Под стук колес. Дорожные истории - Виталий Полищук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эпизод второй
Ну, в колонии общего режима, которую мне определили согласно решения суда, было не так уж плохо. Да, спальные места в бараках в два яруса, но это были не нары, а пружинные кровати, у каждого – тумбочка, в которой частенько могли находиться белый хлеб и молоко. Правда, бывалые люди нам говорили, что десять лет назад, мол, такой хлеб и молочко были у всех возле кровати, то есть под рукой, постоянно. Но в середине 60-х, при Никите Сергеевиче, все чаще у нас в стране все шла наперекосяк, жизнь становилась непредсказуемый, и это не могло не отразиться «на зонах».
Нет, магазинчик для заключенных работал, все самое необходимое – сигареты, чай, сахар, ну и все такое прочее здесь было постоянно. А деньги… заключенные работали на мебельной фабрике, мебель делали для учреждений, ну, письменные столы там, шкафы для деловых бумаг и все такое прочее. И наша мебель пользовалась спросом. Так что зарплата у нас была всегда, и часть ее выдавали нам на руки.
Вообще находилась колония в Красноярской тайге, и все вокруг было из дерева. Бараки, клуб, контора, где сидели начальник колонии, «кум» и все прочие.
Меня определили в отряд, где в основном были «мужики», то есть работяги. Народ все больше простой и искренний – бывшие шофера, которые совершили дорожное происшествие с последствиями, торгаши за некрупную недостачу, ну, и прочий подобный народ. Все работали, старались добиться условно-досрочного освобождения, и мне сразу же разъяснили, что если я собираюсь «давить сачка» – они не потерпят.
А я, Виктор Дмитриевич, физический труд не воспринимал, как необходимость. Мне разгруженных вагонов университетских времен хватило. А только – как непосильную для меня ношу. Кроме того, надо было попробовать на практике то, что я изучал теоретически, готовясь к такой вот неприятности. Я говорю об изоляции меня от общества. Посредством приговора суда…
И я начал поэтапно приводить в действие свой план. Цель его была проста – закосить под психа.
Меня, между прочим, почему-то использовали не на фабрике: определили на самую грязную работу – подсобным рабочим на склад ГСМ и на заправку – шланг подносить и вставлять его в бензобаки машин и тракторов…
Так что я постоянно вонял салярой и мазутом.
В общем, решил я сваливать из зоны.
Но вы не подумайте, что это просто – закосить под психического. Здесь не столько важно верно просимулировать признаки болезни, сколько правильно все рассчитать. Администрация колонии должна захотеть со страшной силой избавиться от вас немедленно, используя любую возможность, и если в этот момент у вас очень кстати будут признаки психбольного, – непременно отправят в «дурку».
Не догадываетесь, что я решил использовать? Ну тогда слушайте!
Буквально через неделю после прибытия вместе с очередным этапом на зону, я начал проявлять некие странности. Сначала я как-бы плохо стал реагировать на окружающих, неадекватно, так сказать. Ко мне обращаются – а я будто бы ничего не слышу, и реагирую только после того, как меня окликнут несколько раз. Во всем остальном я был, как все. А вот это… В общем, я вел себя так до тех пор, пока меня не послали «на больничку», где проверили слух.
Слух мой, естественно, оказался в полном порядке.
Тогда я добавил к невнимательности вот что – я начал по вечерам в бараке жечь спички.
Я тогда курил, и вот закурю я вечером сигарету, а после этого сижу с сигаретой в губах и так задумчиво, глядя в пространство, улыбаюсь слегка и – чирк спичкой! И смотрю на нее, как она горит. Спичка догорела, я ее бросаю и чирк вторую! И опять любуюсь огоньком. И так – пока кто-нибудь не заметит всего этого. А тут главное – именно привлечь внимание…
Да… Жег я спички каждый вечер, пока кто-нибудь не говорил: «Ты чо делаешь, дурак? Мужики, он нас когда-нибудь спалит на хер!»
Я вроде как очнусь, заулыбаюсь виновато, и спички торопливо так в карман спрячу…
А на следующий вечер – снова…
И так я вел себя до момента, когда нужно было выходить на стадию быстрого реагирования и действий – то есть, буквально в несколько дней провести все основные завершающие этапы плана. Я имею в виду приступы эпилепсии и поджег бараков. Говоря проще – симулирования заболевания под названием «пиромания» – непреодолимое желание поджигать вокруг все, что можно.
Сделал я это так.
