Хо - Raptor

— Но ведь это же невозможно. Вернуться может только один. И то, если повезёт.

— Обычно, оно никого не отпускает, — добавил усатый мужчина, сидевший рядом с болтливым стариком. — Поэтому не тешь себя надеждами.

— Что верно — то верно. Но ведь всё зависит от стремления. И от того, что ты написала в своей анкете.

— В какой ещё анкете? — насторожилась Вершинина.

— Что значит, «в какой анкете»? Типовая форма А-618. Её все должны заполнить, чтобы потом предъявить регистратору. Разве ты её не заполняла?

— Нет. А надо было?

— Конечно!

— Без анкеты тебя не зарегистрируют, — ухмыльнулся бородач. — Скажут «иди, заполняй анкету», и по новой придётся очередь отстаивать. Иди, заполняй.

— Но мне никто ничего не говорил ни о какой анкете, — упиралась Ольга.

— А кто тебе должен был о ней сказать? Правила висят на входе. Почему ты их не прочла? Там про анкету всё подробно расписано, где её брать, и как оформлять.

— Я не обратила внимания. Где можно взять эту анкету?

— Бланки анкет лежат на столике, в коридоре.

— Я впервые об этом слышу, — оправдывалась Лиша. — Честно.

— Ладно, чего уж там, — в сердцах пробормотала Ольга. — Надо, так надо. Пойду, возьму бланк…

— Подожди. Если встанешь — твоё место займёт другой.

— А что мне делать остаётся?

— Вот, возьми, — к ней протянулась рука с листочком бумаги. — Я всегда беру по два бланка анкет. На всякий случай. Вдруг ошибусь в одном — тогда не придётся идти за новым. Тебе повезло, что я заполнил всё с первого раза, и второй экземпляр мне не потребовался. Можешь взять.

Оля подняла глаза, и поняла, что её вновь выручил незнакомый старик, сидящий напротив. Приподнявшись со стула, она приняла бланк, и тут же поспешно вернулась на своё место.

— Спасибо большое.

— А писать-то у тебя есть чем? Или пальцем собираешься?

Безрезультатно похлопав себя по карманам, Ольга грустно вздохнула, и покачала головой.

— Простите, я могу одолжить у кого-нибудь ручку?

— На, лови, — старик бросил ей авторучку. — Эх, ты, чудачка. Занялась таким серьёзным делом, абсолютно к нему не подготовившись. Даже ручку с собой не взяла.

— Премного благодарна.

Кое-как разместив бланк на колене, Ольга принялась заполнять анкету. Не смотря на то, что листочек был небольшим, пунктов в нём оказалось очень много, причём места для текста отводилось издевательски мало. Из-за этого приходилось постоянно вылезать за пределы отведённых строчек, даже не смотря на то, что данные вписывались мизерным, убористым почерком.

Вначале шли стандартные строки: фамилия, имя, отчество, год рождения, и паспортные данные. Потом потребовалось заполнять графы об образовании, месте учёбы и работы. Сведенья о родителях, и, зачем-то, о домашних животных. После этого пошла откровенная чушь: «Как часто Вы теряли ключи от дома»; «Назовите наиболее привлекательный для Вас вид суицида»; «С какой регулярностью Вы мастурбируете», и так далее. Каждый очередной вопрос был идиотичнее предыдущего. В конце концов Ольге это надоело.

— Довольно с меня! Я не хочу на это отвечать!

— Но ты должна, — требовала Лиша.

— Зачем? Зачем им надо знать, поедаю ли я сопли из носа? Это отвратительно, фу! Тот, кто составлял эту анкету — душевно больной!

— Ты должна отвечать честно. Иначе Заккум тебя не пропустит, — указал на неё пальцем старик, сидевший напротив.

— Закку-у-м-м-м, — протянул седобородый сосед в тюбетейке.

— Что за Заккум?

— Дерево смерти.

— Это дерево посадил сам Дьявол! — произнесла старуха, сидящая через один стул от Ольги.

