Степная дорога - Дарья Иволгина

– Ты прав, господин, – смиренно согласился парень. – Я действительно подумал… Ведь я не вор, поверь мне. Будь я вором, разве пришлось бы мне удирать по всему рынку, точно зайцу от собак! Должен признаться тебе: я – косорукий болван, не обученный никакому ремеслу. Гожусь, наверное, только в слуги: что-нибудь подать, доставить письмо, донести тяжелый груз. Да, еще я умею обращаться с лошадьми.

– Из всего этого я делаю неутешительный вывод, сынок: ты вырос в достатке, а теперь разорился, лишился и денег, и родителей, которые о тебе заботились столь самоотверженно, что не научили даже сопли вытирать как следует, – и вот теперь благородный отпрыск разоренного семейства пытается прокормиться самостоятельно…

Салих сам не ожидал от себя подобного яда. Теперь мальчишка, наверное, обидится и уйдет.

Но, видать, судьба прижала его по-настоящему. Паренек проглотил и это оскорбление. Только сглотнул судорожно и опустил голову.

– Во всем ты прав, господин. Не знаю, почему ты так терпелив со мной… Думаю, я вполне заслужил подобной участи.

– А, так ты проиграл отцовское наследство в кости или на скачках? Туда тебе и дорога. – Салих сам не знал, почему так злился на этого недотепу. Может быть, потому, что тот вызывал у него жалость. А Салих не доверял этому чувству.

– Все куда хуже, чем ты подумал, господин… – сказал парень и остановился. Явно ожидал, что сейчас Салих начнет любопытствовать: почему да как. Завяжется разговор, слово зацепится за слово, а там, глядишь, и впрямь избавитель и благодетель предложит ему хорошую работу…

Не дождешься, юнец. Не на такого нарвался.

– Ладно, мне недосуг, – резко оборвал Салих. – Прощай.

И двинулся по улице.

Паренек, помедлив, побежал следом.

– Господин!

Салих снова остановился.

– Что тебе еще?

– Дай мне… немного денег.

– Я могу надавать тебе по шее, – предложил Салих вполне дружеским тоном. – Могу подать парочку советов. Вот один из них: держись от меня подальше. Ясно тебе?

Но даже и теперь назойливый базарный знакомец не отставал.

– Прошу тебя… Моя мать – она голодна…

– Какое мне дело до твоей матери, щенок! – разозлился наконец Салих.

И тут случилось нечто из ряда вон выходящее. Парень упал на колени, закрыл лицо руками и заплакал.

Салих поставил корзину на землю. Трясущимися пальцами вытащил из кошелька монету. Стиснул ее в ладони, едва сдерживаясь, чтобы не запустить плачущему пареньку в лоб. Наконец пересилил себя и сказал:

– Перестань. Утри нос и глаза. Донесешь мне корзину – получишь пару медяков.

Парень проворно вскочил. Все еще шмыгая носом, схватил корзину. Быстрым шагом двинулся вперед. Салих едва поспевал за ним.

– Не беги, не беги, – заворчал он в спину своему носильщику. Совсем как настоящий хозяин, вечно недовольный работниками. – Куда торопишься? Не с краденым идешь.

– Прости. – Паренек сбавил шаг. – Я так обрадовался! Забыл, что не всем семнадцать лет…

Вот так, получи, "господин Салих"! И то правда – не всем семнадцать лет. Кое-кому и поболе… Этот сопляк тебя за старика держит, "господин"…

– Как тебя звать, резвый скакунок? – спросил Салих. И тотчас добавил, по возможности презрительно (разозлился на намек насчет возраста): – Это так, на всякий случай. Чтобы знать, кого разыскивать, если ты сбежишь с моей корзиной или сопрешь из нее что-нибудь ненароком.

Неплохой ответный удар. Паренек даже вздрогнул.

– Я не вор, господин, – повторил он в который раз. Коснулся ладонью груди: – Клянусь тебе, я не вор…

– Я спрашивал не о том, вор ли ты, – фыркнул Салих. – Я хотел услышать твое имя.

Юноша обернулся и приостановился – не называть же свое имя вот так, на ходу. Впрочем, ради заработка он был готов на любое унижение.

– Моя мать дала мне имя Мэзарро… – начал он и тотчас запнулся: – Что с тобой, господин?

Было, от чего удивиться. Салих, только что такой уверенный в себе, насмешливый и высокомерный, внезапно побелел, как стена. Даже губы посинели. На бледном лице вспыхнули глаза – сейчас они казались огромными и почти черными.

– Что?.. – вырвалось у него. – Что ты сказал?

Юноша недоумевающе уставился на своего работодателя.

– Я назвал свое имя… – пробормотал он. – Мэзарро…

– Мэзарро. – Салих с трудом перевел дыхание. – Так, этого только не хватало. Мэзарро. Скажи-ка мне, Мэзарро, жив ли твой отец?

– Мой почтенный отец скончался два года назад. Разорение довершило разрушительную работу болезни, от которой он страдал много лет – да примут Боги его душу!

– Да сожрут его душу демоны преисподней, – прошептал Салих. – Если это, конечно, ОН. А чем он занимался, твой ПОЧТЕННЫЙ отец?

– Я не вполне понимаю…

– Ты не должен ничего понимать! – закричал Салих. – Ты должен отвечать на мои вопросы, ты, жалкий кусок дерьма!

– Он… он торговал шелком… – пролепетал юноша, невольно попятившись от Салиха.

– Так. Торговец шелком… Как зовут твою мать, Мэзарро?

– Она отзывается на имя Фадарат.

Салих прислонился к стене большого каменного дома, возле которого они остановились. Сердце у него стучало где-то в горле, грозя выскочить наружу. В висках гремело так, словно семьдесят семь плешивых кузнецов, о которых рассказывала Алаха, разместили там свою наковальню. В глазах стремительно темнело.

Крепкие руки юноши подхватили его – иначе Салих рухнул бы в пыль.

– Что с тобой, господин? Ты болен!

В молодом голосе – тревога и забота.

Боги, боги!.. Кто из вас смеется сейчас там, в надзвездной обители? Кто смотрит на свою отменную шутку с высот Вечно-Синего Неба?

Мэзарро. Фадарат. Какой болью отзываются в душе эти имена!

Салих услышал свой голос как будто со стороны:

– Почему ты называешь Фадарат "своей матерью"? Она – всего лишь наложница твоего отца!

Мэзарро вздрогнул, как от удара.

– Откуда ты знаешь все это, господин?

Салих не ответил. Почти ослепнув от головокружения, нащупал в корзине кувшин только что купленного кислого вина. Жадно глотнул. С трудом перевел дыхание.

Мэзарро глядел на него тревожно, испуганно.

– Глотни и ты, – сказал Салих, протягивая ему кувшин. – Боги, вот это насмешка… Вот это смех…

Мэзарро взял из его рук кувшин, отпил несколько глотков, закашлялся.

– Откуда ты знаешь мою мать, господин? – повторил юноша. – Прошу тебя, скажи мне все!

– Дай руку, – вместо ответа проговорил Салих, – да помоги подняться. Идем. Я хочу поговорить с тобой обо всем у меня дома.

Ни Алаха, ни Одиерна не вышли его встречать. Впрочем, он и не ожидал ничего иного.

Юноша почтительно пропустил хозяина вперед, вошел следом и огляделся посреди запущенного, но в общем очень уютного дворика.