Поэты 1840–1850-х годов - Борис Бухштаб

88. «С туч, беременных дождями…»

С туч, беременных дождями,Льются бурные ручьи;Грусть и сумрак над полямиОбессиленной земли.

Но спешит на смену вёдроК неприязненным дождям…Солнце весело и бодроВновь идет по небесам.

Благосклонно пламень ФебаСогревает вновь поля,И глядит на яхонт хлебаВосхищенная земля.

Так, изведав ливень бурныйНаводняющих страстей,Встретишь ты полет лазурныйПлодотворно-ясных дней.

89. ВАВИЛОН

Необузданный и чудный,Сотворив кумиром ложь,Город пышный, многолюдный,Ты ликуешь и цветешь!Похититель пирной славы,Нег волшебно-золотых,Поднял ты с земли дубравыИ висеть заставил их.

Плавать в бездне наслажденья,В море благ — тебе закон;Для трудов самозабвенья,Для любви ты не рожден…Ты не помнишь, что на светеЕсть другие города —Братья в скудости, не в цвете,С горем дружные всегда.

Пусть они, бедами сыты,Стонут в муках роковых —Ты, счастливец именитый,Отвергаешь вопли их;Кровных чествуя презреньем,Знать не хочешь нищеты,И слепым столпотворениемЗанял руки и мечты.

И творец тебе не страшен…Пусть потоп наводит он,Ты взойдешь на выси башен,Занесенных в небосклон.И хоть шар земной с горами,С сонмом рощ, полей и нивЗахлебнется под водами —Нужды нет: ты будешь жив!

90. «День рассеянный, день нестройный…»

День рассеянный, день нестройныйМною властвует как рабом;В суете его беспокойнойЯ ношусь и кружусь пером…Нет ни силы в душе, ни воли,Нет мечты в уме золотой,Нет на сердце колючей боли,Нет и радости в нем живой.Но лишь смолкнет день этот буйныйИ волнами на мир падетСумрак вечера тихоструйныйИ покоем всё обовьет —Начинаю я возрожденье:Грудь колышется и дрожит,Сердце с силою про мученье,Про печали мне говорит…В нем воскреснет мир тайн избра́нных,И тоскует оно об них,О привязанностях попранных,Умилительных и святых;И рождает в нем скорбь и сладостьПамять юности и тех дней,Как ему улыбалась радостьИ надежда в венце лучей!

91. СВЕТ

Сперва с отрадой суевернойДуша на целый свет глядитИ в простоте нелицемернойОткрытый мир боготворит.Вся жизнь ей кажется залогомБлаженства, счастия, мечты,Весь свет пленительным чертогомНеизъяснимой красоты.И в думе пламенно-могучейОна хотела бы обнятьВесь мир любовию кипучей,Превознести, облобызать…О, дайте красок самоцветных,Одеть всё в радужный покров!О, дайте песен искрометных,Лучистых звуков, жарких слов!

Но скоро с чудным обаяньемДуша расстаться уж должна…Восторг погас; негодованьемВоспламеняется она.Перед ее смущенным взоромРазоблачился этот светСо всем стыдом, со всем позоромСтрастей торговых и сует…О, чем доверчиво пленялась,Чему восторг она несла,Какой личиной ослепляласьИ в чем любовию жила!И гнев кипящий в ней клокочет:

Надежд отрадных лишена,Разочарованная, хочетИзранить черный свет она —Снять чешую с пифона-змея,Коварство, хищность обнажить,Постигнуть ужасом злодея,Порок и месть оцепенить…О, дайте метких стрел могучих —Мир ядовитый поражать!О, дайте, дайте молний жгучих,Перунов огненную рать!

92. «Как ветер закрути́т мгновенно прах лету…»

Как ветер закрути́т мгновенно прах летучий,И вдруг, исполнены отваги калено́й,Воинственно начнут накатываться тучиНа своде голубом, одетом тишиной,И небо сжатое воспрянет, загрохочет,И вздутая река сердито заклокочет, —Тогда, неведомой восторженности полн,Люблю я услаждать мой слух игрою волн,С благоговением их дико-стройный голосИ гром святых небес ловлю моей душой,И в страхе сладостном вздымается мой волос,И весь я становлюсь дрожащею струной.

Но после знойных бурь слезливо и печальноК нам осень тянется… На бледный небосклонСтаницы хворых туч сойдутся погребально,И в сумрак и в дожди закутается он:Томят его и скорбь, и немощные раны,Перунов огненных подарок роковой…По долам широко постелются туманы,И тощая волна подымет грустный вой.Тогда моя душа с развенчанной природойГорюет заодно, полна тяжелых снов,И сердце не дрожит ни силой, ни свободой,И слух не празднует под музыкой громов.

