Из Ночи и Хаоса - Дженна Вулфхарт

– Это была одна из худших ночей в моей жизни, – сказала я, закрывая глаза, пока он обнимал меня, – но было несколько прекрасных мгновений, прежде чем все пошло не так. Мы танцевали, и все казалось правильным. Я была счастлива.

Он вздохнул и обнял меня крепче, я почувствовала напряжение его мышц.

– Была счастлива. Я хочу, чтобы ты была счастлива сейчас, любовь моя. Я ненавижу тот факт, что мир продолжает отнимать у тебя радость.

Но когда он произнес эти слова, я заглянула внутрь себя и увидела, что он ошибся.

– Я счастлива, Кален. Ну, по крайней мере, часть меня счастлива. Несмотря на то, что все идет наперекосяк, ты здесь, со мной, и когда я с тобой, я чувствую…

Удовлетворение, волнение… любовь.

Мои щеки запылали, и внезапно я поняла, что подсознательно все это осмыслила. Он явно заботился обо мне. Он так упорно боролся, чтобы добраться до меня, и заключил со мной брачный обет только для того, чтобы обезопасить меня. Кален объявил меня своей, и все же мне казалось, что между нами так много недосказанного. Лишь в редкие моменты спокойствия он говорил всерьез, что любит. А я и вовсе не произносила этих слов. Еще нет.

– Я знаю, – прошептал он мне в макушку. – Я тоже это чувствую. И нам нужно это отпраздновать. Когда все закончится, мы устроим церемонию, подобную этой, с фонарями, танцами и так далее, на которой мы объявим о нашей связи королевству. У нас будет все.

Я подняла глаза на его лицо.

– Свадьба?

– Только если ты захочешь, конечно.

Меня охватило тепло, и мы вместе закачались под беззвучную мелодию, наслаждаясь ощущением близости друг друга так долго, как только могли. Но этот момент не мог длиться вечно – никогда не мог. И вот, спустя некоторое время, я медленно высвободилась из объятий Калена и встретилась с его понимающим взглядом. Нам нужно было поговорить о том, что мы увидели и услышали в этом странном королевстве. Я позвала его сюда из-за этого.

– Я так понимаю, ты видел оникс на шее королевы Татьяны, – наконец сказала я, скрестив руки на груди и жалея, что не могу взять свои слова обратно. Еще мгновение, еще чуть-чуть. Но мы не могли игнорировать надвигающуюся опасность. У нас было в лучшем случае две недели до того, как мир изменится навсегда и Андромеда и ее собратья-боги захватят эти земли.

– Я признаю, ожерелье действительно похоже на то, что было у Оберона. – Он нахмурился. – И по выражению твоего лица я понял, что ты испытываешь… чувство неправильности.

– Я впервые почувствовала это в их разрушенном лагере. И здесь тоже. Как ты думаешь, что происходит? В этом драгоценном камне заточен еще один бог? Я думала, что остальные были изгнаны, а не пойманы в ловушку.

Кален расхаживал передо мной, его серебряная корона сверкала в теплом свете фонарей.

– Я тоже так думал.

– Смертные знают, не так ли? В Талавене?

– Я надеюсь на это.

– У тебя были какие-нибудь новости от Нив сегодня вечером?

Кален получил весточку от Нив несколько дней назад. Они поднялись на борт корабля, но затем смертные заперли их троих в каюте. Кален не казался особенно встревоженным. На самом деле, казалось, он ожидал этого.

– Нет, я уверен, что их положение не изменилось, – сказал он мрачным голосом. – Я не хочу, чтобы они зря тратили время, рассказывая мне, что все еще торчат в каюте.

– Я не должна была отпускать Вэл. – Мой голос дрогнул.

– Если люди решат довериться Нив и Аластеру и поделиться тем, что они знают, это будет потому, что Вэл с ними. Я знаю, ты волнуешься, но с ней все будет в порядке. Смертные были застигнуты врасплох изменением плана, и комета, вероятно, лишь больше их встревожила. Они просто принимают меры предосторожности.

– Ты на удивление спокоен по этому поводу.

– Люди позволили им подняться на борт и везут их на встречу со своим королем. Если бы они не хотели этого делать, то давно бы уплыли отсюда при первых признаках неприятностей. – Он вздохнул и провел рукой по волосам, пряди обвились вокруг его пальцев. – Мы, однако, находимся в гораздо худшем положении. Если королева Татьяна предалась богам, она никогда не позволит нам уйти отсюда живыми, и уж точно никогда не станет нашим союзником в предстоящей войне.

Я судорожно вздохнула. Я подозревала то же самое.

– Мы могли бы покинуть замок прямо сейчас. Мы только что пришли сюда. Она этого не ожидает.

– Она расставит стражу по всему замку, чтобы не дать нам уйти. Даже если она не в плену у бога, она только что вернула своего сына. Она никуда не отпустит Торина, пока он не выполнит свой долг.

Кровь застыла у меня в жилах.

– Я не могу поверить, что это королевство такое же порочное, каким было королевство Оберона.

– Порочное или нет, но они нам нужны, – напряженно сказал Кален. – Завтра мы попытаемся выяснить, что происходит внутри замка. Мы попросим организовать экскурсию и постараемся выяснить, что здесь не так.

– Что, например? – нахмурилась я. – Я не заметила ничего странного, кроме этого проклятого ожерелья.

– Оберон взял его из хранилища. Если ожерелье Татьяны – тюрьма бога, возможно, здесь тоже есть тайное подземелье. И, возможно, в мире есть еще хранилища, в которых заточены остальные боги.

Это была хорошая идея. Ожерелье из драгоценных камней, доставшееся Оберону, было спрятано его предками тысячи лет назад. Хранилище предназначалось для защиты мира от сущности бога. Его отец, король, раскрыл Оберону тайну и предупредил: никогда не открывай хранилище и не пользуйся им. И все же, когда отчаяние сломило Оберона, он сделал единственное, что, по его мнению, мог.

Так что, возможно, было еще одно хранилище, и оно находилось здесь. Это могло бы объяснить странное чувство, которое временами охватывало меня.

– О, любовь моя, я ненавижу, что нам приходится все это делать, – сказал Кален, беря меня за руку и притягивая к себе. Он обхватил ладонью мою щеку и провел губами по ключице, отчего у меня по спине пробежали мурашки. – Все, чего я хочу, – это затащить тебя в постель и провести часы, наслаждаясь каждым дюймом твоего тела.

Мое естество сжалось, когда он провел рукой по моему плечу, по спине, а затем мягко коснулся ягодицы. Наклонившись, я прижалась к нему, и мои соски затвердели и заныли. Его губы коснулись моего уха, посылая волну наслаждения, и отчаянный стон сорвался с моих