Кевин Гарнетт. Азбука самого безбашенного игрока в истории НБА - Дэвид Ритц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Здарова, Скотти, – сказал я. – Мужик, ты конкретно жег в “Арканзасе”. Ты и Корлисс на пару».
Он понял, что я его поклонник, и повел себя очень классно. Не все братишки реагировали так же. Некоторые огрызались на меня из-за того, что я никогда не учился в колледже. Некоторые вели себя так, чтобы я почувствовал себя чужаком. Некоторые говорили: «Ты пропустил свое образование, бро. Ты очень многое упустил».
Я чувствовал, что надо мной подтрунивают, почти что задирают.
Когда я едва смог сделать жим со штангой весом 66 кг, они сказали: «Ты недостаточно силен, чтобы играть в лиге».
Работе с весами никогда не находилось места в моей тренировочной программе. Я жал максимум 79 килограмм. Я был легким. Я был длинным. Казалось, что практически любой в этой дыре больше, толще, сильнее и увереннее меня. Я испытывал культурный шок.
Скотти прочитал мои мысли и подошел ко мне. «Мужик, они смеются над тобой, потому что знают, что ты прав. Они чувствуют угрозу. Тебе не нужно ничего им доказывать».
Но мне казалось иначе. Мне казалось, что меня тяготит дополнительный груз отсутствия колледжа за плечами. В то же время у меня было предостаточно уличного опыта, к которому можно было бы обратиться. Черт, да я целый год прожил в Го. Поиграл на каждой площадке из конца города в конец, сражался с каждым монстром уличного баскета, заплатил по всем счетам сполна. Нахер. Если это студенческое братство кандидатов на драфт не считает меня ровней себе, значит, у меня будет еще один лишний повод доказать им их неправоту.
Настало время отправляться в Торонто на день драфта. Но прежде чем сесть в самолет, нужно уладить кое-какие дела. Я все еще на условке, которую годом ранее перенесли из Молдина в Чикаго. Комиссия по УДО начала ставить мне палки в колеса, говоря, что я не могу покидать США. Мне было нужно предоставить документы в доказательство того, что я еду туда только на драфт и вернусь сразу же после него. Пока мне не удалось разобраться с этим дерьмом, я не мог выдохнуть и расслабиться.
Наконец самолет взлетает из О’Хары и приземляется в Торонто полтора часа спустя. Я схожу с самолета, и меня везут в город, где все выглядит чисто и красиво. Помните, я никогда прежде не покидал страну. Мне кажется, я в Европе.
Но я в Торонто, потому что это первый драфт с участием двух канадских команд, «Рэпторс» и «Гриззлис», вошедших в лигу в результате расширения. Мне исполнилось девятнадцать меньше месяца назад. Со мной Мама, моя девушка Корлисс и мои пацаны Баг, Нод и Карим. Также со мной два моих агента. Добираюсь до номера в отеле, и мой телефон начинает разрываться. Люди хотят вечеринку. Мне не до вечеринок. Я просто хочу побыть один. Я не вынесу еще больше стимуляции. Посмотрим, смогу ли я вообще заснуть, пока мой мозг обдумывает миллион разных мыслей. Я хочу замедлиться. Хочу притормозить. Меня выберут. Ну конечно же, меня выберут. Неделей ранее Chicago Tribune писала, что дюжина генменеджеров NBA провела типа репетицию драфта, и на ней я пятым пиком ушел в «Ти-Вулвз». Я стараюсь не обращать внимания на то, что пишут СМИ, но все вокруг меня только и делают, что треплют языками. Я слышу, как люди это обсуждают. Прыгнуть так высоко было бы безумием. Однако в голове у тебя всегда звучит тот голос, голос дьявола, голос Господина Сомнение. Ты совершил очень большую ошибку, говорит Господин Сомнение. «Тебя выставят на посмешище. Ты крупно облажался. Почему ты не послушался? Почему не пошел в колледж? Твоей мечтой было поступить в колледж». Прежде чем Господин Сомнение сведет меня с ума, я отвечаю ему: «Это и есть моя мечта. Моя мечта – это драфт. Так что заткнись н***р». Дуэль голосов в моей голове полночи не дает мне спать.
Забрезжил рассвет. День настал. 28 июня 1995 года. Я принимаю душ. Я бреюсь. Я начищаю обувь. Надеваю двубортный костюм цвета серого шифера, сшитый на заказ в Rochester Big & Tall на Мичиган-авеню. Я проделал долгий путь с той поры, когда Мама давала мне подзатыльники и посылала выбрать какую-нибудь одежду из корзины со шмотками в комиссионке. Все совсем не так по сравнению со временами, когда я надевал пропахшие нафталином костюмы Goodwill и шел в них в Зал Царства. Когда портной в Rochester подошел ко мне и сказал, что костюм нужен на заказ, я даже не понял, что значит «на заказ». Я не знал о том, что можно снять мерки вместо того, чтобы закатывать рукава, пытаясь скрыть то, что твоя одежда не по размеру. Ого, да рукава этой рубашки реально доходят до запястий. Ого, этот хлопок мягко облегает шею, а брюки заканчиваются ровно там, где начинаются туфли.
Моя девочка повязывает мне шелковый галстук из Saks Fifth Avenue, делая стильный треугольный узел. В ухе у меня круглая золотая серьга. Я уже готов выдвигаться к «Скайдоуму», как вдруг звонит телефон.
«Кевин, это Волк. Ты стоишь?»
«Ага».
«Ну, тогда присядь. Есть хорошие новости».
«Как у тебя могут быть хорошие новости, если драфт даже не начался?»
«Дело не в драфте. Но тебе точно понравится».
«Что? О чем ты, Волк?»
«Пришли результаты твоих последних экзаменов ACT и SAT. Ты сделал это, сынок. Ты улучшил результаты примерно на двадцать процентов. И ты прошел. Теперь тебя примет любой колледж».
Не знаю, что и думать. Я рад, я горд, я даже взволнован. Я так долго возился с этими гребаными тестами, и вот наконец, спустя столько времени, я прошел вступительные испытания. Я гожусь в студенты колледжа.
И в то же время почему эти новости доходят до меня за секунды до того, как я открою дверь, чтобы выйти на драфт? Что мне пытается сообщить Вселенная? Должен ли я вдруг передумать и резко изменить направление лишь потому, что теперь моих баллов в ACT и SAT достаточно для поступления? Это сто пудов попало бы в заголовки газет.
Я уже попал на обложку Sports Illustrated под заголовком, гласящим: «Готов или нет… три недели назад Кевин Гарнетт был
