Кевин Гарнетт. Азбука самого безбашенного игрока в истории НБА - Дэвид Ритц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока все эти мысли проносятся в моей голове, я гляжу на себя в зеркало и говорю Волку: «Н***й. Слишком поздно. Н***й колледж. Я поступаю в колледж тумаков. Я отправляюсь в NBA – вот куда я держу путь. Увидимся внизу в десять».
Корлисс смотрит на меня и спрашивает, в порядке ли я.
«В порядке, – говорю я. – Я выдержал экзамены. Но впереди меня ждут испытания посерьезнее».
Внутри «Скайдоума» установлена сцена, с которой комиссар NBA Дэвид Стерн будет объявлять игроков; стоят столы для нас, кандидатов на драфт, и наших людей; сверкает новенькая площадка для «Рэпторс», и ликуют тысячи болельщиков, заполонивших арену. Я чувствую себя рыбешкой в аквариуме. Чувствую всю эту энергетику. Сестрички машут мне. Тетушки тоже тут. Кузены. Наталкиваюсь на знакомых вроде Рашарда Гриффита, которого признали Мистером Баскетболом Иллинойса за пару лет до меня; он выпускался из Университета Висконсина. Вижу Рашида Уоллеса и Джерри Стэкхауса, против которых я играл в лагерях Nike и которые только что вывели Северную Каролину в Финал Четырех. Я с кем-то дэпаю, кого-то обнимаю, но также получаю и порцию того отношения, какое получил от некоторых игроков во время медицинского осмотра – тех, кто отмотал срок в колледже и был не в восторге от того, что кто-то смог этого избежать.
Все это неважно. Я за столом со своими людьми. Баг здесь. Я помню времена, когда мы с Багом смотрели драфт по ТВ. А теперь мы тут. Мы в телешоу. В животе урчит. Во рту суховато. Я пригубил воды. Дышу. Смотрю на большое табло позади сцены с названиями команд и пропусками там, где должны быть перечислены их пики. А вот и комиссар Стерн, ведущий свой приветственный монолог: в его обширном лексиконе достаточно волшебных заклинаний, чтобы задать правильный тон.
Он говорит о будущих звездах. Об этих будущих богах. Стерн пускает слюни, предвкушая будущее. Стерн все говорит и не может остановиться. Возможно, что на эти приветственные реплики ушло всего несколько минут, но кажется, что эти минуты тянутся долгие часы. Поспеши. Давай уже начнем эту хрень. Стерн все еще балаболит.
Наконец он приступает к процедуре.
«Первым пиком на драфте NBA 1995 года “Голден Стэйт Уорриорз” выбирают Джо Смита из Университета Мэриленда».
Я счастлив за Джо. Я радуюсь этой новости, как его фанат. Джо – будущая суперзвезда. Все видели в нем номера один.
«Вторым пиком на драфте NBA 1995 года “Лос-Анджелес Клипперс” выбирают Антонио МакДайесса из Университета Алабамы».
МакДайесс был самым лютым из «больших» в SEC[11]. Отличный пик. Отличный игрок.
«Третьим пиком на драфте NBA 1995 года “Филадельфия 76рс” выбирают Джерри Стэкхауса из Университета Северной Каролины».
Стэка я тоже знал по AAU. Скромный парень, но свирепый второй номер. В старшей школе его уважали. Следил за его карьерой в колледже. Радуюсь за Стэка.
А вот теперь мои ноги начинают подкашиваться, а ладони потеть. Игроков выбирают одного за другим, а я все еще здесь. Хладнокровия во мне уже не осталось. Все видят, что я не могу усидеть на месте. У меня ноль опыта в таких вещах.
Четвертый пик отходит «Вашингтон Буллетс». Вашингтон – это было бы прикольно. Меня бы вполне устроил «Вашингтон». В прошлом сезоне они без вариантов стали последними в таблице Восточной конференции, но теперь заполучили Криса Уэббера. Возможность называться его партнером по команде стала бы воплощением мечты. Это было бы все равно что поступить в Мичиган и вдобавок еще играть в NBA. А еще мне было любопытно вблизи рассмотреть Георге Мурешана, центрового из Румынии ростом 2,31. Я подумал, что борьба с ним на тренировках помогла бы мне улучшить игру под кольцом.
Но эта мысль также подсказала мне, что меня они не выберут. Они уже заполучили Мурешана на позицию центрового, а его сменщик, Джим Макилвейн, только-только отыграл дебютный сезон в лиге. Еще один молодой пятый номер им не был нужен. Не то что бы я считал себя центровым. Я переживал, что, если меня будут рассматривать как центрового, я не смогу реализовать весь свой потенциал. Более того, я всегда настаивал на том, чтобы мой рост фиксировали как 6 футов 11 дюймов (2,11), потому что если тебя занесут в список «7 футов и выше», люди станут иначе воспринимать твою игру. Этот один дюйм все колоссально меняет.
«Четвертым пиком на драфте NBA 1995 года “Вашингтон Буллетс” выбирают Рашида Уоллеса из Университета Северной Каролины».
Шид сидит всего в паре столов от меня. Мама Шида вопит от радости. Весь стол подскочил на ноги и голосит. Шид получает заслуженную награду. Все камеры устремлены на него. Я люблю Шида. Я рад за Шида.
Затем вдруг все камеры начинают двигаться к нашему столу. Ко мне.
«Что происходит?» – спрашиваю я у своего агента.
«Шоу начинается», – говорит он.
Что такого знает он, чего не знаю я?
«Пятым пиком на драфте NBA “Миннесота Тимбервулвз” выбирают…»
Все вокруг затихает, кроме звука моего имени. Все останавливается, замирает. Я не знаю, что мне делать. Не знаю, что говорить. Сюр какой-то.
Я поднимаюсь с места и крепко обнимаю Маму, пока Эрни Джонсон сообщает зрителям в эфире национального ТВ: «Почему он идет в NBA сейчас? Он не добрал баллов на экзаменах. И не захотел выбирать вариант с училищем». Я люблю Эрни. Я тесно работал с ним, когда был на TNT. Он хороший человек. Но то, что он сказал, было в корне неверно – это было бы неверно даже без того телефонного разговора с Волком, – а он сказал это в эфире национального телевидения… чел, это закрепило в головах неверную трактовку событий, с которой мне придется иметь дело еще много лет.
Но в тот момент я знал только одно: что попал в первую пятерку. Мне вручают бейсболку с символикой «Ти-Вулвз». Я надеваю ее и выхожу на сцену. Стерн поздравляет меня, жмет мне руку.
«Приятно познакомиться, мистер Стерн. Это мечта».
«Поглядим, что ты с ней сделаешь, – говорит он. Указывая на фотографа, он добавляет: – Посмотри туда».
Глаза у меня слезятся. Криса Чин, пиарщица, которая будет позитивной силой в жизни практически каждого игрока,
