Нарративная практика. Продолжаем разговор - Майкл Уайт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ты говорил о том, как ты стараешься снова впустить в свою жизнь то, что в ней было, когда ты был моложе, – ту дружбу, верность, честность, доброту и бережность, которая была у тебя в отношениях с Дэвидом.
Ты сказал: “Я хочу сделать это для мамы”. Ты сказал, что твоя мама в жизни пережила столько всякого и, в частности, из-за тебя! Но она уже видит, что ты меняешься. “Она уже увидела много изменений, – сказал ты, – и у меня есть надежда, что я пробудился и возвращаюсь к себе”.
К концу нашего разговора было такое ощущение, что Дэвид, и твой дедушка, и Сьюзан как будто бы присутствовали в комнате, были вместе с нами. Ты сказал, что если бы Дэвид был здесь, он, скорее всего, сказал бы: “Ну наконец-то ты очухался!” Ты сказал, что он был бы рад. И ты сказал, что твой дедушка, скорее всего, произнес бы: “В точку, малыш!” Ты сказал: “Он бы гордился мной так же, как гордился раньше”. Ты рассказал нам еще о том, что дедушка говорил тебе: “Когда ты пытаешься сделать что-нибудь сложное, сначала остановись, подумай и дальше сделай как следует”.
Из того, что сказали тебе “внешние свидетели”, самым важным для тебя, по твоим словам, было следующее:
– они увидели, что когда вы с Дэвидом были маленькими, вы были близкими друзьями;
– один из членов рефлексивной команды сказал тебе про тепло, которое он ощущал;
– для одного из внешних свидетелей то, что ты говорил, связалось с тем, что у него самого не было отца;
– внешние свидетели с пониманием и принятием отнеслись к твоей боли;
– один из них предложил тебе образ драгоценного камня.
И ты сказал: “Для меня было очень значимо, что кто-то из них заплакал, он был эмоционально затронут. Их понимание и принятие значат для меня очень многое. Они значат, что я буду работать еще усерднее”.
Ты говорил о том, как ты возьмешь с собой этот опыт.
Мы тоже возьмем с собой опыт встречи с тобой, Энтони. Спасибо, что познакомил нас с Дэвидом, дедушкой и Сьюзан. Надеемся снова увидеться с тобой в этом году.
С наилучшими пожеланиями,
Майкл Уайт и Дэвид Денборо».
В этом письме отражена разовая консультация. Я включил его сюда не потому, что это пример эффективной длительной работы, но потому, что оно иллюстрирует возможности подобной практики. Это письмо иллюстрирует процесс пересочинения, в котором более насыщенно могут быть описаны истории и территории жизни, далее становящиеся основой для создания планов восстановления, возмещения нанесенного другим ущерба, исправления того, что может быть исправлено, и профилактики будущего насилия.
Привлечение мужского сообщества к проблемам насилия
В этой главе был описан такой подход к работе, в котором насилие не рассматривается как личностное нарушение, а связывается с дискурсами мужской культуры. Этот взгляд подчеркивает важность привлечения мужской части общества к проблемам насилия. Важно, чтобы ответственность лежала на плечах всех мужчин, а не на плечах одного конкретного мужчины.
Опираясь на эту точку зрения, я обычно приглашаю к участию в работе тех мужчин, которым уже удалось оставить насилие позади, – своего рода выпускников программы. Они выразили желание быть волонтерами в работе с теми, кто идет по их стопам и стремится избавить свою жизнь от насилия, борясь с его проявлениями в мужской культуре. Эти люди обладают инсайдерским знанием о насилии как норме поведения, и это позволяет им видеть манипуляции, с помощью которых мужчины уходят от чувства вины, а также понимать явные и скрытые технологии насаждения принципов доминирования в культуре и гендерной идентичности. У этих мужчин двойная роль: они, с одной стороны, вносят большой вклад в разоблачение лежащих в основе насильственных действий дискурсов мужской культуры, а с другой стороны, они участвуют в беседе как внешние свидетели, помогая пересочинению историй.
Отклики внешних свидетелей жизненно важны для изменения позиции мужчин, совершавших насилие. Среди прочего, такое репозиционирование дает мужчинам возможность понять, каким образом они были вовлечены в политику доминирования, и найти способ бросить этому вызов. Именно в этом контексте доминирующие дискурсы мужской культуры деконструируются, и мужчины получают возможность отойти от насилия как нормы жизни. По мере того как они начинают выходить на иные территории идентичности, они занимают критическую рефлексивную позицию по отношению к собственному поведению, что, в свою очередь, дает им возможность исправить содеянное.
Глава 8. Экстернализация и ответственность
Я думаю, что экстернализующие беседы должны помогать выработать ощущение ответственности и повышать его, а не уменьшать. И это происходит не во время самой беседы, а после нее. В одном из выступлений я ссылался на беседу с молодым человеком, у которого из-за его агрессивного поведения было множество сложностей. У него были проблемы в школе, он проявлял жестокость и насилие к своим младшим братьям и сестрам, он нападал на собственную мать, он пытался нападать и на отца. Все вокруг были в отчаянии, и практически у всех терпение уже лопнуло. Единственный человек, который вместе с ним приходил ко мне на консультации, была его мать. Ниже я приведу краткий пересказ этой беседы.
Его мать много говорит о своей фрустрации, о своей душевной боли, об ощущении, что как мать она потерпела полный крах. Она рассказывает о том, каково ей было подвергаться нападению и насилию со стороны сына и как это повлияло на ее жизнь. Она говорит об отчаянии и скорби, которые испытывает, рассматривая возможность отдать его на воспитание в другую семью. Юноша практически все это время ведет себя как пассивный наблюдатель, ни на что не реагируя. Даже когда мама плачет, он практически никак не откликается на это. Когда я поворачиваюсь к нему и пытаюсь вовлечь его в разговор, он сидит с отсутствующим видом. Его считают интеллектуально неразвитым и безответственным. Он редко разговаривает со взрослыми, поэтому, когда он односложно отвечает на мои вопросы, я благодарен ему и за это – что ж, и на том спасибо.
Я считаю, что ответственность – это жизненная концепция.
