Том 2. Вопрос времени. Как крошится печенье. Кейд - Джеймс Чейз

Миссис Морели-Джонсон махнула рукой, остановив поток его слов.

— Я тоже ничего не могу понять. Она так молода. Может быть, что-то заставило ее покинуть меня? Старые люди никогда не поймут молодежь. Что больше всего меня огорчает, так это то, что она даже не попрощалась со мной.

— Да, — Петтерсон сел. — Я тоже огорчен. Может быть, мне переговорить еще раз с миссис Флеминг… Ведь вы симпатизировали ей.

— Да… Сделайте это. Старухе нужна старуха. — Миссис Морели-Джонсон вновь всплеснула руками. Петтерсон понял, что она смирилась с поражением. — Вы сделаете это для меня, Крис?

— Конечно.

— И все же было что-то в этой девушке, что мне очень нравилось, — продолжала она. — Вы читали ее записку. «С искренним уважением». Я думаю, она действительно меня уважала.

Петтерсон беспокойно заерзал.

— Я уверен в этом.

— Да, — миссис Морели-Джонсон сняла очки, — она была очень мила со мной. Мне будет не хватать ее.

Она вновь надела очки и, наклонившись вперед, посмотрела на коробку. — И вы очень милы, Крис. — Ее пальцы погладили его руку. — Это такое редкое явление в наши дни. Благодарю вас… И я не забуду этого… ты увидишь. — Она улыбнулась.

От стыда Петтерсон покраснел.

— Я всегда был рад помочь вам, — пробормотал он. — Я принес завещание.

Она махнула рукой.

— Теперь это не имеет значения, Крис. Извини, что и так резко говорила с тобой. Я хотела оставить девушке небольшую сумму… Но теперь, когда она ушла от меня, отпала и необходимость вносить изменение в завещание. Отнесите завещание обратно в банк.

Петтерсон подумал об Эйбе Вейдмане. Придется ему сказать, что с картинами пока ничего не получилось. Но это не волновало его. Теперь Вейдман уже ничего не сможет сделать. Петтерсон скажет ему, что пытался уговорить старую леди, но она наотрез отказалась изменять завещание.

— Думаю, мне нужно немедленно поехать к миссис Флеминг. Если она все еще свободна, то я попрошу ее прийти к вам уже сегодня вечером.

— Вы это сделаете? Я буду вам очень благодарна. Мне она нравится. Нужно было сразу взять ее, а не Шейлу… Шейла была так молода.

— Да, — Петтерсон поднялся.

— О, Крис…

Он с тревогой глянул на нее. Что еще?

— Не могли бы вы поставить пленку на магнитофон? Мне немного грустно, и музыка позволит унять печаль. Пленки стоят на полке.

Он глянул на нее, сидящую под большим бело-красным зонтом, такую богатую, старую и безмерно одинокую. Старики! Зачем им деньги?!

— Вы не должны грустить, — сказал он мягко. — К чему грусть?

— Включите магнитофон, — сказала миссис Морели-Джонсон. — Вы так молоды. И вам не понять причин грусти.

Мгновение Петтерсон стоял в нерешительности, затем прошел в гостиную и посмотрел на коробки с магнитофонными лентами.

«Что сделала Шейла с лентой? — подумал он. — Забрала с собой? Стерла запись? Или все же думает шантажировать меня?» Он подумал о будущих днях, неделях, месяцах, на протяжении которых он будет ждать ее звонка.

Петтерсон взял первую попавшуюся ленту и установил на магнитофон. Затем включил аппарат и нажал кнопку воспроизведения.

Чистые, прозрачные ноты фуги Баха наполнили гостиную.

Уходя из пентхауза, Петтерсон пытался убедить себя, что все закончилось хорошо. Шейлы нет. Может быть, она забудет о нем? Чего он не мог знать, разумеется, так это того, что среди тридцати коробок, стоящих на полке, одна, надписанная «Бетховен. «Аппассионата», содержала в себе ту самую злополучную ленту. Петтерсон мог бы даже забрать ее.

Рано или поздно миссис Морели-Джонсон попросит свою следующую помощницу-компаньонку поставить именно эту пленку на воспроизведение…

Это не более, чем вопрос времени.

Как крошится печенье

Глава 1

Часы, висевшие на стене, показывали 3.50 ночи, когда на рабочем столе сержанта Бейглера резко зазвонил телефон.

Бейглер, крепкого телосложения мужчина с багровым, одутловатым лицом, недовольно поморщился, глядя на циферблат. Короткопалой могучей рукой он рывком сорвал трубку с рычага и рявкнул:

— Бейглер! В чем дело?

— Гарри Броунинг хочет поговорить с вами, — тут же ответил дежурный сержант. — Похоже, что-то важное.

Бейглер сердито нахмурился. Гарри Броунинг был владельцем ресторана «Ла-Коквилль», одного из трех самых престижных и дорогостоящих ресторанов в Парадиз-Сити. Он был другом мэра города, а также шефа полиции — капитана Террела. Это автоматически ставило его в категорию весьма влиятельных людей, которых уважал и побаивался Бейглер.

