Мы из подводного космоса - Валерий Касатонов

Руководитель съемок со спасательного судна, находящегося рядом, объявил, что вертолет прибудет через пять минут. Все «артисты» – в ограждении рубки. Все горят желанием сниматься в кино. Кинули они «морского», кому первому быть раненым, И тут началось… настоящее кино!

Как сказал штурман, любитель интеллектуального юмора, начал действовать закон Мерфи: «Если какая-то неприятность может случиться, она случается». Неимоверно грохоча двигателем, вертолет приблизился к лодке, завис над ней. Медленно опустил лебедкой на мостик спасательное кресло. На мостике невозможно находиться: воздушная струя от винта разрывает легкие, срывает одежду, не дает открыть глаза. По команде помощника «первопроходец» с трудом влез в кресло, боцман закрепил его, дали сигнал вертолетчику выбирать трос. Только выбрали слабину, кресло зацепилось за ограждение мостика. Вертолет, не замечая этого, продолжает выбирать трос. Трос натянулся, как струна, звенит, потрескивает, того и гляди лопнет, и наш «условно раненый» фактически окажется в море и его надо будет спасать по-настоящему. Все, находящиеся на мостике, машут пилоту руками, что-то кричат, а тот, не обращая внимания, прямо-таки пытается поднять подводную лодку к себе на борт. Наконец, пилот понял, что лодку ему не поднять, дал слабину, кресло с визгом вырвалось, чуть не оторвав головы стоящим на мостике. Вертолет рванулся вверх, кресло с «раненым», как огромные качели, выпущенные из пращи, закружилось в воздушной струе от винтов, между морем, лодкой и вертолетом. Мы видели искаженное страхом лицо нашего матроса и боялись, как бы он не выпал из кресла в море или не разбился о лодку.

Оцепеневших от ужаса «артистов» как ветром сдуло с мостика, они врассыпную бросились в свои отсеки и бесследно исчезли там, распространяя микроб страха по всей лодке. Вертолет, наконец, благополучно подлетел к надводному кораблю и передал нашего «раненого» на борт. Мы облегченно вздохнули.

Не дав нам расслабиться, буквально через минуту руководитель дает указание подготовиться ко второму дублю. Командир в сердцах бросил недокуренную сигарету за борт, обернулся и… замер. Желающих сниматься нет. Все добровольцы скрылись и не подают признаков жизни, несмотря на призывы командования. Командир опять же с подачи многоопытного помощника Юрия Павловича по громкоговорящей трансляции дает обещание, что второму «раненому», изъявившему желание сниматься, будет предоставлено 10 суток отпуска. Возбужденные начальники прождали пять минут, но на мостик никто не вышел.

Командир нервно закурил внеочередную сигарету, ситуация становилась неуправляемой. И тут опять выручил Юрий Павлович. Как не вспомнить здесь высказывание адмирала Макарова Степана Осиповича: – Есть офицеры умеющие, а есть – знающие. Я предпочитаю служить с офицерами умеющими, хотя лучше всего, когда офицер и умеющий, и знающий.

Умеющий служить помощник напомнил командиру, что в седьмом отсеке торпедист Дмитрий Богуш имеет 10 суток нереализованного ареста за то, что выпил в городском увольнении. Если согласится сниматься, то участие в съемках будет зачтено как отбытие наказания. Повеселевший командир срочно вызвал нарушителя дисциплины, начал с ним беседовать. Подключился замполит и напомнил, что в годы войны кровью смывали позорное пятно в биографии. Матрос Дима Богуш затравленно посмотрел по сторонам и согласился с доводами: кровью, так кровью. Второй дубль прошел, на удивление, удачно. Уже через семь с половиной минут трясущегося от пережитого страха, но счастливого от того, что флот не опозорил и восстановил свое честное имя непьющего матроса, Диму Богуша вынимали из спасательного кресла в полубессознательном состоянии на борту надводного корабля.

Со спасателя руководитель съемок просит подготовить третьего «раненого». Желающих, естественно, нет и возможности уже нет. Тогда Юрий Павлович, психолог и знаток человеческой Души, особенно женской, моргнул озверевшему от такой нервной работы боцману, и тот представил перед глазами удивленного командира… чучело. Старая рабочая форма, набитая ветошью, газетами, использованной политической литературой, – издали настоящий матрос. Всю голову забинтовали бело-красными бинтами. Подлетел вертолет. Чучело быстро закрепили в спасательном кресле. Лебедка начала выбирать трос и третьего «раненого» благополучно эвакуировали на надводный корабль. Хорошо, что больше трех дублей снимать не стали.