— Я слышал, что его семена похожи на кленовые. Только они двухметрового размера, — добавил парень из очереди, приподняв козырёк кепки. — И края у них заточены по типу косы. Летят-вращаются. Могут начисто голову срезать, если зазеваешься.

— Корни Заккума уходят вглубь земли, и сосут раскалённую магму из преисподней.

Очередь начала наперебой спорить о том, как выглядит мифическое дерево. Пока их спор продолжался, Ольга успела заполнить свою анкету до конца. Она уже не вникала в суть бредовых вопросов, и отвечала на них тупо, не задумываясь. Поставив свою подпись в конце анкеты, Вершинина произнесла: «Всё, закончила».

— Могла бы не торопиться, — невозмутимо ответила Лиша. — Сидеть ещё долго придётся.

— Откуда ты знаешь?

— Да всё оттуда же. С каждым клиентом возятся по часу, кроме всего прочего, у местных служащих постоянные перерывы: операционные часы, обед, пересменки, технические процедуры. Всё это дополнительно оттягивает процесс ожидания.

— Но что же мне делать?

— А ничего. Жди.

— Неужели нельзя как-то ускорить эту заминку?

— Не-а. Можно влезть без очереди, но тебя не поймут. Взгляни на этих людей. От вечного ожидания они настолько оскотинились, что разорвут тебя в клочья ещё на подходе к окошку. Не рекомендую испытывать судьбу.

— Но время же уходит! Скоро Гена разбудит меня, и я не успею выполнить своё задание!

— Вот как раз об этом-то тебе переживать следует меньше всего. Дело в том, что время здесь и там — течёт совершенно по-разному. Что-то вроде парадокса Эйнштейна. Но ты не пугайся. Временную диспропорцию переживает только твой разум, но не тело. Поэтому ты не вернёшься в реальность постаревшей.

— Хоть это радует… А проветрить помещение здесь никак нельзя? Духотища жуткая.

— Кондиционер сломался уже давным-давно, — ответил сосед. — Да, впрочем, от него всё равно не было никакого проку. Одно тарахтение.

— Чем дольше я здесь нахожусь — тем больше меня одолевает вопрос «а зачем я вообще сижу в этой очереди»? — сквозь зубы произнесла Ольга.

— Полагаю, что Хо именно этого и добивалось, — ответила Лиша. — Чтобы ты озадачилась подобным вопросом. Зачем тебе это надо? Что ты здесь забыла? Ты можешь сидеть, и терпеливо дожидаться своей очереди. А можешь взять, и уйти. Твоя душа молит тебя покинуть это неприятное место, но твой разум держит тебя здесь якорем. Всему виной человеческая натура. Вы, люди — привыкли терпеть. За свою жизнь вы постоянно терпите что-то. Вот и сейчас, ты понимаешь, что уйдя — останешься ни с чем. А вытерпев эту бесконечную очередь — ты получишь официальный пропуск туда… (Ящерка вздохнула) Куда и так можешь пройти.

— Ты нарочно запутываешь меня?

— Запутываю? Вовсе нет. Тебе потребуется время для осознания. Немало времени. Быть может, вся жизнь.

— Рехнуться можно, — Ольга склонила голову, и сжала её руками. — Это уму непостижимо.

Время идёт. Просачивается точно вода сквозь решето. Бесполезно потраченное, упущенное. Вокруг что-то происходит, но это волнует её всё меньше и меньше с каждым часом, днём, неделей… Она превращается в вечный валун, который недвижимо остаётся на своём месте, не взирая на смену дня и ночи, времён года, будней и праздников. Этому валуну наплевать на погоду, катаклизмы, жизнь существ, копошащихся вокруг него. И Ольга становилась таким же камнем, врастая в шаткий стул, изучив до мельчайших деталей каждую мелочь, каждую чёрточку, крапинку и пылинку окружающего её помещения, точно весь мир сузился до размеров этой душной кельи.