Зак и Мия - А.Дж. Беттс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я вешаю трубку и тут же пытаюсь набрать номер Зака, но он не подходит. Я слушаю длинные гудки и представляю, как он сейчас смотрит на экран. Я думаю, он знает, что я знаю.
Теперь у меня в груди бьется настоящая паника. Я пытаюсь успокоиться, но ничто не помогает: ни подышать воздухом, ни полюбоваться деревом. На нем пять трогательных зеленых оливок. У него такие спокойные серебряные листья. Я не понимаю, верить этим листьям или своей тревоге.
– «Добрая оли…»
– Бекки, привет еще раз.
– Кто это?
– Зак дома?
Молчание.
– Мия, ты?
– Он дома?
Где-то на фоне блеет коза. Кудахчут куры.
– Дома.
– А он писал, что…
– Да, я знаю.
У меня в горле ком.
– Зачем он врал?
Какое же я дерьмо, что он вынужден так выкручиваться! Поддельные письма с допотопными марками, выдуманные сюжеты – лишь бы избегать реальной встречи. И Бекки знала! Небось, вся семейка ржала за моей спиной.
– Мия, – говорит Бекки. – Мия, он не…
– Не обязательно врать. Если он меня ненавидит, мог бы…
– Ты не понимаешь.
Да, в этом все дело: мне казалось, что я правда ему нравлюсь, а ведь все, что он делал, было ради единственной цели – чтобы я свалила из его жизни, отвяла, сгинула, оставила его в покое…
– Мия, я говорила ему, что это плохая идея, но…
– Это все из-за ноги?
– Это вообще не из-за тебя, он…
– Я больше не стану ему докучать.
– Мия, он болен.
Это слово выстреливает в меня, и я замираю. Оно пронзает меня насквозь, отскакивает от других слов, пускает волны по двору, шевеля листья оливы. Пять оливок грустно свесили головки.
В обычном мире слово «болен» означает простуду. Давление. Ангину. Иногда болезнь – не более чем метафора. «Она больная на всю голову». Или: «У меня сердце за тебя болит».
В нашем мире у этого слова совсем другое значение. И никаких метафор.
Мне казалось, что с ним все будет хорошо. Что он не проиграет в жуткой лотерее, останется целым и невредимым, будет жить, как живут обычные люди с обычным костным мозгом. Что он так и будет где-то рядом, напоминать, до чего же мне повезло.
Как несправедливо. Мне правда повезло, на целых 98 процентов, но этот счастливый билет не мой по праву.
Зак…
Тревога с хрипом вырывается из груди, хлопает крыльями над оградой и мчит на юг.
Мой собственный рак вел себя, как собака: вцепился в ногу и ни в какую не отпускал. Мне казалось, что так у всех, и достаточно отдать собаке то, во что она вцепилась. Но увы. Болезнь Зака – хищник другого вида.
Почему я раньше не заподозрила неладное? Он забросил Фейсбук, как я в свое время, чтобы спрятаться от мира, где постоянно нужно быть для кого-то веселым и сильным. Я пряталась точно так же. Почему я не догадалась?
Теперь я прыгаю с сайта на сайт, перебирая форумы, блоги, дневники и онлайн-консультации. Я и не знала, что их окажется так много. Когда мне поставили диагноз, мне казалось, я единственная в целом свете.
Кто бы мог подумать, что можно выжать из человека весь его костный мозг, всю кровь, заменить все целиком, только с тем, чтобы несколько месяцев спустя рак снова дал о себе знать.
Болезнь Зака нельзя просто взять и ампутировать. Лейкемия расползается по телу, поражает кровь и легкие, сердце и живот. Она пожирает все, что делает Зака Заком. Тем, кто постучал мне в стенку, кто сочинял истории, чтобы не тащить меня в свою черную дыру, чтобы я не увязла следом. Даже теперь он пытается меня беречь.
Мама заглядывает ко мне в комнату. Я лежу без света. Айпод играет на повторе – я не знаю, какая песня, главное, что она громкая.
Она останавливается в дверях.
– Болит, да? – спрашивает она сочувственно, но я качаю головой и отворачиваюсь. При чем тут моя нога? Есть в мире вещи похуже.
Она должна избегать меня, когда я в таком состоянии. Громкая музыка – сигнал держаться подальше.
Но сегодня она ее, наоборот, привела ко мне. Вспоминаю, как Бекки однажды сказала: если зверь вырывается и бьется, надо просто обнять его покрепче.
Мама притягивает меня к себе, и я чувствую себя испуганным ребенком в ее руках. Она гладит мои волосы, а я рассказываю ей, наконец, про мальчика из палаты № 1. Про мальчика, который собрал меня по кусочкам.
– Почему он не сказал мне правду?
– Он думал, так будет лучше.
– Лучше бы сказал как есть.