Руководитель поблагодарил командира и экипаж за отличное проведение киносъемок. Так как погода была тихая, попросил пришвартоваться к борту и забрать своих матросов. Каково же было удивление всех, особенно замполита, когда Димку Богуша, который только что исправился, пришлось вести под руки, он оказался совершенно пьян. Оказывается, на спасательном судне каждому «раненому» выдавали по полстакана спирта для снятия стресса. Так рекомендовала медицина и в реальных условиях, и на учениях. Страх-то люди переживали фактический!

Как ему завидовали отказавшиеся сниматься, как они страдали, что не использовали такую возможность. А 10 суток ареста, как и было обещано, засчитали, что он отсидел. Но только не на гауптвахте, а на спасательном кресле. Те несколько минут в кресле сделали Дмитрия Петровича Богуша совершенно другим человеком. Видимо, прошло детство. Службу он закончил мичманом, награжден медалью «За отвагу». И все с легкой руки находчивого Юрия Павловича Колчина, который через полгода стал командиром подводной лодки, экстерном сдав экзамены на командирских классах. А женщины его по-прежнему любят!

Город Одесса. Памятник Ришелье

32. Васисуалий Маслёнкин

Посвящается памяти Конецкого Виктора Викторовича, моряка, писателя, однокашника по училищу подводного плавания

.

Когда Василий прибыл на подводную лодку «С-338» вторым штурманом, он с некоторым недоумением обнаружил, что попал в «уголок Дурова», как он сам определил ситуацию. Командир лодки Орлов, замполит Жаворонков, минёр Козлов. Даже доктор, одессит, интеллектуал, человек, который каждый раз перед приёмом пищи протирал руки спиртом, распространяя в кают-компании приятный аромат, заглушающий запах тройного одеколона и солярки, активно внедряемый кителем механика, и тот оказался – Филин. А когда по корабельной трансляции объявили, что мичману Баранову срочно прибыть к механику, а вестовому матросу Медведю накрывать стол в кают-компании, Вася Маслёнкин понял, что жизнь играет с ним фуги Баха.

Старпом Соболевский (!), осмотрев молодого офицера со всех сторон, сделал замечание – клапан кармана должен ровнее лежать на кармане и значок об окончании училища должен быть более вертикален. Старпом был максималист. Он чётко поставил задачу лейтенанту Маслёнкину – совместно со штурманом старшим лейтенантом Тавотовым вывести штурманскую боевую часть в лучшую на бригаде подводных лодок. А сейчас приказал срочно направляться на плавбазу, к которой была пришвартована лодка, на репетицию хора мальчиков, ибо через час смотр художественной самодеятельности. Когда через час раздвинули занавес, бригада, собранная на смотр в приказном порядке (кто не представит самодеятельность, завтра заступит в караул на гауптвахте), и комиссия из высоких штабных политработников – ахнули. На сцене стоял «Хор мальчиков» – весь офицерский состав подводной лодки «С– 338» во главе с командиром, в этом и заключалась главная изюминка старпома, поразить комиссию чёткой организацией. В центре – штурман Саша Тавотов с гармошкой. «Мальчики» на бис исполнили гимн ПЛ «С-338» «Ребята настоящие…» из кинофильма «Исправленному верить». А когда замполит Жаворонков просолировал на ломаном украинском языке «Ты ж мэнэ пидманула, ты ж мэнэ подвыла», зрители не могли сдержать эмоции, они заулыбались. Но затем, когда три матроса во главе со старшиной команды мотористов Барановым в трусах, тельняшках и в яловых рабочих ботинках исполнили «Танец маленьких лебедей», бригада пришла в неистовство. Успех был полный.

Командир Орлов, обнаруживший на сцене лишнего офицера, пригласил его вечером к себе в каюту – познакомиться. Когда в конце дня Маслёнкин доложил, что прибыл для дальнейшего прохождения службы, командир подошёл к умывальнику, вытащил графин, закреплённый по-походному на специальной полочке, и налил полстакана жидкости. Вася потянул носом, вспомнив эпизод из кинофильма «Кавказская пленница», и, как Юрий Никулин, но без улыбки спросил: «Спирт?».

«Аква вита», – поправил его командир. «Вода жизни», – перевёл про себя Вася с латинского. – «Разрешите разбавить?» «Немного, чтобы недолго мучиться». Добавив прямо из крана воды, Вася принял боевое крещение: первый раз в жизни выпил настоящего корабельного спирта. Командир оценил его подвиг и сказал, что первый зачёт он от него принял, остальные – согласно зачётному листу у старпома.