Война послезавтра - Василий Головачев

— Ну, что, мальчик? Я видел, как ты на неё смотришь.

— А ты не так? — огрызнулся Афанасий.

Олег потускнел.

— Мне, что ль, научиться так драться, как ты? Выпить хочу, винца красненького, для поднятия духа.

— Майор Щедрин, — сказал Афанасий голосом государственного обвинителя, — шагом марш в машину и в часть!

Не оглядываясь, он направился к своему кроссоверу и отъехал от отеля, будучи уверенным, что Олег не посмеет ослушаться приказа.

Амурская обл., Свободненский р-н, Космодром Восточный

9 июня, вечер

Самый совершенный российский космодром Восточный располагался на границе с Китаем, между реками Зеей (и ближе к ней) — на юго-востоке, и Амуром — к западу. Его площадь составляла более семисот квадратных километров.

Территория космодрома, почти равнинная, хотя и не без сопок, была покрыта сосново-лиственными лесами.

На равнинных участках были смонтированы стартовые комплексы для ракетоносителей среднего класса «Союз-2», способных выводить на орбиту до двадцати пяти тонн груза, и ракетоносителя «Буря», способного поднять лунные модули весом более ста тонн.

Кроме того, на территории космодрома выросли десять технических и обеспечивающих площадок, завод по производству водорода, кислородно-азотный завод, системы электроснабжения, железнодорожные и автодороги, монтажно-испытательный комплекс космических аппаратов.

Командный пункт космодрома (КПК) был построен в визуальной близости от стартового комплекса «Союза-2» и представлял собой трёхэтажное здание с контрфорсами, способное выдержать звуковой удар свыше двухсот децибел, землетрясение до восьми баллов и ураган со скоростью ветра в сто метров в секунду.

Охранялся космодром новейшими зенитно-ракетными комплексами «С-500».

Девятого июня к одиннадцати часам ночи огни в главном корпусе КПК поредели, погасли окна в кабинетах высших руководителей, но в главном зале КПК свет не гас никогда: жизнь космодрома — сложнейшего технического комплекса, на который Россия не пожалела средств, — не замирала ни на минуту.

Начальник космодрома Всеволод Афанасьевич Чехов (в школе за фамилию его прозвали Писателем) собрался ехать к семье в Наукоград, бывший Углегорск, где у него была квартира, когда ему позвонил заведующий метеолаборатории космодрома Василевский:

— Всеволод Афанасьич, у нас проблема.

Чехов насторожился. Неделю назад ему позвонил помощник министра обороны и в случае «непонятных» обстоятельств попросил звонить в ведомство ВГОР, дал телефон. На вопрос: что значит непонятных? — помощник ответил: «Сами увидите», — а на вопрос: «Что такое ведомство ВГОР?» — последовал ответ со смешком: «Космическая охрана».

— О нашем разговоре никому ни слова, — предупредил помощник, — только мне и начальнику одного из управлений ВГОР.

— Хорошо, доложу, — пообещал озадаченный Чехов, на следующий день забыв о телефонном звонке.

И вот пришло… или нет?

— Что значит у нас проблема?

— По всей территории Амурской области плюс двадцать два, сухо, а над нами какая-то турбуленция: давление падает, туман, холодает, ветер поднялся.

— Подуло с севера.

— В том-то всё и дело, что на севере аж до Игарки стоит устойчивый антициклон с высоким давлением, северный ветер и там испортил бы погоду.

— Подожди.

Чехов подошёл к окну, открыл форточку, и сразу порыв холодного ветра с каплями дождя нанёс ему хлёсткий удар по лицу. Мало того, звёзды в небе исчезли, их закрыла какая-то глухая пелена.

Чехов закрыл окно, вернулся за стол.

— Продолжай мониторинг, будем готовиться к урагану.

— Запуск большого придётся перенести.

— Не твоя забота. — Всеволод Афанасьевич набрал номер приёмной замминистра, попросил срочной связи; в Москве было всего пять часов пополудни, министерство ещё должно было работать.

Помощник отозвался через минуту.

Чехов, переживая, не напрасно ли он поднимает панику, сообщил ему о природном явлении.

— Понял, звоните начальнику Первого управления ВГОР.

Чехов позвонил. Ему ответил густой басовитый голос:

— Полковник Черняк слушает.

— Это Восточный вас беспокоит, начальник космодрома Чехов. У нас тут странное происходит.

— Знаю уже, надо было раньше звонить, ундуляция начала развиваться четыре часа назад, ваши службы не могли этого не заметить.

— Что, простите?

