Том 2. Вопрос времени. Как крошится печенье. Кейд - Джеймс Чейз

Здесь их ожидал Гарри Броунинг. Он сидел на высоком стуле у стойки бара с бокалом бренди в руках. В зубах зажата сигара. Лысеющему, плотно сложенному Броунингу было около пятидесяти пяти лет. Его тщательно выбритое лицо бронзовело от загара: богатство, сила и высокомерие читались на нем.

— Она здесь, — сказал Броунинг и махнул рукой в конец зала.

При тусклом свете детективы едва различили распростертую поперек стола блондинку. На ней было белое вечернее платье с глубоким вырезом на спине. Волосы отливали золотом, только они и выделялись на темном столе.

Бейглер обернулся к Броунингу.

— Нельзя ли побольше света, мистер Броунинг?

Льюис прошел за стойку бара и щелкнул выключателями. Засветились несколько люстр.

Бейглер кивнул и подошел к столу. Он дотронулся до плеча красотки. Оно было холодным — Броунинг был прав, когда утверждал, что женщина мертва. Чтобы быть абсолютно уверенным в этом, Бейглер приложил к шее женщины пальцы: пульса не было.

— Ее лучше не трогать, пока не придут фотографы, — сказал Хесс.

— Я бы хотел, чтобы это… поскорее убрали отсюда, мальчики, — буркнул Броунинг, не вынимая сигары изо рта. — Вы проделаете все необходимое в морге. Давайте команду выносить тело. Если, не дай Бог, что-нибудь пронюхает пресса, мне придется закрыть ресторан. Выносите ее отсюда!

— Тело нельзя трогать, пока не будут сделаны снимки, — резко произнес Хесс. — Здесь, возможно, произошло убийство.

Броунинг метнул на него пронизывающий взгляд:

— А вы кто такой?

Бейглер про себя выругал Хесса за несдержанность, а вслух торопливо произнес:

— Он специализируется на убийствах, мистер Броунинг. И, конечно, прав. Это может быть убийством…

— Самоубийством! — Лицо Броунинга казалось высеченным из гранита. — На полу валяется шприц, а лицо у нее посиневшее. Нужно быть полнейшим идиотом, чтобы не сообразить, что она умерла от слишком большой дозы героина. А теперь выносите ее отсюда!

Бейглер взглянул под стол. На ковре лежал шприц для подкожного впрыскивания. Выпрямившись, Бейглер осторожно подхватил двумя руками голову женщины и приподнял ее над столом. Его интересовали две вещи: оттенок кожи ее лица и широко раскрытые, почти детские, глаза. Что-то проворчав, он осторожно опустил голову на стол.

— Нет, это может быть убийством, мистер Броунинг, — спокойно заявил он. — Смерть застала ее врасплох.

— Я не понимаю, почему вы медлите, — прокаркал Броунинг. — К этой женщине никто не подходил, ни один человек. Она сама во всем виновата.

— Всякое самоубийство рассматривается как убийство, пока нет доказательств. Я очень сожалею, мистер Броунинг, но в данном случае не может быть исключения.

В глазах Броунинга вспыхнула злоба:

— Мне не нравится, когда кто-то шагает не в ногу, Бейглер. — Он повернулся к Льюису: — Найдите-ка капитана Террела.

Когда Льюис заспешил в бар к телефону, Бейглер сказал:

— Я очень сожалею, мистер Броунинг, но мы будем действовать так, как положено, пока шеф не прикажет нам действовать иначе. У вас есть еще телефон, по которому можно поговорить?

— Ни по какому телефону, черт возьми, вы не будете звонить, пока я не переговорю с вашим шефом! — рявкнул Броунинг и направился к бару.

Бейглер и Хесс переглянулись. Хесс чертыхнулся. Он догадывался, что, если шеф пойдет на попятную, он первый получит по шее. Рядом с мертвым телом лежала белая, с золотом, вечерняя сумочка. Хесс взял ее, открыл и заглянул внутрь. Он увидел конверт. Вытащил его, повертел в руках и передал Бейглеру.

— Взгляни-ка. Это нам.

Бейглер взял конверт. Крупными буквами на конверте было написано:

«В ПОЛИЦЕЙСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ».

Бейглер аккуратно вскрыл конверт перочинным ножичком и вытащил свернутый листок бумаги. Развернув его, он прочел записку, написанную размашистым почерком:

«Вам лучше прийти в дом № 247, Сеавью-бульвар. Он пришел. Я сделала это. Спасая положение, я все сделала быстро и ушла. Из жизни.

P.S. Ключ под ковриком».

— Эй, Бейглер! — позвал Броунинг. — Террел хочет поговорить с вами.

Спрятав записку, Бейглер подошел к стойке бара и взял трубку из рук Броунинга.

— Это вы, шеф?

