Дау, Кентавр и другие - И. Халатников

Я подошел поздороваться с Харитоном и Александровым, которым было тогда под 90 лет. Мне казалось, что за 50 лет, которые я их знал, они совершенно не менялись — на лицах была добрая улыбка, а глаза излучали свет. Юлий Борисович вскочил со стула и сказал мне как бы на ухо фразу, которую понимали только мы двое: «Помните, Исаак Маркович, какие дела мы с Вами проделывали?» Под «делами» он имел в виду не наше многолетнее деловое научное сотрудничество на всех эта­пах создания ядерного оружия — от атомного до водородного, в котором вершиной моего участия явилось членство в Госкомиссии, принимавшей в 1955 г. проект окончательного ва­рианта водородной бомбы, а нечто совсем другое. Об одном из наших «дел» я сейчас расскажу, тем более что это «дело» имело прямое отношение к сидевшему рядом А.П. Александрову.

В 1975 г. Академия пышно отмечала свой 250-летний юби­лей. Членов Академии наук осыпали многочисленными орде­нами. За столом Президиума торжественного заседания, про­исходившего в концертном зале «Россия», сидели первые лица государства — Л.И. Брежнев и Н.В. Подгорный (еще не впав­ший в немилость). В какой-то очень торжественный момент происходила церемония выноса Красного знамени АН, кото­рое нес А.П. Александров. Все это чем-то напоминало торже­ственную пионерскую линейку. (Интересно, где теперь это знамя АН СССР?)

Я заметил, что во время выноса знамени Брежнев и Под­горный обменялись каким-то замечанием. Было известно, что в ходе подготовки этого юбилея президент АН СССР М.В. Кел­дыш пережил небольшую драму. Все варианты доклада торже­ственного заседания, которые ему приносили его помощники, он забраковывал, в то же время он осознавал, что сам был не в состоянии написать доклад — и здоровье не позволяло, и какая-то неудовлетворенность собой и делами Академии. Бу­дучи человеком талантливым и потенциально творческим, он реализовался в математике очень мало. Осознание этого факта пришло как раз в это время, когда частично раскрылся «зана­вес», расширились международные связи АН, и его коллеги стали ездить за границу и успешно пропагандировать свои научные достижения. В этой ситуации М.В. испытал, возмож­но, нормальное чувство зависти и неудовлетворенности от того, что, сидя в кресле президента АН, он теряет драгоценное вре­мя, а только научно-организационная деятельность творческой личности удовлетворения не давала. Тем более что большую часть времени ему приходилось тратить на рутинные дела, вроде дележа денег на строительство (насколько я понимаю, этот вопрос остается больным до сих пор). А когда М.В. осознал всю ситуацию и свою невозможность написать доклад для тор­жественного заседания, содержащий нетривиальные мыс­ли, он в отчаянии пришел к заключению, что не может боль­ше оставаться президентом Академии и выступать на таком торжественном юбилее. Этот злополучный доклад он в конце концов поручил сделать своему вице-президенту В.А. Котель­никову. Предусмотренный Уставом срок пребывания на посту президента истек, и продлять его он не собирался. В связи с этим самым актуальным вопросом в кулуарах Академии стал, естественно, вопрос об имени будущего президента.

Юбилей праздновался в Москве и на родине Петровской академии — в Ленинграде. Из Ленинграда дошел слух, что на одном из торжественных «возлияний» ленинградский вождь Г. Романов предложил тост за будущего президента и вице- президента АН, назвав имена сидевших за торжественным сто­лом. Многих членов Академии, в том числе и меня, эти кан­дидатуры не устраивали. Да и поддержка Романова вряд ли прибавляла что-то к репутации кандидатов.