— Соедини меня, Чарли.

Бейглер потянулся за сигаретой, но с сожалением обнаружил, что пачка пуста. К тому же он выпил последнюю чашку кофе полтора часа назад. У Бейглера были два ярко выраженных недостатка: курение и кофе, и то и другое — без удержу.

— И пошли кого-нибудь за кофе, Чарли. У меня что-то пересохло в горле.

— О’кей, — дежурный сержант Чарли Таннер криво улыбнулся: он всегда посылал кого-нибудь за кофе для Бейглера. — Соединяю.

Послышался щелчок в микрофоне, затем глубокий звучный голос пророкотал:

— Это вы, Бейглер?

— Совершенно верно, мистер Броунинг. Чем могу быть полезен?

— Черт знает что! У меня в зале мертвая женщина! Я хочу, чтобы вы поскорее приехали сюда и убрали ее. Может быть, для вас, Бейглер, трупы — вещь обычная, но для меня все чертовски серьезно. Я хочу избежать огласки. Вы меня понимаете? Если об этом пронюхает пресса, я кое с кого сниму шкуру. Я не шучу.

Бейглер вздрогнул и мгновенно забыл о духоте, отсутствии сигарет и кофе.

— Нет вопросов, мистер Броунинг. Не беспокойтесь. Все будет в порядке.

— Единственное, о чем я беспокоюсь, так о том, чтобы все было проделано оперативно и наилучшим образом. Это уже ваши трудности, Бейглер, как вы устроите, но мне ни к чему лишние волнения, кстати, как и вам!

Бейглер поморщился, положил телефонную трубку, затем вновь поднял ее, послал сигнал дежурному сержанту и, когда тот отозвался, поинтересовался:

— Внизу есть кто-нибудь из прессы, Чарли?

— Гамильтон из «Сан». Он спит… полупьяный. Вам приготовить перекусить?

— Пожалуй, не нужно. Слушай, Чарли, я должен уйти. Если Гамильтон ненароком поинтересуется, где я, скажи, что ушел домой, разболелись зубы.

— У вас болят зубы? — озабоченно спросил Таннер. — Мне жаль, Джо. Я…

— Можешь не волноваться, — перебил его Бейглер. — Кто сегодня дежурит?

— Мандрак. Но я только что послал его за кофе, — в голосе сержанта слышалось неодобрение. — Здесь еще Джексон, но вы же знаете, с каким трудом от отрывает зад от скамьи.

— Пришли его заменить меня. Хесс все еще на обходе?

— Собирается.

— Задержи его! Скажи, чтобы он подождал меня. Я сейчас спущусь вниз.

Бейглер надел куртку. Похлопал по карманам, проверяя, имеется ли оружие, вытащил пачку сигарет и, покинув кабинет, сбежал по лестнице.

Фред Хесс, инспектор по расследованию убийств, ожидал его внизу с покорным выражением на пухлом, круглом лице.

— Еще две минуты — и ты не застал бы меня в этом курятнике, — проинформировал он подошедшего Бейглера. — Ну, что там у нас на закуску?

Бейглер молча уселся за руль и завел мотор. Следом за ним в машину влез Хесс и уютно устроился на заднем сиденье.

— Мертвая женщина в «Ла-Коквилле». Броунинг волнуется, — сообщил Бейглер и погнал машину по магистрали.

Хесс недовольно заворчал.

— Убийство?

— Он мне не сказал, а я не спрашивал. Приедем и увидим. Похоже на то, что Броунинг и вся их компания сегодня не в настроении.

— Держу пари, — хмыкнул Хесс, — они захотят убедить нас в том, что труп приполз к ним сам, а они его только нашли.

Бейглер вел машину по Променад-стрит. Движение почти замерло. Им встретилось всего несколько машин.

— Мы должны разобраться в этом деле, Фред. Броунинг имеет все, с ним считаются, у него много влиятельных друзей.

— Если это убийство…

— Мы пока не знаем, убийство ли.

Ресторан находился в дальнем конце улицы и был окружен подсвеченными деревьями, клумбами и газонами. Три мраморные ступеньки вели к внушительному входу. Сейчас вестибюль освещался лишь несколькими лампочками: ресторан в половине третьего был закрыт.

Бейглер и Хесс вышли из машины и, поднявшись по ступенькам, прошли через вращающуюся дверь в элегантный вестибюль. Льюис, худощавый метрдотель — аристократ с виду — ожидал их.

Этот самодовольный тип редко волновался. Но сейчас, Бейглер мог в этом поклясться, он трясся от страха.

— Сюда, пожалуйста, — указал Льюис и повел детективов во второй вестибюль, из которого они поднялись по лестнице в коврах в большой бар.

Здесь их ожидал Гарри Броунинг. Он сидел на высоком стуле у стойки бара с бокалом бренди в руках. В зубах зажата сигара. Лысеющему, плотно сложенному Броунингу было около пятидесяти пяти лет. Его тщательно выбритое лицо бронзовело от загара: богатство, сила и высокомерие читались на нем.