На следующий же день я осмотрел вокруг склад ГСМ. И нашел, что искал – на заднем дворе огороженной зоны, где хранились бочки с горючим и маслами, я нашел закуток, где были складированы штабелями пустые бочки. Причем одна пустая бочка лежала сверху боком, а не стояла на торце, как остальные. Я ее осмотрел – вполне могла свалиться вниз…
Тогда я приготовил все необходимое и в течение дня изготовил, принес к своему бараку и спрятал у его стенки большой факел с навернутой тряпкой, пропитанной мазутом. Мазут горит не так ярко и быстро, как, скажем, соляра, но зато его много удерживается в тряпке, а мне это было важно.
На другой день в нашей колонии произошло «ЧП» – на складе ГСМ упавшая бочка ударила по голове заключенного номер 36542 Денежкина. Ну, на самом деле бочку я сбросил, а себя аккуратно стуканул по голове камнем – раскроил голову так, чтобы крови было много, и вид раны был жутким, а на самом деле… Ну, вы понимаете.
«На больничке» меня обследовали, рану зашили, голову перебинтовали, и на следующий день я был в бараке, где вечером у меня случился приступ эпилепсии.
Нет, Виктор Дмитриевич, к а к я это проделал – я не расскажу. Но поверьте, добиться, чтобы изо рта у вас шла пена, способов много.
Меня опять отправили к фельдшеру, ну, полежал я, а среди ночи выбрался, дошел до своего барака и достал свой факел.
И давай бегать и факелом поджигать бараки… Дерево было сухим, а я факелком чиркну по углу, мазут на древесину попадет – и запылало! А чтобы потушить успели, чтобы никто не пострадал – я принялся орать: «Я Гитлер! Я этот е… ый лагерь весь спалю! Германия – для арийцев!»
Пока в бараках спохватились, пока выскочили, скрутили меня, а я бьюсь, вырываюсь, пена идет изо рта, в факел так вцепился, что не могут у меня его вырвать… А я вроде невзначай себя по фуфайке – чирк! Фуфайка промасленная, загорелась…
Да нет, Виктор Дмитриевич, никакого риска! Ну, бросили бы меня, не стали бы фуфайку с меня срывать – ну, и что? Сбросил бы сам, правда, план бы мой сорвался, конечно… Ну, а так…
Суматоха, с меня фуфайку сорвали, тушат… Три барака занялись, народ бегает, тушит строения… Я опять в приступе эпилепсии на земле колочусь… В общем – любо-дорого посмотреть.
Меня скрутили – и в карцер. Наутро «кум» проверку провел, опросил всех зэков, кого можно, и тут-то все вспомнили и про мою «глухоту» и про любовь к спичкам…
Понимаете теперь, что я имел в виду, когда говорил про огромное желание администрации колонии избавиться от меня? Ведь все вокруг из сухого дерева, все – пожароопасное… И тут же – психбольной с манией под названием пиромания…
Да нет, Виктор Дмитриевич, причем тут ГСМ? Да оттуда меня просто бы перевели на какую-нибудь работу на фабрике – и все! Я ведь сознательно не пытался поджечь заправку, а запалил именно бараки.
Так что расчет мой был точным и сработал – меня перевели в спецмедлабораторию, там исследовали и дали заключение о невменяемости. Нет, как я добился этого – это пусть останется в секрете – мне еще пригодится это умение, знаете ли…
В общем, через полгода я вышел на свободу. Нет, к родителям я не поехал, я по дороге в поезде немного денег заработал, развел одного золотоискателя – он ехал с деньгами домой в Псков после сезона золотодобычи на Севере… В Красноярском крае тогда артелей золотодобытчиков было много.
Ну, как я его обманул – не расскажу. Это тоже секрет моего мастерства. И мне пригодится.
А вот как я обвел вокруг пальца Сибирского патриарха – как говорится – с нашим удовольствием!
Было это более 10 лет назад, так что срок давности уже прошел, и об этом своем деле можно рассказывать, не боясь последствий.
После психбольницы я получил паспорт, и стал раздумывать, чем заняться.
Какое-то время я повторял трюк с командировочными, но делал это в соседнем городе. И тем временем подыскивал себе что-нибудь интересненькое.
И вот в «Вечернем Новосибирске» попалась мне на глаза заметка, что дочь патриарха всея Сибири отца Иоанна Елена Проскурина отправилась в туристическую поездку в Швейцарию.
Ну, отправилась – и отправилась! Но мне сразу пришла в голову мысль, что неплохо бы батюшку облегчить тысяч так на десять рублей…
Поразмыслив, я понял, что все зависело от одного обстоятельства – смогу ли я соорудить необходимую мне офицерскую форму…
На другой же день я уже был в универмаге Военторга Сибирского военного округа. Внимательно рассматривая витрины, я увидел, что военные офицерские формы продаются, можно было купить знаки отличия, орденские планки, и все прочее.
