Предательство Тристана - Роберт Ладлэм

Хиллиарда, похоже, смутил столь прямой вопрос. Он нервно пригладил пухлой ручкой детский персиковый пушок, украшавший его сильно облысевшую макушку.

– Есть разница между шпионом и агентом влияния. Я имею в виду тех, кто верит в возможность двойной бухгалтерии. Кто полагает, что может работать на нас, одновременно поддерживая своих друзей с Красной площади – давая советы, обращаясь с нужными запросами, даже пытаясь действовать изнутри, чтобы сформировать американскую внешнюю политику, которая была бы уступчива по отношению к Москве в несколько большей, чем мы согласны это признать, степени.

– Называйте их, как хотите, – сказал Меткалф, – но я называю их предателями.

Хиллиард устало пожал плечами.

– Сожалею, но это не так просто. Люди такого типа склонны приноравливать свои действия к поступкам людей с самого верха. И если Гарри Хопкинс и ФДР[66] намерены выстроить крепкие советско-американские отношения как бастион против нацистов – чем они действительно могли быть до тех пор, пока Сталин не протянул руку Гитлеру два месяца назад, – в таком случае для них есть очень и очень серьезный смысл в том, чтобы позволить информации об этих настроениях просочиться к их друзьям в НКВД и Кремле, скажете, нет? В конце концов, это идет только на пользу делу. Свободная охота. Самые опасные предатели это те, которые действуют по любви – они всегда считают себя истинными патриотами. – Хиллиард со значением посмотрел в глаза собеседнику.

Что, черт возьми, он хотел этим сказать? – не без удивления подумал Меткалф.

– Вы говорите о посольстве правительства Соединенных Штатов, где не можете доверять своим коллегам? Где даже неизвестно, кто мог бы работать на Сталина?

– Как я сказал, это только одна из здешних фракций. Одна из составляющих. Ведь Рузвельт только недавно начал признавать, что дядюшка Джо, возможно, и не очень хороший парень. Он начинает изучать некоторые неприглядные факты из жизни большевиков. – Хиллиард понизил голос. – Возьмите хотя бы этого балбеса, которого он прислал сюда послом. Жирный кот, акционер крупной компании, скользкий нью-йоркский адвокат, не знающий ничего о России и ненавидящий ее даже больше, чем все остальные работающие здесь вместе взятые. Презирает Советы, но и о них тоже ничего не знает. Нет ничего хуже, чем фанатизм, основанный исключительно на невежестве. И у него имеется своя клака, толпа ненавистников России; эти парни так напуганы вирусом большевизма, что готовы сотворить все, что угодно, лишь бы подорвать наши отношения с Кремлем. Они с превеликим удовольствием помогли бы Берлину, буде им представится такая возможность. Они видят в нацистах единственный шанс воспрепятствовать распространению коммунизма по всему миру.

– Вы серьезно говорите о людях, работающих на Гитлера?

– Если говорить о любителях двойной бухгалтерии, то да. Или еще хуже. Проблема в том, что невозможно точно выяснить, как обстоят дела. Здесь самое настоящее змеиное гнездо, будь оно проклято.

– Я вас понял.

– Но ведь вы пришли ко мне не только за этим? Если я правильно расшифровал радиограмму, вы рассчитываете получить от меня какие-то конкретные сведения. Вам нужно узнать, что нам известно о нацистско-советском союзе – реален ли он. Или это какая-то игра с обеих сторон.

– Да, это часть того, за чем я приехал.

– И этот великий вопрос не имеет ответа. Это загадка сфинкса. Именно это все мы хотим знать. Но меня, однако, разбирает любопытство: почему вы интересуетесь этим?

– Что ж, пусть оно продолжает разбирать вас.

– Разделение, – кивнул Хиллиард. – Сегментация. Что ж, в таком случае я скажу вам еще одну вещь. В течение более чем полутора лет я посылал в Вашингтон телеграммы с предупреждением о том, что Сталин собирается заключить с Гитлером договор о ненападении, и знаете, с чем я неизбежно сталкивался? С полнейшим и категорическим недоверием. Отказом считаться с моими аргументами. «Этого не может быть, потому что не может быть никогда, – вот что отвечали мне эти идиоты. – Марксистское правительство ни за что не пойдет на сделку со своим идеологическим врагом». Вашингтон, похоже, не хотел понять простейшего факта, что единственная цель Сталина заключается в сохранении советской системы. А идеология не имеет к этому никакого отношения. Теперь это стало вопросом самосохранения.

– Вы знали, что они собирались заключить договор?

– У меня были источники.

– В Кремле?

