Гарри Поттер и принц-полукровка (перевод Snitch) - Джоанн Роулинг

Дамблдор взмахом волшебной палочки зажег еще несколько ламп.

— Что стало с той девушкой в доме? — тут же спросил Гарри. — С Меропой, или как там ее звали?

— О, она осталась жива, — сказал Дамблдор, возвращаясь на свое место за столом и жестом предлагая Гарри тоже сесть. — Огден аппарировал обратно в Министерство и через пятнадцать минут вернулся с подкреплением. Морфин и его отец пытались сражаться, но их сопротивление подавили, их увезли из дома, а впоследствии Визенгамот вынес им приговор. Морфин, за которым уже числились нападения на магглов, был приговорен к трем годам в Азкабане. Ярволо, ранивший еще нескольких работников Министерства, кроме Огдена, получил шесть месяцев.

— Ярволо? — задумчиво повторил Гарри.

— Именно, — одобрительно улыбнулся Дамблдор. — Рад видеть, что ты улавливаешь мысль.

— Этот старик был?…

— Да, дед Вольдеморта, — сказал Дамблдор. — Ярволо, его сын Морфин и дочь Меропа были последними из Худо, очень древнего рода волшебников, известных склонностью к неуравновешенности и насилию, которая благополучно кочевала из поколения в поколение благодаря их привычке жениться на собственных кузинах. Недостаток ума в сочетании со страстью к величию означали, что фамильное золото было растрачено еще за несколько поколений до рождения Ярволо. Ему, как ты сам видел, остались лишь убожество и нищета, весьма скверный характер, фантастическое высокомерие и гордыня и пара фамильных драгоценностей, которые он берег так же, как своего сына, и гораздо больше, чем свою дочь.

— Так Меропа, — наклонившись вперед на стуле и во все глаза глядя на Дамблдора, сказал Гарри, — так Меропа была… Сэр, это значит, то она была… матерью Вольдеморта?

— Да, — сказал Дамблдор. — И случилось так, что мы успели мельком увидеть отца Вольдеморта. Интересно, ты заметил?

— Тот маггл, на которого напал Морфин? Человек на лошади?

— Прекрасно, — довольно улыбнулся ему Дамблдор. — Да, это был Том Реддль-старший, красивый маггл, часто проезжавший мимо домика Худо, к которому Меропа Худо питала тайную пламенную страсть.

— И они потом поженились? — недоверчиво сказал Гарри, который не мог представить себе менее подходящих друг другу влюбленных.

— Ты забываешь, кажется, что Меропа была волшебницей, — сказал Дамблдор. — Не думаю, что, пока ее терроризировал отец, ее магические силы проявлялись наилучшим образом. Когда же Ярволо и Морфин оказались на безопасном расстоянии в Азкабане, когда она оказалась одна и впервые в жизни свободна, тогда, я уверен, она смогла дать волю своим способностям, придумать, как ей спастись от безнадежной жизни, которую она вела восемнадцать лет. Ты не догадываешься, какими средствами Меропа могла заставить Тома Реддля забыть свою спутницу-маггла и влюбиться в нее?

— Заклятием Империус? — предположил Гарри. — Или приворотным зельем?

— Замечательно. Лично я склонен считать, что она использовала приворотное зелье. Уверен, оно показалось ей более романтичным, и, думаю, ей нетрудно было однажды в жаркий денек, когда Реддль ехал один, уговорить его попить воды. Как бы то ни было, через несколько месяцев после только что виденного нами деревня Малый Висельтон смаковала жуткий скандал. Можешь себе представить, какие слухи вызвал побег сына сквайра с дочерью оборванца, Меропой. Но жители деревни были далеко не так потрясены, как Ярволо. Вернувшись из Азкабана, он рассчитывал, что дочь послушно ждет его с накрытым столом. А вместо этого он обнаружил пустой и пыльный дом и ее прощальную записку, где она объясняла, что сделала.

Насколько мне удалось узнать, с тех пор он ни разу даже не упоминал ее имени. Возможно, пережитое потрясение от ее ухода стало одной из причин его ранней смерти. А может, он просто не умел прокормиться сам. Азкабан очень ослабил Ярволо, и он не дожил до того дня, когда Морфин вернулся домой.

— А Меропа? Она… она же умерла? Вольдеморт ведь вырос в приюте?

— Да, именно, — ответил Дамблдор. — Тут нам придется положиться на догадки, хотя, думаю, понять, что случилось, нетрудно. Видишь ли, через несколько месяцев после их тайной свадьбы Том Реддль вновь появился в особняке в Малом Висельтоне, без жены. В округе пошли слухи, будто он говорил, что его «одурачили» и «обманули». Уверен, он имел в виду то, что все это время находился под действием чар, которые позже спали. Хотя осмелюсь предположить, что он не осмелился назвать это именно такими словами, опасаясь, что его посчитают сумасшедшим. Однако жители деревни, услышав, что он говорит, предположили, что Меропа солгала Тому Реддлю, притворилась, что ждет от него ребенка, и он из-за этого женился на ней.

