Спартанский лев - Виктор Поротников

Артабан ничего вразумительного по этому поводу сказать не смог. Его подавленность и неразговорчивость Ксеркс объяснил только что пережитым потрясением.

   — Ладно, дядя, ступай, — сказал он. — Поговорим об этом с утра.

БЕЛ-ШИМАННИ

Новый год по персидскому календарю совпадал по времени с началом года по календарю вавилонскому.

На новогоднее празднество Ксеркс неизменно отправлялся в Вавилон, поскольку, по обычаю жителей, присутствие царя на этих торжествах было необходимо. Царь олицетворял для вавилонян бога луны Сина, который в течение десятидневных торжеств сначала умирал, а потом воскресал и соединялся на священном ложе со своей супругой богиней Нингаль. В её роли выступала жена царя.

В Новый год все вавилонские боги покидали свои храмы, их каменные, медные и золотые изваяния ставили на повозки и везли за город, чтобы через три дня вернуть обратно. Возвращение богов выливалось в торжественную процессию, которая двигалась через главные городские ворота под пение гимнов и ликование толпы. Это действо из года в год означало одно и то же: торжество добрых божеств с Мардуком во главе над силами зла, тьмы и хаоса. Зло и Неправда, по верованиям вавилонян, царят в мире всего три дня, покуда бог Син пребывает в царстве мёртвых. С воскрешением Сина и с воскрешением Мардука происходит битва сил добра с силам зла. Битва неизменно завершается победой добрых богов. Тьма отступает, и в ночных небесах тонким серпом нарождается молодая луна, возвещая о рождении нового года.

Новогодние обряды вавилонян должны были обеспечить в наступающем году плодородие стране и военные победы царю.

К Новому году дворец Ксеркса в Вавилоне был окончательно доделан.

После всех праздничных торжеств в тронном зале нового дворца Ксеркс объявил персидской знати о своём намерении начать войну с Афинами. При этом он сослался на божественные знамения, исходя из которых ему суждено покорить не только Афины, но и всю Грецию. Во все сатрапии были разосланы гонцы с приказом готовить войска к дальнему походу на Запад. Приморским городам Финикии, Египта, Кипра, Ионии и Киликии было велено строить боевые корабли.

Ламасум, прибывшей в новый дворец Ксеркса вместе с прочими наложницами, очень понравилось на новом месте. Прежде всего потому, что ненавистный ей евнух Реомифр остался в Сузах. В вавилонском дворце смотрителем царского гарема был поставлен евнух Синэриш, местный уроженец. Его в числе прочих слуг подыскал для царя дворецкий Бел-Шиманни. Потому-то в новом дворце Ксеркса арамейская речь звучала чаще персидской, что тоже было по душе Ламасум.

Ей, родившейся и выросшей в Вавилоне, жизнь вдали от этого города казалась скучной и однообразной. Ни Сузы, ни Персеполь, ни Экбатаны не могли сравниться великолепием с Вавилоном. К тому же здесь у Ламасум жила вся родня. Её отец, очень знатный человек, был царским казначеем. У него были ключи и пломбировальные печати от царской сокровищницы в Вавилоне, куда поступали государственные налоги в виде золота, серебра и драгоценных камней из Сирии, Финикии, Заречья и Армении. По богатству с вавилонской сокровищницей ахеменидских царей могла сравниться лишь сокровищница в Сузах. Сокровищницы в Персеполе и Экбатанах были значительно беднее.

Старший брат Ламасум был смотрителем дорог. Это была чрезвычайно почётная должность, поскольку от хорошего состояния дорог зависела торговля между западными и восточными сатрапиями, перемещение грузов и быстрая переброска войск. Младший брат Ламасум был начальником арамейской стражи в старом дворце Навуходоносора[122], где некогда жил царь Дарий и где ныне шли ремонтные работы. Дворцу Навуходоносора было больше ста лет, поэтому гигантское здание в виде ступенчатой башни заметно обветшало.

Ксеркс желал заручиться поддержкой вавилонской знати, поэтому он многие государственные должности доверял родовитым вавилонянам, а их дочерей, которые отличались красивой внешностью, брал в свой гарем либо отдавал в гаремы братьев.

Однажды Ламасум навестила её родная сестра Иненни. Она была замужем за архитектором, который возводил для Ксеркса дворец в Вавилоне. Этот же человек строил для Дария дворец в Сузах, а ныне занимался ремонтом дворца Навуходоносора. У мужа Иненни всегда было столько работы, что дома он находился не более трёх месяцев в году.

Во дворец Иненни провёл евнух Синэриш в обход персидской стражи. Дело в том, что супруг Иненни устроил во дворце несколько потайных входов и искусно изолированных комнат и даже подземный ход, выходивший из дворца на городскую стену. С Синэришем у Ламасум с самого начала установились самые дружеские отношения. Более того, евнух явно благоволил к ней и постоянно шёл навстречу её желаниям.