Хиллиард покачал головой и улыбнулся с загадочным видом.

– Всем было известно, что Берлин и Москва ведут переговоры, но даже русские не знали, что они могут прийти к соглашению. Откуда это известно мне? Я расскажу вам одну историю. Когда немецкий министр иностранных дел Риббентроп прибыл в Москву, чтобы подписать договор со Сталиным, у русских не оказалось даже нацистских флагов, чтобы по правилам провести церемонию приветствия в аэропорту. Все обыскали, но так и не нашли. Конечно, ведь они шесть последних лет непрерывно нападали на нацистскую Германию; откуда бы у них взяться ее флагу. В конце концов они нашли несколько штук на киностудии в Москве, где эти тряпки использовались для съемок какого-то пропагандистского фильма, направленного против нацистов, который, конечно же, пришлось срочно переделывать.

– Но вы об этом знали, – настаивал Меткалф. – Вы знали о том, что сделка состоится. – Это означало, что Амос Хиллиард имел источник в немецком посольстве, подумал Меткалф.

– Секрет того небольшого успеха, которого я сумел добиться здесь, в Москве, – ответил дипломат, – состоит в том, что я научился думать так же, как Сталин. Признаюсь, это не очень приятный процесс. Но этот человек в высшей степени прагматичен. Я встречался с ним. Я имел возможность оценить его личные качества. Он жесток, но его жестокость обусловлена практическими целями. Я знаю, что он думает. Он видит, что Франция пала, что Велико-британия панически бежала с континента. Он видит, что Лондон не имеет союзников в Европе – ни одного! И Сталин знает, что у него не осталось других карт для игры. Он знает, что считаются только с сильными, а не со слабаками. И потому идет на все, чтобы держать немецкие танки вдали от советских границ.

– Так что ему очень на руку подарки фюрера: половина Польши, Прибалтика и Бессарабия.

– Совершенно верно. А Гитлер избежал опасности войны на два фронта, которая уничтожила бы его. С его стороны было бы полным безумием нападать на Россию, пока он еще не покончил с Великобританией. Это распылило бы его армию, истощило бы его ресурсы настолько, что он неизбежно потерпел бы поражение. А Гитлер, как бы плохо вы к нему ни относились, отнюдь не глуп. Что снова возвращает нас к великой загадке сфинкса, не имеющей ответа. Этот союз между Гитлером и Сталиным… насколько он реален? Что ж, позвольте мне попробовать дать на него ответ. Черт возьми, да, он реален. Он так же реален, как война. Он так же реален, как личные интересы его участников.

Меткалф кивнул, пытаясь привести мысли в порядок. Где-то в глубине его сознания зародилась идея, которая пока что полностью не оформилась.

– Но если этот союз реален, значит, нам крышка, – сказал он. – Вооруженный союз между двумя мощнейшими империями Европейского континента, имеющими огромные армии в несколько миллионов солдат! Они могут просто-напросто поделить Европу, а затем и весь остальной мир между собой, перекроить карту мира, а мы ничего не сможем им противопоставить!

– Теперь я понимаю, почему наш общий друг вам доверяет. У вас стратегический склад ума.

– Сталин лично вел переговоры с Риббентропом, не так ли?

Хиллиард кивнул.

– Он не пошел бы на это, если бы не был искренне уверен в том, что дельце выгорит.

– А когда договор был подписан, дядюшка Джо произнес тост за Гитлера. Сказал, что тот молодец.

– Хороший парень.

– Вы знаете русский.

– Совсем немного, – солгал Меткалф. – Впрочем, достаточно для того, чтобы спросить дорогу.

– И теперь Советы покупают у немцев всякую всячину на миллионы марок: турбины, отбойные молотки, токарные станки и зенитные орудия. Объем поставок поистине рекордный. Как вы думаете, стала бы Германия продавать все это России, если бы не считала ее своим партнером в военных делах? Я так не думаю. Мы попали в безвыходное положение, Меткалф. Неужели вы думаете, что Вашингтон хочет ввязаться в эту войну? Считаете, что Рузвельт намерен бросить вызов и Советскому Союзу, и нацистской Германии?

– Значит, наша единственная надежда на раздор среди бандитов.

– Вы пытаетесь обмануть самого себя, Меткалф. Вы ударились в мечтания. Эти диктаторы знают, насколько они сильны в союзе друг с другом и что они имеют полную возможность поделить мир между собой. А еще я слышал от моих британских друзей здесь, что в правительстве Черчилля есть высокопоставленные деятели – хотя сам Черчилль к этому кругу не принадлежит, – настаивающие на заключении сепаратного мира с Германией против Советов.