Гибель «Демократии» - Владимир Руга

– Разве документ, подписанный мной, может иметь решающее значение? – подавшись вперед, быстро спросил Жохов. – И на какие призы могут рассчитывать члены команды-победительницы? Можно об этом поподробнее?

«Клюнул! – с удовлетворением отметил оперативник. – Как они все одинаковы – господа офицеры. Стоит замаячить перспективе карьерного роста, готовы с головой топить друг друга». Продолжая изображать дружеские чувства, Блюмкин ответил вкрадчиво:

– В том-то и дело, что вы не будете, подобно Дон-Кихоту, в одиночку сражаться с ветряными мельницами, а займете свое место в железной фаланге, которая сокрушит все на пути. Если говорить без аллегорий, то ваш документ будет далеко не единственным. В моем распоряжении уже имеется подробный рапорт командира одного из линкоров. Этот офицер сделал правильный выбор. Невзирая на лица, он описал безобразия, царящие во флоте. Думаю, теперь не за горами тот день, когда у него появится возможность наводить порядок, ощущая тяжесть адмиральских нашивок. К сожалению, вам я не могу гарантировать получение сразу чина адмирала, но, полагаю, перевод в Петроград откроет для вас прямую дорогу к любым сияющим высотам. Вы меня понимаете?

– Даже лучше, чем вы предполагаете, – слегка улыбнулся начальник контрразведки. – Тем не менее такие вопросы не решаются с налету. Мне необходимо подумать, все взвесить. Не хотелось бы, знаете, поставить не на ту лошадку. Все-таки ставки уж слишком высоки.

– Смотрите, господин капитан-лейтенант, не прогадайте. Нерешительность в конечном итоге может сыграть с вами злую шутку, – небрежным тоном проронил Яков. Приняв равнодушный вид, он хотел показать моряку, что не особенно нуждается в его услугах. И, не глядя на собеседника, добавил: – Я имею точные сведения, что в высших сферах торопят с окончанием этого дела. Как ни прискорбно, но опоздавшие рискуют увидеть лишь хвостовые огни пря мо перед ними ушедшего поезда.

– Покорно благодарю за предупреждение. Вот что значит служить в столице. Простой офицер департамента боеприпасов, а посвящен во все тонкости политики, – произнес Жохов, старательно прикрывая иронию мнимым восхищением. – Уверяю вас, господин подполковник, я приму к сведению все ваши советы.

– И тем самым окажете себе весьма ценную услугу, – высокомерно объявил Блюмкин, приняв лесть за чистую монету. – Жду ваш рапорт завтра, не позднее семи часов вечера. В противном случае, мне придется вычеркнуть вас из числа тех, кто реально претендует на взлет карьеры.

– Искренне надеюсь, что я не дам Петрограду поводов для разочарований, – многозначительно произнес Жохов, перед тем как откланяться.

Однако дальше события развивались так, что в обусловленное время назначенное рандеву не состоялось. Спустя два часа после разговора с начальником контрразведки Яков получил от Поволяева вызов на срочную встречу. Еще через час он сидел на террасе ресторана яхт-клуба, вместе со своим верным помощником.

– Кажется, наконец-то удалось узнать, куда делся Шувалов, – возбужденно начал агент. – Сегодня утром мой человек из контрразведки сообщил о негаданно подслушанном разговоре. Шофер автомобиля, приписанного к отделу, жаловался, что с господином Жоховым ему нет ни сна, ни отдыха. В частности, упоминалась поездка на аэродром, случившаяся на следующую ночь после исчезновения поручика. Начальник контрразведки пробыл там довольно долго и уехал, лишь дождавшись подъема в воздух «Ильи Муромца», который улетел в Киев.

– Вы клоните к тому… – начал догадываться комитетчик.

– Вот именно! – перебил его Поволяев, распираемый торжеством. – Наш беглец улетел на этом воздушном корабле. Я побывал на аэродроме, расспросил кое-каких знакомых и все выяснил. Ближе к вечеру на штабном моторе туда привезли офицера с забинтованным лицом. Тем, кто интересовался, объяснили, что это летун, получивший ранение в катастрофе. Больше его никто не видел. А на борт «Муромца», кроме экипажа, поднялся армейский офицер. Из-за темноты его лица никто не разглядел. Утром аэроплан благополучно приземлился в Киеве. Но это еще не все!..

– Неужели есть еще сюрпризы в запасе? – по-прежнему хмуро спросил Яков, размышляя над услышанным.