— Да. Что там происходит, Джо?

— Мне позвонил мистер Броунинг и сообщил, что в ресторане находится мертвая женщина. Я немедленно приехал сюда. Похоже на самоубийство: сверхдоза героина. Пустой шприц и синее лицо. В сумочке я нашел записку, подтверждающую самоубийство. — Бейглер развернул записку и приглушенным голосом зачитал — так, чтобы Броунинг не мог его услышать. — Можно понять, что она пристукнула еще и какого-то парня. Мистер Броунинг требует, чтобы мы немедленно убрали тело. Но я думаю, что этого не стоит делать, шеф. Не лучше ли вызвать оперативную группу?

Пауза, затем Террел спросил:

— Кто с тобой?

— Хесс.

— Оставь его рядом с телом, а сам поезжай на Сеавью-бульвар. Я позвоню Лепски, и он будет там. Я приеду в ресторан через двадцать минут. Скажи Хессу, чтобы он вызвал оперативников.

— Броунингу это не понравится, — заметил Бейглер, гладя на беспокойно мечущегося хозяина ресторана.

— Я поговорю с ним.

— Нет вопросов, — Бейглер положил трубку на полированную поверхность стойки и жестом подозвал Броунинга.

— Шеф хочет поговорить с вами, мистер Броунинг.

Едва Броунинг поспешил к телефону, Бейглер подошел к Хессу.

— Вызови оперативную группу, Фред. Сейчас здесь будет очень шумно. Шеф направляется сюда, — он криво улыбнулся. — Я уезжаю на Сеавью. Пока! И следи за каждым шагом Броунинга.

— Так-то он меня и послушает, — проворчал Хесс.

Но Бейглер его уже не слышал. До него донеслись только растерянные слова Броунинга: «Ты не должен этого делать, Фред. Я…»

Торопясь выйти на свежий воздух, Джо бегом сбежал по ступенькам. Едва Бейглер подошел к машине, как из темноты вынырнула высокая сухощавая фигура — Берт Гамильтон из «Сан».

— Как твоя зубная боль? — ехидно поинтересовался он, останавливаясь возле Бейглера. — Я и не думал, что у тебя еще остались зубы, способные болеть.

Бейглер обошел его.

— Послушайся моего совета, Берт: мотай отсюда. Зачем искать приключений на свою голову?

— Почему ты думаешь, что я такой сумасшедший? — улыбнувшись, Гамильтон взбежал по мраморным ступенькам ресторана.

Бейглер негромко выругался и тронул машину с места, направляясь на Сеавью-бульвар.

У Тикки Эдриса была огромная шишкообразная голова, мощные руки и ноги и рост три с половиной фута. Один из тех, кого профессора медицины называют гипертрофированными карликами.

Последние восемь лет Эдрис работал официантом и по совместительству мойщиком посуды в ресторане «Ла-Коквилль». Он был своего рода знаменитостью, и люди специально приходили в ресторан, чтобы увидеть маленького человечка с грустными глазами и быстрой суетливой походкой. С годами карлик начал обращаться с посетителями весьма фамильярно, чего даже Броунинг не мог себе позволить. Но они получали от этого удовольствие — род извращения.

В своем рабочем халате, висевшем на нем, как балахон, Эдрис выглядел ряженым. Он как раз закончил полировать последний бокал, когда к нему подошел Льюис, метрдотель ресторана.

— Они хотят поговорить с тобой, Эдрис, — сказал он. — Отвечай только на их вопросы. Чем меньше каждый из нас будет говорить на эту тему, тем лучше для мистера Броунинга.

Эдрис повесил полотенце и снял фартук. Его чисто выбритое лицо осунулось, под глазами залегли темные круги. Он работал без отдыха с шести часов вечера и чувствовал себя очень усталым.

— О’кей, мистер Льюис, — он натянул белую куртку официанта, — предоставьте это мне.

Он вышел из моечного отделения и направился в бар. В дальнем конце зала фотографы трудились вовсю, делая снимок за снимком мертвой женщины.

Шеф полиции Террел, высокий светловолосый мужчина с квадратным подбородком, разговаривал с Броунингом. Глядя на его энергичные действия, нельзя было поверить, что он только что поднялся с постели, разбуженный звонком Бейглера.

Маленький толстячок — доктор Ловис, полицейский врач — с нетерпением дожидался, пока фотографы закончат свою работу.

Два дактилоскописта, которые сидели на табуретах у стойки бара, с тоской взирали на ряды бутылок и тоже ждали, когда фотографы прекратят свою суету.

Фред Хесс и детектив третьего класса Макс Якоби с записной книжкой в руке сидели на табуретах. Хесс поднял голову и, увидев Эдриса, тотчас же подозвал его к себе.

— Так ты и есть тот официант, который обслуживал умершую женщину?