Военные контрразведчики - Александр Юльевич Бондаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из последнего слова Г. Г. Ягоды на процессе по делу «Антисоветского „правотроцкистского блока“»:
«Я хочу рассказать советскому суду, советскому народу о том, как человек, пробывший 30 лет в партии, много работавший, свихнулся, пал и очутился в рядах шпионов и провокаторов.
Опозоренный, повергнутый в прах, уходя из жизни, я хочу рассказать мой печальный, трагический путь, который послужил бы уроком для всех тех, кто не до конца предан делу партии Ленина — Сталина. Я тоже начал с колебаний…»
Эти признания прозвучали на открытом процессе, в присутствии публики, когда было ясно, что бояться и терять уже нечего. Почему же тогда никто не закричал о своей невиновности — если это было именно так?
«По его же инициативе в декабре был подписан приказ о новой организационной структуре теперь уже Управления Особого отдела ВЧК, которое состояло из административно-организационного, информационного, агентурного, следственного и регистрационного отделений, секретного отдела и оперативной части. Изданная в декабре „Инструкция Особого отдела ВЧК особым отделам фронтов и армий“ трактовала особые отделы как военную организацию с централизованным управлением, непосредственно подчиненную ВЧК, а в оперативном отношении, в пределах даваемых заданий и контроля за их выполнением, — РВСР. К числу задач особых отделов относились борьба с контрреволюцией в войсках и учреждениях РККА, раскрытие, предупреждение и пресечение работы „шпионских организаций как осведомительного, так и вредительского характера, постановка закордонной работы с целью выявления контрреволюционных организаций, посылки шпионов на территорию Республики“»[120].
Подводя некий промежуточный итог на тот период, можно сказать, что Особый отдел ВЧК сумел наладить широкую и в целом эффективную контрразведывательную деятельность. К тому же тогда в его ведение перешла и внешняя разведка: за границу бежали сотни тысяч офицеров, казаков, солдат, Советскую Россию покинула значительная часть политических деятелей, интеллигенции, буржуазии и чиновничества — эмиграция достигла от полутора до двух миллионов человек. За границей создавались антисоветские центры, воинские белогвардейские формирования. С учетом этого в апреле 1920 года внутри Особого отдела ВЧК был создан Иностранный отдел — для ведения разведывательной работы. Иностранные отделы были созданы также при особых отделах фронтов, армий и флотов, а также губернских ЧК.
Но уже 20 декабря того же года Дзержинский подписал приказ № 169, в котором, в частности, говорилось:
«1. Иностранный отдел Особого отдела ВЧК расформировать и организовать Иностранный отдел ВЧК.
2. Всех сотрудников, инвентарь и дела Иностранного отдела ОО ВЧК передать в распоряжение Иностранного отдела ВЧК…»[121]
* * *
«Мирная передышка» оказалась недолгой: бывшие союзники по Антанте, сами не желая вновь связываться с большевиками, постарались науськать на них Польшу — извечного нашего «оппонента» и недоброжелателя. Не воспользоваться временным ослаблением России поляки просто не могли, тем более что государства Антанты оказывали им реальную помощь. Франция предоставляла Польше долгосрочный кредит на сумму свыше миллиарда франков, большое количество боевой техники и вооружения, США — кредит в 159,6 миллиона долларов, 200 бронемашин и 300 самолетов, Великобритания — 58 тысяч винтовок и 58 миллионов патронов (по тысяче на винтовку!) и авиационное оборудование…
Польская агрессия была ожидаема, к ее отражению готовились. 7 апреля 1920 года Дзержинский издал приказ об усилении аппаратов армейских особых отделов. При этом особые отделы ряда губернских ЧК расформировывались или сокращались, а их сотрудники назначались в особые отделы фронтов и армий.
