О верности крыс - Мария Капшина

— Предлагаю запереть его пока, — сказала Кошка, обводя взглядом всех. Хриссэ стоял в центре неровного кольца из пяти человек. — Пусть отдохнёт связанный до возвращения Кхад, а она уже проверит, где он соврал, а где нет.

— Пока Кхад не вернётся? — неожиданно зло переспросил Лорд. — Если уж и кхади друг другу верить не могут, то лучше и верно прирежь меня!

Кошка поглядела на Хриссэ, размышляющего, куда бы деть руки, на Нарка. Тот стоял чуть ближе к Хриссэ, чем остальные, отчего казалось, что не пятеро окружают пыльника, а Кошка с Воробьём и Нейехом стоит против Хриссэ и Нарка. Лорд, вопреки всегдашней невозмутимости, глянул почти взбешённо, махнул рукой и быстро пошёл в дом. Кошка качнула головой.

— Глупо.

Воробей возмутился:

— А я с ним согласен!

— Глупо, — повторила Кошка. Посмотрела на Хриссэ ещё раз, отвернулась. — Пошли подметать и завтракать.

Хриссэ перевёл на неё глаза от стены, где, зацепившись лучами за край, балансировало, наливаясь красным, солнце.

— А вы бы, знаешь, поосторожней. Поверить Лис мне, может, и поверил, а только нанять ещё кого про запас у него денег хватит.

Кошка

2273 год, 2 день 3 луны Ппн

Эрлони

Кошка занималась ерундой: старательно шагала по прямой линии, мелко переставляя ноги. Такая специальная походка, чтобы любой мужской взгляд сзади отметил, какую восьмёрку выписывают бёдра. Идти было немного смешно и очень неудобно — успела отвыкнуть. Думала Кошка на ходу о некоторых странностях бытия. Вот, например, потеплеет на улице, весной запахнет. Захочешь переодеться во что-нибудь лёгкое и красивое. И только переоденешься — опять приморозит. Куда это годится? А ещё хуже, когда решишь ты, что можно и шикануть, нарядишься в дорогое платье с длинными юбками, а тут спешно придётся лезть сквозь забор, канавы и грязь по колено, как тогда за Призраком. Или, например, идёшь ты по улице с Хриссэ, а Хриссэ при виде совершенно безобидного какого-то дворянина меняется в лице, прячется за тебя и чуть ли не ползком шмыгает в подворотню. И объяснять ничего не хочет. А дворянин действительно безобидный: какой-то граф ол Кьет, довольно влиятельный из-за родства с домом герцогов ол Каехо, но и только. Даже в кабаках не замечен особо. Или, например, Лис Загри. С какой стати ему взбрело в голову настраивать кхади против кхади? То есть, это ещё как-то объяснимо, с теми же Безухими это вполне сработало бы. Только как-то невовремя это. Или наоборот — слишком вовремя. Лорду, вон, кажется, что Лис с лордом тэрко могли снюхаться. А тут как раз Кхад подвернулся этот маг с этим амулетом: как будто случайно приманку подсунули. Хватай, мол, и не раздумывай: когда ещё такой шанс научиться магии появится!

Кошка споткнулась, взмахнула руками, восстанавливая равновесие, и пошла нормально. Кхад вот тоже. Эту историю с амулетом Кошка так до конца и не поняла. Очень уж мутно Кхад рассказывала. Так, обронила пару фраз. Какой-то маг согласился её учить; какой-то медальон удалось украсть — вроде как, с ним колдовать легче; какая-то облава на кого-то, как снег на голову; какой-то мост перекрытый, так что обходить пришлось за пять тагалов до другого моста… Какой маг? Что за медальон? Какая облава? И куда её носило за пять тагалов? И ничего из неё больше не вытянешь. А сама вернулась злая, как хал, и лицо расцарапанное. И с кем она воевала, спрашивается? С котятами? Или с ежевикой?

— Пфф! — сердито сказала Кошка. Остановилась на углу, покачалась с пятки на носок, поглядела вправо, влево — и свернула влево, на довольно широкую улочку, вымощенную ребристым кирпичом. С полсотни шагов спустя обнаружилось, что улочка людная: с одной стороны стояло несколько девчонок. Одеты они были из рук вон плохо: в распахнутых куртках и тонких не по сезону илирских штанах им должно было быть очень холодно. Кошка невольно поёжилась при виде открытой шеи одной из белёных красавиц и прибавила шагу. Крысиная всё-таки работа: стоять вдоль дороги, мёрзнуть напоказ и надеяться, что кто-то позовёт с собой если не из жаркой страсти, так хоть из жалости…

Она уже почти прошла мимо, когда её вдруг неуверенно окликнули: таким именем, что Кошка не сразу сообразила, что это её.

— Мише?..

Когда сообразила, то остановилась от неожиданности, обернулась. Окликнула её та самая курносая девочка с голой шеей. С прошлой встречи она повзрослела, поправилась и зарумянилась, но это определённо была она.

— Нёна, — сказала Кошка, возвращаясь на пару шагов назад. — Всё на той же должности?

— Ах, — сказала Нёна, сокрушённо качая головой, — я думала, тебя уже и нету, Мише! Как мы все за тебя переживали, уж как переживали! А ты от мамули, видно, замуж сбежала, а? Вон как одета: ни дать ни взять — порядочная! И где ещё такого муженька нашла, что свою птичку отпускает полетать на воле!

Кошка разглядывала старую знакомую со странным чувством. Нёна жеманилась, делала "красивые" жесты, которым их всех учили когда-то, тянула гласные и "ж" и "ш" говорила глуше и мягче, на зангский манер. Это был другой мир, и странно было думать, что и сама Кошка могла бы сейчас принадлежать ему же, стоять здесь, мёрзнуть и пытаться очаровать прохожего золотаря. Или золотых дел мастера.

— Нет, — сказала Кошка. — Не замуж. И не покровителя.

— Неужели, службу нашла? Ах, как интересно!

— Вроде того…

— А ну-ка, ну-ка… — послышался за спиной смутно знакомый голос. — Чего тут за болботню развели? А ну, брысь отсюда, киса, не мешай девочкам работать!

Кошка обернулась.

— Оп-па, — сказал парень, широко улыбаясь с заметной неловкостью. — И правда киса…

Парень был из безухих; имени его Кошка не знала, но лицо помнила точно.

— Вечер добрый, Кошка, — сказал он.

— Угу, — улыбнулась Кошка. — А ты, значит, теперь при деле: пастухом?

— Почему — "теперь"? Уже считай год. А ты чего-то ищешь тут? Или парни надоели — на девочек потянуло?

— Ну что ты, — укоризненно сказала Кошка. — Разве парни могут надоесть? — и окинула его таким взглядом, что безухому захотелось в одно и то же время горделиво выпрямиться, смутиться, покраснеть и учудить что-нибудь этакое.

— Так вы знакомы? — обиженным тоном забытого ребёнка сказала Нёна. — Ну ты уж её не обижай, Фето! (Фето хмыкнул) Я уже работаю, всё. Я ж её уже порогов семь не видела: как она исчезла — и всё! Я уж испереживалась! И все мы! Ты подумай: она ж мамули родная дочка!

Фето открыл рот, но Кошка успела раньше.

— Ох и трепло ты, Нёнка-сестрёнка…

И замолчала от вдруг пришедшей в голову идеи.

— Знаешь, Нёнка… — медленно сказала она, — а давай-ка мы тебе устроим на сегодня выходной. Пойдём где-нибудь чаю попьём, поболтаем.