину и представьте ее на общественный суд, какой бы она ни была горькой. Мы просто уверены, что трагедия в Севастополе имеет политическую подоплеку. Необходимо только найти железные доказательства. Сделайте это, и вы не пожалеете!

– В таком случае, – ответно улыбнувшись, сказал Шувалов. – сообщите мне, когда и от кого я смогу получить первичные сведения о пресловутых «москвичах»?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

–Итак, Петр, вопреки здравому смыслу ты ввязался в новую авантюру, – в голосе Вельяминова слышалось явное осуждение. – Рану хоть толком залечил? Больно вид у тебя не курортный – осунулся, глаза запали: Или вместо лечения амуры крутил до полного истощения?

Шувалов слушал ворчание старика с легкой улыбкой. За Иваном Леонтьевичем водилась привычка ворчать по всякому поводу. Особенно от него доставалось современным порядкам. Иногда Петр пытался с ним спорить, указывая на положительные результаты демократических преобразований. Однако Вельяминов оставался непоколебим, словно горный утес. По его твердому убеждению, недостатки прошедшей эпохи никак нельзя сравнивать с безобразиями, порожденными новым строем.

И все же, несмотря на некоторое расхождение во взглядах, отставной надворный советник относился к молодому офицеру по-отечески. Поручик также тянулся к Ивану Леонтьевичу, видя в нем наставника и старшего товарища. Петр надеялся на поддержку со стороны ветерана политического сыска. Оставалось только уговорить его поработать на благо тех, кого Вельяминов на дух не переносит – нынешних властителей России.

– Чего греха таить, не обошлось без амуров, – сказал Петр, как бы винясь. – Но все они отошли в сторону, когда пришлось впрячься в расследование гибели линкора.

– Куда же они там, в Севастополе, глядели?! – в сердцах воскликнул Вельяминов. – В мирное время в своей гавани потерять такой огромный корабль. Он же наверняка огромных денег стоил!..

– Немногим более двадцати миллионов рублей золотом, – обронил поручик. – Не считая подорванного престижа страны. Вот и надо все досконально выяснить, чтобы впредь не повторилось. Предстоит подробно расспросить одного из фигурантов, который находится в Москве…

– Ты мне еще по второму кругу расскажи, – с явной иронией отозвался Иван Леонтьевич, – про турок, про монархиста убиенного, про министра своего, под которым кресло зашаталось… Он тебе хоть обещал награду какую-нибудь – там, орденок или чин высокий вне очереди? Не сулил по простоте душевной сразу в генералы произвести, когда отведешь от него беду?