Властелины ринга. Бокс на въезде и выезде - Александр Беленький

Чавес кончился. Начался Цзю!

31.07.2000, из Финикса

Мне было уже тридцать семь лет, из которых почти девять я проработал в «СЭ», но это был мой первый репортаж с места событий, если не считать двух-трех турниров, которые проходили в Москве. Но их масштаб был абсолютно несопоставим с тем, что я увидел в Финиксе. Мне трудно судить, но, наверно, в этом материале чувствуются какая-то избыточная взбудораженность автора и его непомерная радость от того, что он там находится. Но так было, и я не хочу ничего исправлять.

Начну этот репортаж с рассказа о том, что происходило за сутки до боя – в пятницу. Вот что я записал в своем дневнике в тот вечер.

… На улице вновь чудовищная жара. В отеле от нее спасают кондиционеры, но и они не могут снять напряжение, которое ощутимо висит в воздухе. Все ждут. В два часа в здешнем танцевальном зале состоится взвешивание. А значит, подготовка к матчу между чемпионом мира в первом полусреднем весе по версии WBC Константином Цзю и экс-чемпионом мира в трех весовых категориях, мексиканским национальным героем Хулио Сесаром Чавесом выходит на финишную прямую.

До взвешивания еще полтора часа, а в холле не протолкнуться. Едва выхожу из лифта, как у меня что-то свистит над ухом. Это молодой негр в черных джинсах с ширинкой до колен бросил своему другу, такому же красавцу, фотоаппарат-мыльницу. Перелетев через головы двух десятков людей, мыльница, слава богу, попала тому точно в руки. Оказывается, его приятель хотел сфотографироваться с кем-то из многочисленных боксеров, которые здесь сегодня собрались.

Сразу бросается в глаза обилие мексиканцев. Все взбудоражены до предела. Ждут: Чавес приедет! Чем дальше, тем все становятся нервознее. Напряжение передается от одного к другому и от этого все возрастает и возрастает. Думал выйти на улицу, но там уже сильно за сорок, и находиться под открытым небом почти невозможно, так что приходится ждать вместе со всеми.

Только решил отойти в одно из ответвлений холла, как за спиной раздался дикий вопль. Приехал, родимый. Мексиканцы мгновенно строятся в колонны и следуют за своим кумиром, как императорская свита. У всех глаза блестят, как фонари, и светят все в одну сторону. Звуки, которыми это свечение сопровождается, потихоньку становятся совсем уж истеричными. Тем не менее этот религиозный экстаз вызывает почтение, как, наверное, всякое искреннее и сильное чувство.

Сам великий мексиканец на редкость мрачен и выглядит довольно усталым. Он проходит в зал, и вся толпа переливается из холла туда. Я сажусь на один из стульев, но тут ко мне подлетает рослый негр с видеокамерой. Говорит он, к моему удивлению, по-испански, но, к еще большему своему удивлению, я его понимаю: «Послушай, амиго, мне позарез нужно встать на этот стул». С видом человека, который своего не отдаст, отвечаю по-английски: «Сорри, но этот стул мне самому нужен». Парень в ответ смеется и уже тоже по-английски объясняет: «Нет, мне, правда, нужно. Если ты хочешь снимать, то вспышка твоей мыльницы все равно это расстояние не пробьет. Так что, может быть, все-таки уступишь стул, а?»

Ну как тут откажешь? Тем более есть шанс подойти поближе. Чавес то появляется, то исчезает за плотным кольцом телохранителей, каждый из которых габаритами поспорит с Ленноксом Льюисом. Смотрит Чавес все время прямо перед собой. Никаких эмоций. Взгляд мрачного одержимого. Время от времени он начинает нервно ходить. Проходит мимо меня – на расстоянии всего-то двадцать сантиметров. Такое ощущение, что ты в море, а мимо проплыла акула, которая, несмотря на скромные размеры, вполне может перекусить тебя пополам.

У Чавеса большая группа поддержки – молодые мексиканцы в одинаковой форме. На майках надпись: «Команда Чавеса». Среди людей в зале много женщин. Одна из них, умопомрачительно красивая мексиканка, стоит рядом со мной. На нее никто не смотрит. Только какой-то странный субъект лет шестидесяти с пятью или шестью перстнями-печатками на пальцах вдруг при виде нее масляно заблестел глазами. Честное слово, эта женщина заслуживает большего!

Время медленно подбирается к двумя часам. И тут происходит нечто странное. Примерно без трех минут два под истошные вопли группы поддержки и прочих мексиканцев, от чего у меня, как и у остальных, давно заложило уши, Чавес забирается на весы. Это – двойное нарушение: первым на весы должен вставать чемпион, то есть Цзю, а кроме того, взвешивание должно начаться ровно в 14.00 – можно чуть позже, но никак не раньше!

Тем не менее Чавес встает на весы, и они регистрируют предельно допустимый вес – 140 фунтов (63,5 кг). У многих даже возникают сомнения, нет ли у мексиканца перевеса. Влад Уортон, промоутер матча и менеджер Цзю, внимательно изучает шкалу: нет, вроде бы лимит не перейден. Чавес мгновенно соскакивает с весов и хватает бутылку из рук кого-то из членов своей команды. Не сомневаюсь, что его мучит жажда, но, кроме того, он явно опасается, что его снова попросят встать на весы, а выпитая вода – это верный способ заблокировать решение организаторов матча. Так или иначе, но уже ясно, что все разговоры о том, что Чавес давно и легко «сделал вес», как говорят боксеры, – чистейший блеф.

Среди тех, кто стоит совсем рядом, мое внимание почему-то привлекает молодая семья: муж с крохотным ребенком на руках и жена. На всех троих им где-то лет сорок. У папаши до боли знакомая и, извините, невероятно наглая физиономия. Через минуту они скрываются в толпе, и тут я понимаю, кто это был, – один из самых ярких боксеров на современном ринге, чемпион мира в первом среднем весе Фернандо Варгас.

Когда на весы встает Костя, группа поддержки Чавеса в едином порыве издает некий громкий хамский звук, что-то вроде: «Бу-у-у-у!!!» Но и у Цзю есть свои почитатели, которые, надрывая глотки, пытаются перекричать многочисленных и агрессивных болельщиков его соперника. Все в порядке – 139,5 фунта. До лимита не хватает более 200 граммов. Вспоминаю, как вчера Костя просил налить ему воды на донышко чашки: больше пить было нельзя. Наверное, он, как и Чавес, сразу же схватится за бутылку с водой. Но нет – Костя держит чемпионскую паузу.

Ну вот и все. Я чувствую себя так, как будто сам сгонял вес. У большинства присутствующих вид похожий. Хотя, конечно, не у всех. Взвешивание продолжается, на весы по очереди становятся участники предварительных боев. Среди них узнаю Василия Жирова, нашего чемпиона мира из Казахстана в первом тяжелом весе по версии IBF, который обосновался здесь же рядом – в пригороде Финикса Скотсдейле. У него завтра нетитульный десятираундовый бой.

После взвешивания мы уходим с Жировым в бар, где за минеральной водой долго говорим о том, как сложилась его жизнь в Америке. Но это уже совершенно отдельная история. Вот вернусь в Москву, тогда и напишу.