— Зона низкого давления. Советую объявить аврал по укреплению всех плотин и дамб и собрать экстренное совещание, скоро начнётся.

— Что… начнётся?! — изумился Чехов.

— Ливень, а то и что-нибудь похлеще. Займитесь безопасностью стартовых комплексов.

— Но мы и так…

Щелчок разъединения, трубка онемела.

Чехов провёл по лицу ладонью, вдруг осознавая масштаб работ по проверке всех сооружений космодрома, напился прямо из графина, вызвал начальника службы безопасности и командира отряда МЧС, расквартированного в Наукограде.

Началось в два часа ночи.

Мгла сгустилась настолько, что перестали быть видны огни многочисленных площадок и ангаров вокруг КПК.

Пошёл дождь, сначала мелкий, моросящий, потом покрупнее, и к трём часам на территорию космодрома обрушился ливень.

К утру начали обмерзать мачты линий электропередачи, провода, стартовые конструкции и стоящий на столе пускового комплекса корабль «Буря-01» — «большой», по терминологии работников космодрома. Ни о каком запуске ракеты говорить не приходилось, надо было откладывать старт и возвращать ракету в монтажно-испытательный корпус.

К полудню десятого июня начала подниматься вода в Зее.

Её многочисленные притоки — реки Селемджа, Деп, Уркан, Тыгда, Гилюй и остальные несколько сотен — вздулись и стали потихоньку затоплять низины.

Проливные дожди на территории Амурского края вообще-то нередки, они случались ещё и при строительстве космодрома, однако нынешний ливень превзошёл по интенсивности и продолжительности все предыдущие.

К середине дня вода начала перехлёстывать через дамбы и добралась до самого высокого уровня плотины Зейской ГЭС.

Полк МЧС района подняли по тревоге в полном составе и бросили на укрепление дамб.

Чехов доложил обстановку в Роскосмос, потом позвонил помощнику министра обороны:

— Виктор Борисович, вы можете мне сказать, что происходит?

— Это называется к-атака, — ответил помощник.

— Ка… кая атака?

— Климатическая, — мрачно пояснил собеседник.

— И что нам теперь делать? Стартовые комплексы не зальёт, они стоят высоко, но мачты могут рухнуть из-за обмерзания, а уж высоковольтка рухнет обязательно.

— Защищайте что можете, ВГОР уже работает.

— ВГОР… какое отношение он имеет к… нашим проблемам?

— Самое непосредственное, ждите результата. — И в ухо Чехову влетел зуммер отбоя связи.

Борт «Ил-96-400»

10 июня, утро

Операторы, суетившиеся с настройкой «Коршуна», наконец угомонились, хотя не перестали контролировать работу доверенного им оборудования.

Дохлый и сержант Петя Бугаев увлеклись отечественным юмором и не отрывали взгляда от экрана видеосистемы, где мелькали сцены «Шоу крымских вареников».

Олег застыл перед экраном своего суперноута с остановившимся взглядом. От него теперь зависел расчёт режима генератора, с помощью которого ВГОР собирался нейтрализовать пузырь низкого давления, сформированный над территорией космодрома Восточный. Кроме аэромобильного «Коршуна» на борту «Ила» ВГОР развернули две мобильные установки в Благовещенске и в Комсомольске-на-Амуре, а также включили всю систему более мощных «Королей» — на Камчатке, в Калининграде и в Бийске. «Коршун» команды Афанасия должен был сыграть роль координирующего центра.

Летели уже четвёртый час, но Афанасий не спал, изредка вставая к пилотам, вспоминал недавние события.

Самолёт укомплектовали почти по максимуму.

В носу установили авиационную пушку «ГШ-23» с приличным запасом тридцатимиллиметровых снарядов.

Смонтировали в кабине пилотов дополнительное кресло для командира группы, снабжённое всеми коммуникационными каналами, в том числе линией управления пушкой — через бортовой компьютер, для чего скорректировали лётные программы.

Упрятали по телу самолёта двенадцать телекамер внешнего обзора, из них — половина пишущих, с передачей изображения на экран, по которому можно было следить за подлетающими к самолёту с любой стороны объектами.

Пассажирский отсек, и так суженный дополнительными шумогасящими панелями, забрали металлической сеткой с корректируемым размером ячеек — для защиты от внешнего электромагнитного излучения.

Корпус «Ила» перекрасили в соответствии с правилами гражданской авиации, пририсовали на корпусе двадцать с лишним иллюминаторов, что превратило его в пассажирский самолёт; мелкий камуфляж, но действенный.