— Но у нее и был от него ребенок.

— Но только через год после свадьбы. Том Реддль бросил ее еще беременной.

— Но что сорвалось? — спросил Гарри. — Почему приворотное зелье перестало действовать?

— Опять-таки, это только догадка, — сказал Дамблдор, — но я считаю, что Меропа, сильно влюбленная в своего мужа, не смогла больше порабощать его при помощи магии. Думаю, она решила не давать ему больше зелье. Вероятно, она была настолько ослеплена любовью к нему, что вообразила, будто он уже отвечает ей взаимностью. Возможно, она решила, что он останется ради ребенка. Если так, она ошибалась в обоих отношениях. Он бросил ее, никогда с ней больше не встречался и не трудился узнавать, что стало с его сыном.

Небо за окнами было уже чернильно-черным, и лампы в кабинете Дамблдора, светили как будто ярче, чем раньше.

— Думаю, на сегодня достаточно, Гарри, — сказал Дамблдор через несколько мгновений.

— Да, сэр, — сказал Гарри.

Он встал, но уходить не спешил.

— Сэр… это так важно — знать все это о прошлом Вольдеморта?

— Мне кажется, очень важно, — ответил Дамблдор.

— И это… это как-то связано с пророчеством?

— Это еще как связано с пророчеством.

— Ладно, — сказал Гарри, слегка сбитый с толку, но все же убежденный.

Он повернулся, чтобы идти, но тут в голову ему пришел еще один вопрос, и он повернулся назад:

— Сэр, можно мне рассказать Рону и Гермионе все, что вы мне рассказали?

Поразмыслив над этим немного, Дамблдор сказал:

— Да, думаю, мистер Уизли и мисс Грейнджер доказали, что им можно доверять. Но, Гарри, я попрошу тебя попросить их не повторять ничего из этого кому-либо еще. Не очень будет хорошо, если всем станет известно, сколько я знаю о тайнах Вольдеморта или о скольком подозреваю.

— Нет, сэр, я позабочусь о том, что знать будут только Рон и Гермиона.

Он снова повернулся и был уже почти у двери, когда увидел его — на одном из тонконогих столов, полных хрупких на вид серебряных инструментов, лежало уродливое золотое кольцо с большим треснутым черным камнем.

— Сэр, — уставившись на него, сказал Гарри. — Это кольцо…

— Да? — сказал Дамблдор.

— Оно было на вас в ту ночь, когда мы ходили к профессору Снобгорну.

— Да, было, — согласился Дамблдор.

— Но это разве… сэр, это разве не то кольцо, которое Ярволо Худо показывал Огдену?

Дамблдор наклонил голову.

— Оно самое.

— Но как?… Оно все время было у вас?

— Нет, оно попало ко мне совсем недавно, — сказал Дамблдор. — Собственно говоря, за несколько дней до того, как я забрал тебя от дяди с тетей.

— И примерно тогда вы повредили руку, сэр?

— Примерно тогда, да, Гарри.

Гарри помедлил. Дамблдор улыбался.

— Сэр, а как именно?…

— Уже слишком поздно, Гарри! Услышишь эту историю в другой раз. Спокойной ночи.

Глава одиннадцатая. ПОМОЩЬ ГЕРМИОНЫ

Как и предсказывала Гермиона, свободное время шестикурсников вовсе не было часами безмятежного досуга, как представлял его себе Рон, а оказалось полностью посвящено попыткам расправиться с огромным количеством домашних заданий. Они не только занимались так, словно каждый день у них был экзамен, — сами уроки требовали больше усилий, чем раньше. Гарри не понимал и половины из того, о чем рассказывала им в эти дни профессор Макгонагалл. Даже Гермионе раз или два приходилось просить ее повторить указания. Невероятно, но, к возраставшему возмущению Гермионы, любимым предметом Гарри, благодаря Принцу-полукровке, внезапно стало зельеварение.

Начиналось изучение невербальных заклинаний, и не только на защите от темных сил, но также на заклинаниях и на трансфигурации. Гарри частенько замечал за своими однокурсниками, что, сидя в гостиной, либо во время приема пищи они становились пунцовыми и такими напряженными, словно объелись «Не-Про-Кака». Но он точно знал, что они изо всех сил стараются выполнить заклинания, не произнося их вслух. Единственным облегчением были занятия в теплицах. На травологии они имели дело с еще более опасными растениями, чем когда-либо, однако здесь, по крайней мере, можно было громко выругаться, если сзади тебя неожиданно хватал ядовитый щуп.