– Мы все ищем правильный выход, Мия. Иногда ошибаемся.
– Что мне теперь делать?
– Сейчас – ложиться спать. Завтра что-нибудь придумаем.
Она укладывает меня в постель и какое-то время держит за руки. Потом, уходя, выключает музыку и свет.
Сна нет. В темноте я читаю в интернете посвящения детям, которых уже нет на свете. Детям, которые еще верили в Санта-Клауса. Я смотрю ролики с лысыми подростками, скучающими в изоляции, как скучал и Зак. Я читаю блоги пациентов, которые боролись в первый раз, боролись снова после рецидива, а на третий или четвертый раз запал погас. Сколько раз проходит, прежде чем человек опускает руки? Сколько раз можно пройти через это?
Сколько раз пройдет Зак?
Я заставляю себя не обращать внимания на сайты статистики, сосредотачивая свое внимание на историях выживших. Я надеюсь, он тоже их читает.
Я читаю о пациентах, которые пережили по четыре операции. Даже в таких случаях есть успехи, даже после пяти рецидивов. Одна женщина перенесла шесть пересадок костной ткани за десять лет, и продолжает жить, и кровь чужих людей румянит ей щеки. Двенадцать лет на ремиссии и жесткой веганской диете. Другие, которые так долго боролись и победили, благодарны иглотерапии, спирулине, пророщенной пшенице, витамину В, йоге и молитвам.
Я надеюсь, он не опустил руки.
Три утра. Мой мозг кипит. Я проверяю Фейсбук, надеясь, что он будет там, светиться в онлайне зеленой точкой.
Конечно, его нет. Но я все равно набираю сообщение.
Зак, хватит врать. Я знаю, что ты дома.
Нет, получается, что я наезжаю. Он в больнице всегда находил добрые слова. Надо попробовать еще раз. Не торопись. Реви, подумаешь, не страшно.
Привет, Зак!
Как там в Нью-Йорке? Должно быть, прохладно. Там правда идет пар из-под сливных решеток, как в фильмах? Наверное, весь город напоминает гигантскую кинодекорацию.
Не буду утомлять тебя своими новостями. Твоя жизнь намного увлекательнее моей.
Когда ты уже вернешься? У меня закончились груши, и я бы не отказалась от достойного тоста с сыром. У меня не получаются такие вкусные, как у тебя. Поделишься секретом?
До меня тут дошло, что я ни разу не сказала тебе спасибо. Так вот: спасибо. Спасибо, что всегда знал, что сказать и чего не говорить. Спасибо, что приютил меня на ферме, рискуя поругаться с мамой. Спасибо, что беспокоился, и спасибо, что не забил, хотя были поводы. Спасибо, что не смотрел на ногу или на волосы (ну ладно, на волосы иногда посматривал), и что видел, какая я есть, а не какой кажусь. Ты убедил меня, что возможно хорошее будущее, и я захотела в него попасть.
Если когда-нибудь это прочитаешь (если я не струшу первой и не сотру все это к черту), ответь, пожалуйста. Я понимаю, охота на Эмму Уотсон на улицах Нью-Йорка – занятие, отнимающее много сил. Но вдруг по дороге окажется интернет-кафе и выпадет минутка мне ответить. Я скучаю по твоим опечаткам.;-)
Обнимаю,
Мия
P.S.: ты всегда говорил, что я самая везучая. Знаешь, ты был прав. Я не смела и мечтать, что у меня может быть такой друг, как ты. Ты лучший человек, который когда-либо стучал мне в стенку.
Письмо отбирает у меня все силы, какие были. Все, что я когда-нибудь писала раньше, было обо мне. Все, что думала и делала – всегда было обо мне.
Надеюсь, что на этот раз получилось хоть что-то для него.
Мия
Мама заглядывает утром. Я заснула за ноутбуком, с пальцами на клавиатуре.
– Мия.
– Почему он не сказал мне?
– Мия, вставай. Иди, умойся.
Пока я стою в ванной, мама звонит на ферму. Я слышу обрывки разговора, но они не складываются в четкую картину. Позже мама объясняет:
– Бекки сказала, что нам будут рады. Просто не хочет, чтобы мы потратили время впустую.
– А чего хочет Зак?
Мама разводит руками.
– Бекки сказала, что он ни с кем не разговаривает.
– Вообще?
– Он ходит в школу, но дома молчит. Во всяком случае, отказывается говорить о рецидиве. Хочешь съездить?
– Как-то неправильно просто взять и нагрянуть.
– Но ты хочешь?
– Мам, но он же не хочет меня видеть.
– Мия, не домысливай, что у него в голове. Думай за себя, – говорит мама и, придерживая меня за плечи, заглядывает мне в лицо. – Ты – чего хочешь?
Это легкий вопрос. Я хочу к нему. Всем сердцем и всем телом и душой.