Двадцать пятого апреля польская армия начала наступление на фронте от Припяти до Днестра. Историки назовут это «третьим объединенным походом Антанты» против Советской республики. Тут же активизировалось антисоветское подполье — особенно в западных районах страны и на Украине. В ряде циркулярных писем и приказов ВЧК потребовала как можно быстрее освободить тыл действующей армии от враждебных элементов, а Совет труда и обороны принял решение, согласно которому все те, кто без надлежащего разрешения Наркоминдела и Особого отдела ВЧК пытался перейти через границу, рассматривались как иностранные шпионы и несли ответ по законам военного времени.
В Декрете ВЦИК и СТО от 28 мая указывалось:
«Ввиду усиливающейся работы агентов польской шляхты в тылу Красной армии, в центре страны, ввиду ряда поджогов, взрывов, а также всех видов саботажа Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет и Совет Труда и Обороны считают необходимым придать военному положению самый решительный и непреклонный характер».
Нет сомнения, что нижеследующий пункт этого декрета имел к особым отделам самое непосредственное отношение: «Всероссийской Чрезвычайной Комиссии и тем ее органам, которые на это будут специально уполномочены… предоставляются права военных революционных трибуналов в отношении всех преступлений, направленных против военной безопасности республики (взрывы, поджоги, измена, шпионаж, спекуляция военным имуществом, преступное нерадение при охране военных складов и других военных мероприятий)»[122].
На Польский фронт были направлены лучшие партийные силы, в том числе руководящие и рядовые сотрудники ВЧК. Специальные оперативно-чекистские группы, созданные Особым отделом ВЧК, возглавили в качестве особоуполномоченных ВЧК такие известные ее сотрудники, как А. Х. Артузов, Р. А. Пиляр, Я. С. Агранов и другие.
Артузов (Фраучи) Артур Христианович (1891–1937). Окончил Петербургский политехнический институт императора Петра Великого. С января 1919 года — на ответственных должностях в Особом отделе ВЧК. Начальник Иностранного отдела и член коллегии ОГПУ СССР в 1931–1935 годах. С мая 1934 года одновременно заместитель начальника IV (разведывательного) Управления Штаба РККА. Корпусной комиссар. Арестован и расстрелян в 1937 году.
Свидетельство современника:
«Артузова я очень уважаю… Он всегда был очень дисциплинированным, законопослушным человеком. Для него ЦК партии — это всё! И он считал, что действовать так организованно, выступать против руководства — это ненормально».
Борис Иванович Гудзь,
сотрудник ВЧК — ОГПУ — НКВД
Агранов Яков Саулович (1893–1938). Родился в семье лавочника; окончил четыре класса городского училища. В 1915 году вступил в РСДРП. В 1917 году — секретарь Полесского обкома РСДРП, в 1918-м — секретарь Совета народных комиссаров РСФСР. С мая 1919 года — особоуполномоченный Особого отдела ВЧК; с 1921 года — секретарь Малого Совнаркома и особоуполномоченный секретно-оперативного управления ВЧК. С июля 1934 года — первый заместитель наркома внутренних дел СССР; с декабря 1936 года — начальник ГУГБ НКВД СССР. Комиссар государственной безопасности 1-го ранга. 15 апреля 1937 года понижен в должности до заместителя наркома внутренних дел — начальника 4-го отдела ГУГБ НКВД СССР; с 17 мая 1937 года — начальник Управления НКВД Саратовской области. Арестован 20 июля 1937 года; расстрелян 1 августа 1938 года.
Свидетельство современника:
«При Дзержинском состоял, а у Сталина дошел до высших чекистских постов кровавейший следователь ВЧК Яков Агранов, не связанный с Россией выходец из царства Польского, ставший палачом русской интеллигенции. Он убил многих известных общественных деятелей и замечательных русских ученых…»
Роман Борисович Гуль, писатель
«Двадцать шестого мая Сталин был назначен членом Реввоенсовета Юго-Западного фронта (командующий А. И. Егоров). Для очищения тыла от многочисленных бандформирований председатель ВЧК Дзержинский назначается начальником тыла фронта, с ним прибыло 1400 чекистов и
