Колодец - Сергей Гжатский

щаются с молитвами и просьбами к богам, во время второй осуществляют раз-личные церемонии низшей, менее значительной магии — лечение, приём в общину новых членов, привлечение личного благополучия и удачи и т. д.

Третья же часть праздника целиком посвящается отдыху, пирам, беседам и веселью. Обязательное блюдо на подобных пирах — овсяное печенье с изюмом и финиками. Из напитков предпочтение отдаётся различным сокам или белому вину, которое в наших краях с успехом заменяет брага или медовуха… Но, тс-с-с! Начинается самое интересное, давайте пока помолчим и посмотрим.

В этот момент со стороны дуба донёсся удар бубна. Это было что-то нове нькое и Симаков с женой, вновь обернувшись к хороводу, увидели под деревом высокую и стройную молодую женщину в белом платье. Она подняла бубен над головой и стукнула в него ещё раз. Оказалось, что это был сигнал хороводу, который всё это время кружил вокруг дуба по часовой стрелке. Но после удара бубном, остановился, а затем повернул движение вспять. Лица девушек при этом выдавали их крайнюю напряжённость и сосредоточенность…

Симаков насчитал семь кругов против часовой стрелки. Снова звякнули бубенчики и хоровод остановился. Девушки, как одна, подняли руки вверх и одновременно хлопнули в ладоши. Затем, опустив руки на бёдра, все синхронно повернулись вокруг оси и встав лицом к дубу, поклонились ему в пояс, потом ещё раз и ещё… Всего три низких поклона.

В это время опять прозвучал бубен и хоровод вновь начал кружение, но на этот раз по часовой стрелке. Семь кругов, остановка и три поясных поклона дереву… Так повторилось семь! раз. Наконец, отбив последний поклон, хоровод распался и его участницы гурьбой вернулись к остальным.

Сразу вслед за этим, из-за спин старцев появился человек, одетый во всё белое. Он походил на киношного белого ниньзю или ожившую мумию — лицо его прикрывали плотно наложенные бинты. Только в оставленной щёлочке блестели горящие глаза.

Ниньзя встал спиной к костру и низко поклонился старцам. Те в свою очередь приветствовали его лёгкими кивками. Два стоящих по краям патриарха, сблюдая достоинство, с неповторимой грацией по очереди протянули ниньзе какие-то предметы.

Симаков не без труда рассмотрел, что это были кусок белой материи, размером раза в три больше обычного носового платка и, блеснувший в свете костра, золотой серп!

Ниньзя уложил серп на платок, поцеловал и протянул третьему старцу, стоящему в середине. Тот поднял свой посох и коснулся им серпа. Толпа, в гробовом молчании следившая за ними как по команде разразилась криками радости. Два других патриарха повторили жест старшего предводителя и тоже скрестили свои посохи на серпе.

Толпа что-то запела, послышался смех. Целую минуту серп и три посоха представляли одно целое. Наконец старики одновременно убрали их и белый ниньзя с поклоном сделал шаг назад и в сторону, чтобы не угодить в огонь круглого костра за спиной. Здесь он бережно завернул серп в материю и сунул свёрток себе за пазуху. Потом развернулся и подошёл к дубу с явным намерением взобраться на дерево.

Симаков в какой-то момент даже залюбовался его плавной, скользящей и чуть покачивающейся походкой. Внезапно в облике ниньзи проскользнуло что-то очень знакомое. Незнакомец своими повадками смутно напомнил ему кого-то из числа хороших знакомых, но вот только кого?

"Кто бы это мог быть? — загорелся разгадать загадку Симаков и принялся при-стально изучать белую фигуру, выискивая в ней ещё какие-либо знакомые чер-ты.

Между тем белый ниньзя остановился за три шага от дуба и сев на зем-

лю, быстро разулся. В траве осталась его обувка — потрёпанные полукеды российского производства, увидев которые, Симаков остолбенел. Он не хотел верить своим глазам, потому что отлично знал, кому они принадлежат…

Ниньзя тем временем продолжал топтаться под деревом то и дело поглядывая то на небо, то на старцев, которые наставили свои посохи на облака словно винтовки-трёхлинейки.

Клавдия тронула мужа за рукав:

— Чего он ждёт, Мишь, чего не лезет?

— Ждёт, когда прояснится и появится луна!

Он хотел было указать ей на полукеды и спросить, не знакомы ли они ей, но передумал, а вдруг и сам ошибается!

Внезапно по кронам деревьев прошелестел ветерок. Не прошло и минуты, как облака на небосклоне разошлись и в просветы выглянула сияющая луна. По поля не прокатились радостные возгласы и старцы опустили посохи.

Не мешкая больше ни минуты, ниньзя с места, как кошка, запрыгнул на ствол, покрытый корявой корой. Секунда, и его руки и ноги так и замелькали среди переплетения нижних ветвей… Вот он долез до середины ствола, мелькнул в неверном свете смазанным пятном и вновь скрылся в густой листве, что бы через пару минут появиться уже на самой верхушке лесного гиганта. Его появление там вызвало бурю оваций наблюдавших за ним зрителей. Клавдия и стоящие рядом "приглашённые" тоже не удержались от восторженных восклицаний.

Ниньзя не обращал на толпу внизу ни малейшего внимания. Он преспокойно уселся в развилке и принялся внимательно осматривать ветку за веткой, что-то выискивая среди листьев.

Вскоре он, судя по всему, нашёл то, что искал!

Симаков, несмотря на царившую вверху темень, отлично видел, как ниньзя для удобства пересел на соседнюю ветку и извлёк из-за пазухи свёрток. Не спеша развернул его и, зажав в руке золотой серп, принялся сосредоточенно срезать со ствола свернувшиеся в клубок стебли какого-то растения с ярко-зелёными листьями и белыми плодами, величиной с детскую головку ребёнка. Лезвие серпа при этом тускло поблёскивало и отбрасывало редкие робкие лучики…

— Знаете, что он срезал? — спросила Лыкова, всё это время хранившая гробовое молчание.

Симаковы ответили, что не знают.

— Это магическое растение — Омела! — зашептала целительница, — Омела — не дерево и не кустарник! Растёт оно не на земле и не на воде, а… сами видите где! Омела, срезанная в шестой день луны, лечит эпилепсию и язву, способствует

зачатию и оберегает от злых духов!

Иной раз исцеляет даже простое прикосновение к Омеле… Но, главное

то, что им можно исцелять не только тело человека, но и его душу!

Сейчас начинается вторая часть празднества и лекари друидов возьмутся за исцеление всех страждущих. Я думаю, что Омелу срезали и для вас, что бы поспособствовать зачатию вашего ребёнка. Готовься Клавдия, скоро к вам подойдут…

Симаков слушал целительницу невнимательно. Его сейчас куда больше занимал другой вопрос. Он во все глаза продолжал наблюдать за белым нинь-

зей, который вместе с серпом бережно завернул в кусок льна и Омелу. Спустя минуту — другую он спустился на землю и торжественным шагом приблизился к поджидавшим его старцам, неся на вытянутых руках загадочное растение и серп.