Пустырь (СИ) - Новер Анна

Отложив бумаги в сторону, я переместился на диван. Работать все равно было уже невозможно, а в горизонтальном положении хотя бы наберусь немного сил. Эх, как же хотелось сейчас дотронуться до бархатной кожи, ощутить под пальцами ее тонкое, стройное тело. Кровь и побежала быстрее, приливая к члену. Одно малейшее воспоминание о ее идеальном теле и башню срывает окончательно. Картинки, того как я трахаю ее, калейдоскопом закружились в мозгу. Выдохнул, сжав кулаки. Надо заблокировать все мысли о той ночи, иначе в штанах будет круглосуточный стояк. Пока я нахожусь не рядом с ней, мысли должны быть трезвыми и конструктивными. Надо выкинуть девочку на пять дней из головы, иначе я просто сойду с ума.

— Хреново выглядишь, — Герман обеспокоенно осмотрел меня. — Уверен, что хочешь ехать?

— Все в порядке, готов выезжать.

Отец ободрительно хлопнул меня по плечу. Что мне нравилось в нем, так это чуткость. Он всегда безмолвно ощущал наши тревоги и проблемы и готов был помочь. Но это было так ненавязчиво и незримо, что со стороны могло показаться, будто мужчина слишком строг с каждым из нас. Но карьера хоккейного тренера вместе со строгостью и волевым характером наложила на него еще и ответственность, как за своих подопечных, так и за своих детей.

Накануне военных действий половина ребят из юношеской сборной подсела на наркоту. А когда начались боевые действия, то многие и вовсе забросили спорт, подавшись в наркокурьеры. Герман тогда сильно разочаровался в себе и своем тренерском деле. Он видел свою вину в том, что многих из тех мальчишек уже нет в живых. С тех пор единственным делом отца стал антинаркотический корпус. Даже парни оказались вовлечены в деятельность отца. Собирали информацию, искали закладки и уничтожали их. Помощь парней была хоть и малой, ведь на следующий день закладки появлялись заново, и все больше людей оказывалось на игле, но, тем не менее, их помощь была важной. Проект нуждался в инвестициях, и впереди было несколько абсолютно идентичных встреч с мужиками, уставшими от жизни и снизошедшими до общения. Во времена детского дома за один из таких взглядов в свою сторону я бы уничтожил, а сейчас был вынужден молчать. И ведь, что самое паршивое, сумма, необходимая отцу, у меня была, но принимать от меня помощь в таком виде он не хотел. Ему было важно мое личное участие. А я, приезжая, мог лично контролировать успешность его дел.

— Здорова, брат. Как обстановка?

— Здорова. Я так понимаю, интересуешься ты не мной, — усмехнулся Штер. — Нормально все с твоей принцесской. Ходит по улицам, гуляет, спит. Батя ее тоже тихо сидит.

— С кем гуляет?

Сам не зная почему, но его ответ резанул слух.

— С девчонкой какой-то, первый раз ее вижу. И вчера она…,- на том конце провода повисла пауза.

— Я тебя внимательно слушаю, что она?

— С малышом Томми гуляла.

— Какого хуя?! Он же свалил, — я с силой сжал ручку, лежащую на столе.

В груди все моментально закипело. Я не понимал, как такое вообще возможно. Только сопляка этого мне хватало.

— Хочешь, я втащу ему? Давай соглашайся, а то давненько мы никого не наказывали.

— Тронешь его, я тебе сам потом сразу втащу. Ты меня знаешь. Продолжай наблюдать за ней. Передай, пусть за Томом тоже кто-нибудь присматривает.

Телефон звякну корпусом об стол. Почему все идет через жопу? Капризы мышонка еще можно было вынести, но вот появление этого мальчика злило. Теперь Арина была полностью моей, а значит этого ублюдка в ее жизни никак быть не должно. Я закрыл глаза, выравнивая дыхание. Хотелось бросить все к черту и уехать. Да, слишком крепко она засела в голове. Слабость, которая делает тебя уязвимее. Но зависимость, в лице этой девочки, я готов был себе позволить.

Я думала, его отъезд принесет мне тоску и тонну самокопаний, но нет, не думать о нем получалось. Только перед сном, когда измотанная общением с ребятами, я закрывала глаза, то мысли возвращались в ту спальню на втором этаже. И холодный потемневший взгляд маниакально проникал под кожу. От навязчивых липких мыслей о Хедере не получалось никак отделаться.

