Том 2. Вопрос времени. Как крошится печенье. Кейд - Джеймс Чейз

— Так ты и есть тот официант, который обслуживал умершую женщину?

— Да.

Хесс некоторое время изучал стоящего перед ним карлика, но по всему было видно, что его мысли заняты чем-то другим. В свою очередь Эдрис тоже с живейшим интересом изучал детектива. Его лицо ничего не выражало, а толстые коротенькие руки были сложены на животе.

— Твое имя?

— Тикки Эдвард Эдрис.

— Адрес?

— Ист-стрит, 24, Сеакомб.

Сеакомб был окраиной Парадиз-Сити, где в основном жили люди, имеющие низкие доходы.

В то время, как Хесс задавал вопросы Эдрису, Якоби, молодой розовощекий человек, тщательно записывал ответы.

— В котором часу она появилась в ресторане? — Спросил Хесс, прикуривая сигарету.

— Чуть позже одиннадцати. Точнее, в 23.08.

Хесс с удивлением глянул на карлика.

— Откуда такая точность?

— Как раз в этот момент я посмотрел на часы.

— Она была одна?

— Да.

— Она сразу же заняла этот кабинет?

— Нет. Чуть позже, когда бар опустел и все перешли в ресторан. У нас в ресторане достаточно отдельных кабинетов.

— Как она выглядела?

Хесс был уверен, что Террел и Броунинг внимательно слушают его вопросы и ответы официанта. Оглянувшись, Эдрис поймал хмурый взгляд Броунинга и сказал немного торопливо:

— Она выглядела совершенно нормально.

— Зашла в кабинет и… Чем она занялась?

— Села за столик и, когда я поинтересовался, не ждет ли она кого, ответила отрицательно. Заказала виски с содовой. Я приготовил напиток и подал ей.

— Что случилось потом?

— Я отправился в ресторан обслуживать других клиентов. Когда вернулся назад в бар, штора в ее кабинете была опущена. Я поинтересовался у бармена, присоединился ли кто-нибудь к клиентке, но бармен сказал, что она до сих пор одна. Я подумал, что ей не хочется, чтобы ее тревожили, и не подходил к ее кабинету.

— Итак, вы решили, что она хочет побыть в одиночестве. Что случилось потом?

— Мы закрываем около 2.30. Когда большинство посетителей вышло, штора все еще была опущена. Я подошел к кабинету и окликнул клиентку, но ответа не последовало. Я заглянул туда и… увидел ее.

— Как я понял, более трех часов она была вне поля зрения?

— Совершенно верно. Я был занят, так как накопилось много грязной посуды. Это была тяжелая ночь. Мытье посуды занимает много времени.

Броунинг вдруг чертыхнулся и повернулся к Террелу.

— Я ухожу домой, — сказал он. — С меня достаточно. Вы ставите крест на моем бизнесе. Поторопите ваших людей, Фрэнк. Я хочу, чтобы Льюис тоже немного поспал.

— Мы долго не задержимся, Гарри, — пытался успокоить его Террел.

Но Броунинг все же ушел.

Террел подошел к бару, где доктор Ловис осматривал мертвую женщину.

— Когда вы спросили, как она выглядела, я сказал неправду, — неожиданно проговорил Эдрис. — Я хочу вновь ответить на этот вопрос.

Хесс глянул на него, — Ты хочешь сказать, что солгал, не так ли?

— Я не хочу терять работу, — Эдрис вытащил носовой платок и вытер потное лицо. — Мне нравится эта работа. Босс слушал. Если бы я сказал правду, а ему она не понравилась, он сразу бы меня уволил.

— А что дает тебе повод думать, что он так не поступит сейчас?

— Если вы не расскажете ему, он ничего не узнает.

Хесс не сводил глаз с карлика. Затем пожал плечами.

— О’кей. Что в ней было подозрительного?

— Едва я увидел ее, как сразу понял, что у женщины неприятности. Она была белой, как полотно, и вся тряслась. Я понял, что от нее можно всякого ждать… Она уже себя не контролировала. Увидев, что клиентка вот-вот разрыдается, я отвел ее в отдельный кабинет и дал выпить. Я же опустил штору. Женщина могла устроить истерику, а босс не любит подобных сцен.

Хесс и Якоби переглянулись, и затем Хесс спросил:

— Ты хочешь сказать, что хорошо знаешь эту женщину?

Эдрис глянул через плечо на Льюиса, который отвечал на вопросы журналиста, и, понизив голос, ответил:

— Да, я ее знаю. Она занимает квартиру, которая как раз напротив моей.

— Так почему ты, черт побери, не сказал нам об этом до сих пор?! — яростным шепотом заорал Хесс.

— Но вы меня об этом не спрашивали, и, кроме того, как я уже говорил, мистер Броунинг мог все услышать. Если он узнает, что я ее знал и сам отвел в кабинет, он тут же уволит меня из ресторана.

— Что еще ты о ней знаешь?