Ламасум встретилась с сестрой в одном из потайных помещений, о котором знали очень немногие во дворце. После бурных объятий и поцелуев сестры уселись рядышком и стали делиться пережитым, благо обеим было о чём рассказать. Они не виделись без малого четыре года.

Иненни была на три года моложе Ламасум. Она, как и старшая сестра, была невысока ростом, имела довольно пышные формы, безупречные черты лица, густые чёрные волосы, подстриженные чуть ниже плеч по обычаю вавилонянок. Длинное платье из тонкой шерсти тёмно-красного цвета, украшенное бахромой по нижнему краю и рельефными вышивками на узких рукавах, красиво облегало стан Иненни. Голову венчала круглая шапочка с фигурным бортиком, свидетельствующая о знатном происхождении и замужнем положении.

Светло-карие глаза Иненни взирали на сестру всё с тем же восхищенным обожанием, как и во времена их детства. Разговаривая с Ламасум, Иненни не выпускала её руку из своих рук. Ламасум заметила, что в речи сестры стало гораздо меньше восторженных ноток по всякому пустяковому поводу. Теперь в Иненни было больше задумчивости и некой потаённой грусти, словно она разобралась, наконец, в жизни и поняла, что радужных красок в ней не так уж много. Со слов сестры так и выходило. Она жаловалась, что крайне редко видит мужа, занятого на нескончаемых строительствах, на болезненность детей и трагическую гибель своего первенца, утонувшего в реке. Иненни завела было любовника, сборщика царских податей, чтобы её красота не увяла в нескончаемом ожидании супруга. Однако она недолго радовалась ласкам желанного ей мужчины. Царский сатрап, властитель Вавилонии, услал любовника в город Арбелы, желая избавиться от свидетеля своих незаконных поборов. Иненни стала тайно встречаться с другим мужчиной, приезжим купцом, но тот обокрал её и скрылся.

   — Теперь я опустилась до того, что делю ложе с одним из своих рабов. — По красивым устам Иненни промелькнула усмешка презрения к себе самой. — А что остаётся делать? Плоть сильнее меня, не на стены же лезть по ночам!

Ламасум обняла сестру и прижала к себе, выражая тем самым сочувствие.

   — У меня другая неприятность, — сказала она. — Ксеркс измучил меня своей ревностью. Ему кажется, что я благоволю к кому-то из его братьев. Я знаю: это происки царицы, которая ненавидит меня. И я бессильна что-либо сделать. Хвала богам: удалось выбраться из Суз в Вавилон! Может, здесь Ксеркс, наконец, оставит меня в покое.

   — По мне лучше беспричинная ревность мужа и даже его побои, чем беспросветное одиночество при живом супруге, — заметила Иненни. И тут же сердито добавила: — Когда только закончится это ненавистное владычество персов! Сколько вавилонянок годами не видят мужей, которые строят дворцы, крепости и дороги по всей державе Ахеменидов!

   — К сожалению, на это обречены все народы Персидского царства, — с печальным вздохом промолвила Ламасум, погладив сестру по волосам.

   — Нет, не все, — возразила Иненни. — Я знаю, что саки, арахоты и кадусии не выполняют никаких трудовых повинностей. Они только сражаются за персидских царей и отдают часть приплода своего скота.

   — Эти племена совсем дикие, — ответила Ламасум. — Насколько я знаю, кадусии и арахоты живут в горных крепостях, занимаясь разбоем. Саки — степные кочевники, которые и городов-то не видели. Всё, что они умеют, это скакать верхом, стрелять из лука, бросать аркан и доить степных кобылиц. Какие из них строители!

   — Давно ли персы были такими же дикими, — раздражённо продолжила Иненни. — Всё полезное и мудрое они переняли от покорённых ими народов. Персы и поныне ещё резко отличаются от эламитов, финикийцев и вавилонян, подобно сакам, носят штаны, отпускают длинные бороды. Правда, свои бороды и волосы персы с некоторых пор стали завивать, беря пример с тех же адамитов и вавилонян. Но разве персы создали что-нибудь достойное удивления за время своего владычества я Азии? Царь Дарий построил город Персеполь руками вавилонян, эламитов и египтян. Ещё он гордился дорогой, протянувшейся на много дней пути от Сард до Суя. Однако строили эту дорогу опять же вавилоняне и эламиты. Дворец в Сузах возводили они же. Канал, соединивший Нил с Красным морем, рыли египтяне. Даже хвалебную надпись на каменной стеле по этому поводу Дарий поручил сделать не персам, а египтянам.