После общего собрания Академии происходили собрания секций АН. Секция физико-технических наук заседала в конференц-зале Института автоматики и телемеханики. В пере­рыве заседания я прогуливался в стеклянном холле с А.П. Алек­сандровым. Я рассказал ему о слухах, пришедших из Ленин­града, и заметил, что следует серьезно подумать о кандидатуре будущего президента. У А.П. заблестели глаза, и он предложил мне созвониться и встретиться, чтобы обсудить этот вопрос. Наше знакомство и отношения с Александровым начались еще в 1946 г., когда он заменил смещенного Сталиным со всех по­стов, впавшего в немилость П.Л. Капицу в качестве директора Института физических проблем, где я в то время начинал свою научную карьеру у Л.Д. Ландау. 30 лет знакомства давали мне право компетентно судить о качествах А.П. Александрова. Как и все ученики А.Ф. Иоффе, он был высококвалифицирован­ным физиком, однако больших научных заслуг не имел. Одна­ко доброжелательно относился к работе бывших сотрудников П.Л. Капицы и сохранил атмосферу этого уникального учреж­дения. Замечу, что все эти годы его научные и, главным обра­зом, инженерные интересы, а инженер он был, несомненно, выдающийся, сконцентрировались в Институте атомной энер­гии, где он был первым заместителем И.В. Курчатова. Еще со времен Великой Отечественной войны, когда он занимался размагничиванием корпусов военных кораблей и защитой их от мин, у него сложились особые отношения с морским фло­том, и поэтому среди его главных достижений сохранились в памяти создание атомных ледоколов и атомных подводных лодок. Известно также, что он имел отношение к проектиро­ванию атомных реакторов, в том числе Чернобыльской АЭС, но я, не будучи специалистом, не рискну обсуждать этот во­прос. Думаю, что взрыв реактора Чернобыльской АЭС явился результатом очень многих обстоятельств и колоссальной не­компетентности целой цепочки лиц, за которые А.П. не мог нести ответственности.

После разговора с А.П. Александровым мне стало ясно, что нет никакой необходимости звонить ему, поскольку есть толь­ко один возможный кандидат на должность будущего прези­дента АН — это он сам.

А.П. Александров имел достаточно большой опыт научно­организационной деятельности, был членом ЦК КПСС, что означало и связи, и поддержку в высших эшелонах власти. При этом он был человеком демократичным и в известной степени доброжелательным, разве что был несколько субъек­тивен в оценке людей близкого окружения, что было не так опасно. Вырос он и сформировался в коллективе, где работали прекрасные физики: И.В. Курчатов, J1.A. Арцимович, И.К. Ки­коин, так что интуитивно способен был чувствовать пульс нау­ки. По-видимому, появление А.П. с Красным знаменем на юбилее АН подсознательно подтолкнуло меня к идее рассмат­ривать А.П. Александрова как будущего президента.

Теперь нужен был сценарий осуществления этой идеи. Политтехнологов в ту пору, слава богу, не было, поэтому при­шлось все делать самому. Обсуждать план действий и спраши­вать согласия у А.П. не имело смысла, поскольку он в то время был достаточно самокритичен и не имел амбиций, чтобы пре­тендовать на должность президента АН. Единственной «бое­вой единицей», на которую можно было рассчитывать, был Ю.Б. Харитон. Можно было предполагать, что у него есть пря­мой выход на председателя КГБ Ю. В. Андропова, поскольку характер его работы, несомненно, нуждался в контактах с ним.

Нужно было еще найти несколько влиятельных членов АН, которые бы поддержали мою идею и убедили Ю.Б. в правиль­ности выбора. Естественным для меня было выбрать Е.П. Ве­лихова, моего старого друга, который был в то время зам. А.П. Александрова в Курчатовском институте. Я поделился с ним идеей, и мы нашли взаимопонимание. Первая встреча «инициативной группы» — Харитон, Велихов и я — состоя­лась у меня дома, тогда же были названы возможные союзни­ки — два лауреата Нобелевской премии, оба они сочувственно отнеслись к кандидатуре Александрова, но участвовать в ка­ких-либо публичных действиях отказались. Один из них, очень почтенный человек, сознался Ю.Б. Харитону, что он боится нажить врагов среди других потенциальных кандидатов. Этот отказ очень огорчил Ю.Б., и он было впал в уныние, но как настоящий боец не привык отступать. И мои слова «будем дей­ствовать в одиночку» упали на благодатную почву.

На следующий день Ю.Б. встретился с Ю.В. Андроповым, который с энтузиазмом одобрил идею и в тот же день обсудил ее с Л.И. Брежневым. Высочайшее согласие было получено. Как стало позже известно, игра происходила в условиях цейт­нота, так как к этому времени на столе у М.В. Суслова уже лежал проект решения секретариата ЦК о назначении другой кандидатуры президентом АН СССР. Вскоре эпопея заверши­лась — А.П. был назначен президентом АН СССР (формаль­ные выборы не имели значения). Последняя любопытная под­робность. Когда Ю.Б. Харитон и Е.П. Велихов приехали к Александрову сообщить о предполагаемом назначении на вы­сокую должность, тот сначала отчаянно сопротивлялся и даже всплакнул. Однако сопротивлялся недолго.

Ю.Б. очень гордился этой победой и высоко ценил мою инициативу. По характеру работы он был далек от Академии наук, но ее судьбу принимал близко к сердцу. Не удивительно, что встретив меня на юбилее Гольданского, он вспомнил имен­но это наше общее «дело». К сожалению, это была последняя наша встреча с Ю.Б. Харитоном.