Кевин Гарнетт. Азбука самого безбашенного игрока в истории НБА - Дэвид Ритц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тогда-то, в шестой игре серии, LB и выдал одну из величайших игр всех времен. С самого начала игры его манера поведения была совершенно другой. Он поднял себя куда-то на уровень реактивного самолета. Он набрал сорок пять очков за 19 бросков из 26 с игры и сделал пятнадцать подборов. И он отыграл сорок пять минут. Понятное дело, точность его бросков была космической. Мы сделали четырнадцать попыток на трешки и забили лишь раз. Но тем вечером не имело значения то, как удачно мы бросали. LB был неудержим. Как сказал репортерам после игры Док, «надеюсь, что теперь вы, ребята, перестанете рассказывать, как ЛеБрон пропадает в значимых матчах».
Седьмой матч серии в Майями был еще значимее, и вновь LB взвалил всю команду на свои плечи, набрав тридцать одно очко и сделав двенадцать подборов. До провел выдающийся матч. Сделал трипл-дабл. Но этого было недостаточно. LB прошел дальше и выиграл свое первое чемпионство – тем самым он избежал попадания в список легендарных игроков без чемпионского перстня. И на этом он не остановился. Взяв еще один перстень с «Майами», он вернулся в Кливленд и добыл фанатам «Кэвс» первое чемпионство в истории франшизы. Но даже тогда он не остановился, а отправился в «Лейкерс» и в тридцать пять лет выиграл перстень номер четыре. Завоюет ли он еще один до своего ухода на пенсию? А может, выиграет два? Что бы он ни сделал, я не удивлюсь.
Каким бы великим ни был Джордан, Джордан не смог бы опекать LB. У Бина тоже были проблемы с Броном. У Мэджика не было атлетизма LB. ЛеБрон времен «Майами» был просто сумасшедшей машиной. Именно тогда он стал лабораторией для испытаний и сошелся с безумным ученым Пэтом Райли. Рост 2,06, 120 кг веса, прыжок вверх на высоту почти в чертов метр.
Тип вроде LB появляется в лиге раз в столетие. Я хочу выделить часть своей книги специально для того, чтобы поблагодарить его и сообщить ему, что играть против него было настоящим удовольствием. Он сделал меня лучше. Он сделал баскетбол лучше.
Никогда не забуду, как он приехал на уик-энд Всех Звезд в 2009-м и в раздевалке перед игрой вручил всем своим партнерам по сборной Востока красивейшие стеклянные трофеи: их получили AI, Ди-Уэйд, Дуайт Ховард, Рэй Аллен, Дэнни Грэнджер, Пи, Крис Бош, Девин Харрис, Рашад Льюис и я. На них было написано только: «Поздравляю. Твой друг, ЛеБрон Джеймс».
Изящный ход. Я до сих пор не видел никого, кто хотя бы близко подобрался к чему-то подобному.
Когда его карьера благополучно закончится, Брон должен будет получить 20 % акций «Лейкерс», «Кэвс» или «Хит», он это заслужил. Во всех трех местах он изменил культуру и дал миру нечто такое, чего никто прежде не видел.
Japan / Япония
Токио – это напичканный электроникой и совершенно чокнутый неоновый сгусток энергии, движущийся на бешеной скорости. Я едва сошел с самолета, а уже чувствовал сильный трепет. Прилетев туда пятнадцать лет назад, я попал под чары безумной городской сетки, поглощенной потреблением поразительных товаров, о которых мы даже не могли мечтать: мини-телефонов размером с палец и крошечных колонок, гремевших так, что их мощности хватило бы, чтобы прокачать стадион. Токио был лабиринтом из ультрасовременных изобретений, доверху заправленным креативностью. Там я сутками не мог заснуть.
Познать Осаку оказалось даже круче. Приезжайте в Осаку – решите, что попали на Марс. Там ходят братишки с ирокезами цвета блонд. Чертилы там гоняют в очках с такими бриллиантовыми оправами, что рядом с ними Элтон Джон будет выглядеть жалко.
В том, что касается моды и музыки, существует негласная связь между Черной Америкой и авангардной Японией. Черная Америка всегда была на передовой фэшна. Даже в интеллигентных кругах мода – всему голова. Дамочки из церквей знамениты своими диадемами. Если ты идешь в дом Господа, ты идешь туда одетым с иголочки. Когда в пятидесятые-шестидесятые индустрия шляп переживала крах, братья помогли ей удержаться на плаву. Братья никогда не перестанут гонять в фетровых шляпах с короткими полями, котелках и стильных федорах. Братья носили кепки так, как их не носили никогда прежде. Мы сворачивали их на сторону, мы надевали их задом наперед. Когда выстрелил хип-хоп, все резко изменилось. В 1996-м двое пацанов двенадцати лет, называвшие себя Kris Kross, читали рэп в одежде, надетой задом наперед. Рэпперы теперь не просто читали рэп. Они стали дизайнерами. Вот вам Канье. Вот Фарелл, искавший вдохновения в Японии, в творчестве таких художников, как, например, Хироси Фудзивара.
Япония смотрела на нас, ведь братья создавали стиль вне рамок мейнстрима, и он становился таким крутым, что мейнстрим неизбежно подсаживался на наши фэшн-наркотики. Мы иначе смотрели на мир. Мы ходили вприпрыжку, поэтому кроссовки должны были улучшить нашу прыгучесть. Нам были глубоко похеру обычаи заправлять рубашки в брюки или подтягивать штаны так, чтобы выглядеть «нормально». «Нормально» – это было не про нас. Мы хотели выглядеть расслабленно и вальяжно.
Мы не хотели ехать прямо. Мы хотели гнать по бездорожью. Мы мыслили нестандартно. Японцы увидели то, что делали мы, и вывели это на новый уровень. Разумеется, не все японцы разделяли эти взгляды. Япония – густонаселенная конформистская страна, в которой проживают миллионы корпоративных типов, одетых в скучнейшие черные костюмы. Но весь этот конформизм обеспечил подъем молодежного движения художников и модных дизайнеров, которые говорили: «Н***й такое дерьмо. Мы пойдем своим путем».
Я сходил с ума от брендов типа A Bathing Ape, Great China Wall, Y-3 и Red Monkey. Я как сумасшедший скупал японский деним. Я видел, как они делали свой деним по старинке – при помощи пресса и колеса. Они делали так, как делали в 1950-е, как делали старые джинсы Lee. Я официально стал джинсоманом. Я также стал фанатом безумной прострочки и подворотов. В Японии производство джинсовой ткани – отдельный вид искусства. Японцы работают с этой тканью как никто в мире. В том, что касается производства узких джинсов – а я люблю носить узкие джинсы, – японцы достигли совершенства.
В годы моего взросления у меня не было никакого представления об «уличной культуре» или «уличной