Но вот летит зима, летит зиждитель-холод;Водам кует броню его всесильный молот,И палица его клеймит земли кору,И блещут на стекле узоры поутру.И снежные валы, восстав, кипят сурово,И рощи без одежд свое заводят слово…Тогда я восхищен и жизни снова рад!Раскинется везде торжественность и воля;Разгульем удалым гудят равнины поля,И длится между скал борея перекат…И этот гордый шум, холодный шум погодыМне кажется лихим веселием природыИ смехом праздничным над бурями тех дней,Как вспыхивала твердь от молнийных огней!

Не так же ли трунит и опытная старость,Когда заснет огонь бунтующих страстей,Когда умолкнет их слепая блажь и яростьИ грудь не закипит опять от их ключей?

93. СМЕРТНОМУ

Не сетуй, смертный, вольнодумно,Что жизнь мятежная твояБез цели реет слепо, шумноВ широком поле бытия;Что ты кружишься легким пухом,Не зная около чего…Угомонись скорбящим духом,Не мучь рассудка своего!Взгляни на мир: не так ли мчатсяПод небосклоном облака —Придут, нависнут, удалятсяИ вновь летят издалека?Кто их для вечного убранстваЗадержит в небе голубом?Земля, игралище пространства,Сама вертится колесом;И тверди гордые светилаОбречены на быстрый ход;Круговращательная силаВесь поворачивает свод.И ты, мгновенного призваньяМгновенный сын, ту ж долю знай,Вертись… и череде созданьяПротиворечить не желай!Среди бессонного круженья,Среди превратностей дыши,И пей струю самопрезреньяВ холодной горечи души!

94. К ПОРТРЕТУ ПУШКИНА

В болезненных чертах, страданьем заклейменных,Сверкает пламень дум летучих, вдохновенных,И, трогательно поли высокой грусти, взорЛьет, кажется, судьбе таинственный укор.Как звук, умолкнувший нечаянно и странно,Как пламень алтаря, потухнувший нежданно,Певец наш истинный, мгновенно ты угасИ скрылся в мир иной, неведомый для нас.Ты был родным певцом великого народа,И голос твой шумел, как русская погода,Был горд и величав, как наши небеса,И в радугах сверкал и лился как роса,И снегу белого был чище, холоднее,Был крепче, звонче льду и стали был острее!

95. РЕКРУТ

Не слон перед людьми ступает горделиво —Валит по улице дородный МитрофанИ смотрит на прохожих косо и спесиво,                      Как будто из дворян.

Идет он избоченясь, чоботы в обтяжку,Чамбары вышивные, плисовый кафтан,И шапка набекрень, и полы нараспашку,                      На шее красный плат.

Ну кто же из детин под стать ему годится,Потянется за ним и выйдет наравне?Ему ль не щеголять, ему ли не бодриться,                      Как деньги есть в мошне!

Он рекрут по найму́, и много уж задаткуЕго лихая прокатила голова;Он высватал себе невесту — службу-матку,                      И взял калым сперва.

«Теперь я господин, ведь жизнь моя раздолье! —Он думает отважно. — Что со мной ни будь,А всё мне трын-трава; дай нынче на приволье                      Порядочно гульнуть!»

Гарцует он теперь, наполненный веселья…Сегодня в кабаке он делает потоп,А завтра, не глядя, что он еще с похмелья,                      Ему вскричали: «Лоб!»

И вот уж перед ним открылась жизнь другая:Он должен строго знать часы еде и сну;Обезоружилася воля дорогая,                      Он будто в полону.

Чуть брезжится заря, тотчас иди в ученье.Начальник новобранных, вспыльчивый солдат,Твердит ему шаги, и с тем подразуменье:                      «Ведь ты наемник, брат!»

Со временем он слышит речь гораздо боле,Вдобавок принимает палки и пинки,И жаль ему тех дней, когда он был на воле,                      Не знал чужой руки.

И в мире Митрофан не он один, конечно.Как часто, например, свободой невпопадРискуя, на аркан супружества беспечно                      Кидается наш брат!

Когда же тяготы восстанут на супругаИ ропщет малодушно угнетенный муж, —«Терпи, — ему твердит строптивая подруга,—                      Коли взялся за гуж!»

96. УЧАСТЬ