— Она была проституткой, наркоманкой. Я знаю ее восемь лет.

Хесс наклонился вперед.

— Она твоя девушка, Тикки?

Эдрис с минуту молча смотрел на Хесса.

Глаза его были грустными. «Ты думаешь, любая девушка может быть моей?»

— Ты подбирал ей богатых клиентов, а она вытряхивала из них денежки, не так ли, Тикки?

— Она жила напротив меня, — ответил Эдрис с чувством собственного достоинства. — Иногда мы с ней болтали. Ведь это не значит, что я сводник, а?

Они смотрели друг на друга в упор. Хесс первый отвел глаза в сторону.

— И о чем вы болтали?

— О чем угодно. О ее дочери, о муже, о жизни, о любовниках.

— Она была замужем?

— Да.

Подошел Льюис.

— Вы мистер Хесс?

— В чем дело? Я занят!

— Вас просят к телефону, — сказал Льюис своим неповторимым баритоном.

Хесс поднялся.

— Не уходи, — сказал он Эдрису. — Я еще не закончил разговор с тобой.

Он подошел к бару и взял трубку телефона.

— Да?

— Это я, — послышался голос Бейглера. — У нас на руках еще одно убийство. Шеф с тобой?

— Да.

— Скажи ему, что я обнаружил парня, о котором упоминалось в записке. В его шкуре пять лишних дырок. Я хочу, чтобы ты приехал сюда.

— О’кей, я сообщу ему. Прекрасно, не так ли? Как мне кажется, нам вряд ли удастся сегодня соснуть хотя бы часок.

— Будь я проклят, если это не так. Торопись, Фред.

Едва Хесс положил трубку, как по мраморным ступеням резво взбежали два санитара с носилками.

— Мы можем забрать тело? — спросил один из них.

— Практически да. Минутку, я сейчас узнаю. — Проходя мимо Эдриса, Хесс хлопнул его по плечу: — О’кей, Тикки. Ты можешь идти. Придешь в комиссариат утром и спросишь меня… Хесс моя фамилия. — Он подошел к Террелу и доктору Ловису. — Женщину можно забирать?

— Да, пусть забирают, — Ловис сложил инструменты в саквояж. — Утром, примерно к десяти, медицинское заключение будет готово. Мне пора в постель.

Хесс криво улыбнулся.

— Вы так думаете, док? — сказал он с иронией. — Увы, у нас на руках еще один труп. Мне только что позвонил Бейглер. Он ждет вас в доме номер 247 по Сеавью-бульвар.

Толстое лицо Ловиса застыло.

— О, черт, так мне не уснуть этой ночью! — запротестовал он.

— Неужели парни, вроде нас, могут думать о сне? — с широкой улыбкой сказал Хесс. — Мы же супермены!

Едва Ловис отошел, Террел резко спросил:

— В чем дело, Фред?

— Бейглер только что позвонил мне. Еще одно убийство. Он хочет, чтобы мы приехали туда.

Террел взглянул на мертвое тело, лежащее на полу: худощавая, красивая женщина с прекрасной фигурой; возраст — около сорока.

— Она наркоманка, Фред. Все бедра исколоты иглой.

Карлик сообщил мне кое-что. Она не только наркоманка, но и проститутка. Броунингу вряд ли понравится эта новость.

— Что ж, оставим здесь Макса, а сами поедем к Бейглеру, — решил Террел.

Похожий на стервятника, услышавшего запах гниения, к ним торопливо подошел Гамильтон — криминальный репортер.

— Ну, и что здесь случилось? — спросил он.

Это был высокий, начинающий седеть мужчина лет сорока. Однажды кто-то сказал ему, что он похож на Джеймса Стюарда, и с тех пор Гамильтон всячески старался походить на знаменитого актера.

Террел глянул в дальний конец бара.

— Поедем с нами, и ты сам увидишь, — буркнул он, пожимая плечами.

— Еще что-то произошло? — Гамильтон пытался приноровиться к шагу Хесса.

— Еще один труп. Она пристукнула парня, а затем покончила с собой, — сказал Хесс. — Событие как раз для вашей газеты.

Когда двое мужчин проходили мимо Эдриса, он сделал шаг назад и посмотрел им вслед. Затем проследил за тем, как двое санитаров выносят мертвую женщину.

Когда все ушли, карлик направился к себе, в моечное отделение ресторана. Его лицо осветилось злобной усмешкой. Тикки принялся танцевать, отбивая такт коротенькими ручками.

Сеавью-бульвар соединял Парадиз-Сити с пригородом Сеакомб. Вдоль него стояли роскошные, утопающие в зелени садов виллы с площадками для гольфа и плавательными бассейнами, гаражами и коваными железными воротами с дистанционным управлением. В дальнем же конце бульвара, где начинался пригород, виллы были маленькими, убогими и дешевыми, окруженные чахлыми деревьями; здесь не было и намека па плавательные бассейны или детские площадки.