Узы крови - Патриция Бриггз

Рыжебородый был на голову выше Адама и в первое мгновение пытался использовать свой рост как преимущество. Но он все же не то, что Альфа. Не сказав ни слова, не сделав ни одного агрессивного движения, Адам заставил его попятиться.

Сэмюэль как будто ничего не заметил. Сомневаюсь, что кто-то, кроме меня, увидел, как напряглись мышцы его плеча.

— Когда он выздоровеет, — сказал Адам, — и если ты сделаешь честный вызов, Пол, я не стану препятствовать схватке.

По правилам Маррока схватки — настоящие, не просто обмен рычанием и парой укусов, — в стаях происходят очень редко. В этом одна из причин того, что в Новом Свете вервольфов больше, чем в Европе, откуда они родом, как и малый народ.

Обычно я просто по языку тела — поведению, жестам и осанке — могу расставить по местам всех членов стаи от наибольших доминантных до самых подчиняющихся (или наоборот). Вервольфы это умеют еще лучше меня. Люди, если придают этому значение, тоже на это способны, хотя, конечно, для них иерархия не так важна, как для волков. Для людей она может означать продвижение по службе или выигрыш спора. Выживание вервольфа зависит от стаи, а стая — это сложная социальная и военная иерархическим система, где каждый точно знает свое место.

Доминирование у волков — в это комбинация силы характера, силы воли, физических способностей и других компонентов, категорически непонятных тем, у кого глаза, уши и нос не приспособлены чувствовать этого. А тому, кто это умеет, ничего объяснять не нужно. Могу приблизительно определить такую особенность как «готовность к борьбе». За пределами стаи естественное доминирование волка меняется в очень широких пределах. Как и у всех у нас, у волков бывают периоды усталости, депрессии или, наоборот, счастья, и все это сказывается на их доминантности.

Внутри стаи все это тщательно ранжируется. Иногда допускают схватки между волками почти доминантами, чтобы точнее определить их положение в стае. Второй и третий после Альфы — обязательно следующие двое по степени доминантности.

Уоррен среди врагов обычно тих и внимателен, он не проявляет более типичной для доминирующего самца агрессивности. Распознавать язык тела он умеет еще хуже меня, потому что слишком мало времени провел в стае сразу после перемены. Он жил не в стае, а скорее за ее пределами. И поэтому был уязвим для вызовов со стороны волков, считающих себя более сильными, проворными и вообще лучшими.

Я знаю, именно Адам объявил всем, что Уоррен его третий. Если бы Адам был менее доминантен, если бы его меньше уважали и любили, за этим объявлением последовало бы массовое кровопролитие. Я знала, что мнение Адама справедливо, но была одной из немногих, перед кем Уоррен раскрывался.

Заметное меньшинство волков считало, что Уоррен недостаточно силен для позиции, которую занимает. Я знала — от Джесси, а не от стаи — что кое-кто из волков хотел изгнать Уоррена из стаи или даже убить.

Очевидно, этот Пол один из них; он достаточно доминантен, чтобы бросить вызов Уоррену. И почему-то Адам только что дал ему на это разрешение.

Довольный Пол коротко кивнул и решительно вышел из комнаты, не подозревая, что Уоррен им пол подотрет. Конечно, если благодаря заботе Сэмюэля выживет. Я понимала, что это пока сомнительно.

Адам задумчиво смотрел вслед уходящему. Наконец он отвел взгляд и заметил, что я за ним наблюдаю. Глаза его сузились, он подошел ко мне, взял за руку и вывел из комнаты.

Он провел меня к комнате Джесси, немного помедлил и отпустил мою руку. Потом один раз негромко стукнул в дверь и открыл ее. Джесси сидела на полу, спиной к кровати, нос у нее был красный, и по лицу текли слезы.

— Он держится, — сказал Адам.

Она встала.

— Можно посмотреть на него?

— Только тихо, — предупредил Адам.

Она кивнула и пошла к комнате Уоррена. Увидев меня, остановилась, улыбнулась — словно солнце на мгновение вышло из облаков — и пошла дальше.

— Идем, — сказал Адам, снова взял меня за руку, мне это не понравилось — и отвел к другой закрытой двери.

Эту дверь он растворил, не постучав.

Цепляясь за свою злость, я высвободила руку, и прошла в комнату. Если я буду злиться, не буду бояться. Мне это ужасно не нравилось, но сейчас я Адама боялась.

Я сложила руки на груди, повернулась к нему спиной и только тут поняла, что он привел меня в свою спальню.

Я узнала бы комнату Адама, даже если бы она не пахла им. Он любит сложные узоры и теплые тона, и комната была коричневая: от темно-коричневого берберского ковра до венецианской желтоватой лепнины на стенах. На одной стене картина маслом высотой с меня и вдвое шире — лесной пейзаж в горах. Художник не поддался искушению добавить орла в небе или оленя у ручья.

Человек мог бы счесть эту картину скучной.

Я коснулась холста раньше, чем поняла, что делаю. Имя художника, мелкими, почти неразличимыми буквами написанное внизу картины и на медной табличке на раме, было мне незнакомо. Картина называлась «Святилище».

Я отвернулась от картины и увидела, что Адам смотрит на меня. Руки он скрестил, а на широких скулах проступили маленькие белые пятна; это говорило о том, что он рассержен. Ничего необычного в этом нет. У Адама горячий нрав, а я умею его разозлить — хотя в последнее время этого не делала. И готова поклясться, что не делала сегодня.

— У меня не было выбора — сказал Адам.

Я смотрела на него, не понимая, о чем он говорит.

Мой несомненно глупый вид рассердил его еще сильнее.

— Это не дает Полу права подстеречь его в засаде. Вызов должен быть серьезным, при свидетелях.

— Знаю.

Неужели он считает меня тупой?

Адам несколько секунд смотрел на меня, потом повернулся и принялся быстро расхаживать по комнате. Остановившись, снова повернулся ко мне и сказал:

— Уоррен контролирует своего волка лучше всех в стае. Бен, несмотря на его позицию, в этом почти так же хорош. Из всех моих волков они лучше всего подходят для охоты на колдуна.

— Разве я говорила другое? — выпалила я. Картина отвлекла меня, но Адам напомнил, что я пытаюсь на него сердиться. К счастью, это совсем нетрудно.

— Ты сердишься на меня, — сказал он.

— Ты на меня кричишь, — ответила я. — Конечно, сержусь.

Он нетерпеливо махнул рукой.

— Не сейчас. Раньше, в комнате Уоррена.

— Я сердилась на тупого волка, который пришел бросать вызов Уоррену, как только тот оказался на спине. — Тут я вспомнила, как испугал меня Адам, когда использовал свои свойства Альфы, чтобы успокоить меня. — Я не сердилась, пока ты не схватил меня за руку, не вытащил из комнаты и не начал на меня орать.