Приезд Тома удивил и обрадовал одновременно. Когда мы прощались в аэропорту, я думала это все, последний наш разговор в реальной жизни. Но спустившись утром вниз, обнаружила на своей кухне гостя. Отец впустил его, а сам убежал на работу.

— Если что, твой завтрак я съел. Ты слишком долго спишь, космос, — парень обнял меня, а я продолжала стоять, не веря, что все это происходит не во сне. — Эй, ну ты чего, тормознутая такая?

— Ты что здесь делаешь? Или это галлюцинации?

— Ночью сегодня прилетел. Давай, иди, одевайся, красься. Или, что вы там обычно девушки делаете? Я нереально соскучился по городу.

Я ошарашено побрела назад, обернувшись перед подъемом по лестнице. Парень сидел и щелкал клавишами на пульте. Осознание постепенно приходило ко мне, и, не желая больше тратить драгоценное время, я взбежала по ступенькам. На сборы ушло не более 15 минут. Том при виде меня расплылся в улыбке и, взяв у меня рюкзак, набросил его на свое плечо.

— Ты надолго вернулся?

— Дом продавать передумали, так что теперь я тут надолго. Причем абсолютно один в доме, чувствуешь этот прекрасный запах свободы, — парень обнял меня за плечо и блаженно прикрыл глаза, словно вдыхал запах любимого блюда.

— Ты главное не разнеси его, а то с тебя станется.

— Но это не все новости. Через полторы недели, выхожу на работу. Так что на все тусовки меня теперь физически не хватит.

— Боже, где Том? Молодой человек вы кто, и куда делся мой друг? Звонкий и такой заразительный своей беззаботностью смех прокатился по улице.

— Надо же и мне однажды повзрослеть. Ты, я смотрю, тоже время зря не теряла, — нравоучающие нотки проскользнули в его голосе.

— Том, слушай, я знаю, что раньше у нас с тобой не было секретов, но, — я не успела договорить.

— Их и сейчас не будет. То, что мы не виделись какое-то время, не значит, что мы стали душевно дальше друг от друга. Ты для меня все та же мелкая девчушка с ободранными коленками и рассеченной бровью, а для тебя я все тот же балбес. Мы всегда будем этими людьми, что бы у нас не произошло в жизни.

А ведь он все верно сказал. От себя не убежишь. Я бросила короткий взгляд в сторону Томми, просто чтобы понять его настрой. И на мое удивление он говорил серьезно. Раньше в нем не часто можно было наблюдать это качество. Мы обошли все улицы, с которыми нас так многое связывало. И я, хоть и не покидала город, но полностью разделяла чувства друга. Перед глазами бежали картинки дошкольного и школьного времени. Вызвонив Эда и остальных ребят, мы назначили встречу на вечер. И было смешно слышать по громкой связи удивленный голос и долгое молчание на том конце телефона. Все-таки Том и Катрин делали мою жизнь более насыщенной. И поняла я это только в тот момент, когда они оба покинули меня.

Долго болтали и смеялись, оказывается, за такой короткий период времени с ним столько всего успело произойти. Моя жизнь тоже не стояла на месте, но рассказывать про Хэдера не хотелось совсем. И я рада была тому, что друг не спрашивал об этом. А спроси он, я не нашлась бы что и ответить.

-Слушай, ты же не позавтракала совсем. Вот я дибил. Не дай бог в обморок свалишься! И схватив за руку, Том потянул меня в кафе.

— Такая погода хорошая, давай лучше накупим булочек и завалимся в парк.

Улыбнувшись, друг легко и быстро согласился. И через каких-то пол часа мы уже были в Центральном парке, том самом, рядом с домом Хэдера. Но стараясь не думать о хозяине дома, я отвлеклась, увлеченно слушая все, что говорил Томми. Друг, боясь за мои светлые джинсы, постелил на траву свою рубашку, а сам уселся на газон рядом.

— Но больше всего мне в Праге понравились клубничные вафли.

— Что, они были даже вкуснее чем те, что мы делали в детстве?

— Да нет кончено. В детстве все было самым вкусным, самым мягким, самым теплым и самым добрым. Мы были чище и ощущали все иначе, нежели сейчас.