– Новость номер два – по всей видимости, Шувалов сейчас в Москве! – выпалил Иван Александрович. – Согласно докладу господина Батурина мадемуазель впервые за последнее время повела себя необычно. Сегодня днем она в сильном волнении приехала на вокзал, потребовала билет на сегодняшний курьерский и устроила служащим скандал, поскольку ей ответили, что все билеты проданы. Множество свидетелей слышали, как девица кричала о необходимости срочно выехать в Москву. С большим трудом кассир уговорил ее приобрести билет на скорый поезд. Батурин пришел к выводу, что госпожа Щетинина получила известие от своего любовника. Только этим можно объяснить ее стремление как можно быстрее выехать в первопрестольную. Господин Батурин интересуется, надо ли ему продолжать наблюдение за объектом? В таком случае, следует его снабдить деньгами и дополнительными инструкциями.

– Поступим следующим образом, – объявил Блюмкин, уже успевший принять решение. – Вы немедленно отправляетесь на вокзал и любой ценой достаете мне билет на этот поезд. К сожалению, события начали развиваться так, что мне необходимо лично выехать в Москву. Заодно присмотрю в пути за девицей. Вернусь через три дня. Господин Батурин пусть пока отдыхает, но до моего возвращения он не должен брать никаких новых дел. Вам все ясно?

К скорому поезду Севастополь – Петроград Блюмкин подошел за пять минут до отправления. До этого он с полчаса бродил среди вокзальной суеты, пока окончательно не убедился, что никто не проявил к нему повышенного интереса. Заметив, что большие часы на фасаде вокзала показывают одиннадцать, Яков поднялся в вагон второго класса. Проходя на свое место, он заметил краем глаза, что Аглая Щетинина, как и положено, сидит в соседнем купе.

После краткой увертюры, безупречно исполненной станционным колоколом, свистком обер-кондуктора и паровозным гудком, перекрывая радостный хор пассажиров и провожающих, поезд привычным крещендо повел свою партию в исполнении дорожной симфонии. Когда под победный гудок локомотива хвостовые вагоны прогрохотали мимо семафора, на перроне оставались только двое мужчин, одетых носильщиками, а также милицейский унтер-офицер, с подозрением поглядывавший в их сторону. Не обращая внимания на представителя власти, носильщики закурили и вразвалку двинулись на привокзальную площадь. Милиционер хотел было идти за ними, но из-за лени передумал – он и так весь вечер провел на ногах, поэтому предпочел отправиться в дежурку.

Тем временем подозрительная парочка дошла до автомобиля, стоявшего с погашенными огнями в тени одного из домов.

– Что-то вы долго, ребята, – раздался из темноты голос Сомова. – Все благополучно?

– Лучше не бывает, – отозвался один из носильщиков. – Объект уехал на поезде. Поскольку из вещей у него был лишь портфель, нашими услугами он не воспользовался.

– Но высматривал нас долго, – добавил другой, – Мы успели все руки отмотать, таская пассажирам вещи. Правда, кое-что заработали, так что можно в пивную зайти.

– А завтра вместо наблюдения будете носами клевать? – с наигранной строгостью спросил прапорщик. – Знаю я вас!

– Да когда такое было?! – хором запротестовали агенты. – Разве мы хоть раз подвели?

– Ладно, шучу, – весело сказал Сомов. – Давайте-ка, быстро верните маскарадные костюмы дежурному по станции и возвращайтесь. Отвезу вас, куда скажете. Ничего не попишешь – заслужили. Проводили господина Туленинова по высшему разряду.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

– Я считаю, подготовительная фаза операции прошла успешно и мы можем приступать к активным действиям, – сделал заключение Шувалов, окончив чтение донесений. – Неделя не пропала даром – у нас есть вполне достаточное представление по всем трем объектам. Затраченное время полностью окупилось, а ваши люди, Иван Леонтьевич, поработали на славу.

– Есть еще порох в пороховницах у моих ветеранов, – довольно ответил тот. – А не только песок, как могут подумать некоторые, глядя со стороны. Они думают, царские опричники давно вышли в тираж – ан нет! Молодым еще фору дадут.

Хвалебная тирада относилась к бывшим сослуживцам Вельяминова по охранному отделению, до февраля служившим в Летучем отряде. Оперативники из этого подразделения действительно считались асами слежки. В случае необходимости филеров Летучего отряда посылали во все концы Российской империи для разгрома самых опасных революционных и террористических групп. Когда свергли царя и вчерашние подпольщики, вроде Бориса Савинкова, превратились в крупных правительственных чиновников, бывшие служащие политической полиции оказались на положении изгоев. Многие из них влачили довольно жалкое существование, поэтому на предложение Ивана Леонтьевича за хорошую плату тряхнуть стариной практически все ответили согласием.