Предания старины глубокой - Миясат Шурпаева

Оскорбленные вакилы вернулись на площадь и доложили народу о случившемся. Возмутились люди и решили пригласить на должность халклавчи Сурхая, сына Герей-шамхала. Послали тех же вакилов к матери Сурхая. С должным уважением приняла она вакилов, выслушала их, и велела слугам найти Сурхая. Мать взяла в руки коран и приготовилась к беседе с сыном. Когда Сурхай явился, сказала ему:

– Сын мой, народ хочет избрать тебя своим халклавчи и уважаемые вакилы пришли спросить моего согласия на твое избрание. Я дам согласие только в том случае, если поклянешься на коране, что будешь следовать моему совету, когда станешь халклавчи. Ты должен любить, жалеть и утешать народ, жаждущего утолить, знать душу голодного и утешить скорбящего. В трудное для народа время – будь вместе с ним, а если придется, должен отдать за него не только силы и ум, но и саму жизнь. С людьми старше себя – разговаривай, как с отцом своим, с людьми младше тебя – обращайся, как с детьми своими, а с ровесниками будь как с братьями. Ты должен поднять споткнувшегося и простить его. Если ты обещаешь следовать этим советам, поклянись! – мать на вытянутых руках поднесла сыну коран. Сурхай поклялся делать все так, как советует мать. И мать дала вакилам свое согласие и отправила с ними своего сына. Вакилы доложили народу, как встретила их мать Сурхая и какой наказ дала сыну. Народ одобрил поступок сына и матери и Сурхая провозгласили ханом… Но этим не обошлось. Возмущенные поступком вдовы Сурхай-шамхала, люди направились к дому, чтобы расправиться с оскорбившей народ гордячкой и ее сыновьями. Кто-то предупредил их о грозящей беде. Умамат-бике приказала нукерам и слугам запереть ворота и никого не впускать, приготовить оружие, чтобы в случае необходимости дать отпор. Ворота заперли. Подошедшие люди окружили все жилище Шамхала. Возле ворот и во дворе завязалось жестокое сражение, много нукеров и слуг погибло. Но когда люди ворвались во дворец, там не оказалось ни сыновей шамхала, ни их матери: они убежали еще до окружения. Через несколько дней стало известно, что они укрылись в одной из крепостей на окраине селения Акуша. Акуша тогда не входило в Кази-Кумухское шамхальство.

Народ полюбил Сурхай-хана, почитал его. Молодой халклавчи собрал вокруг себя старейшин Кумуха и окружных сел и вел дела, советуясь с ними. Однажды к Сурхай-хану явились старейшины аулов, граничивших с Акушой, с жалобой, что двоюродные братья Сурхая обижают людей: собирают дань, отбирают скот и драгоценности, бьют и наказывают неповинующихся им.

Сурхай-хан с несколькими нукерами отправился вместе со старейшинами на границу с Акушой. И действительно застал своих братьев бесчинствующими в одном из аулов. Сурхай-хан потребовал, чтобы они удалились и не смели беспокоить народ ханства. Братья ответили грубо и оскорбительно. Тогда Сурхай предложил драться. Братья обрадовались. Их было семеро, а Сурхай – один с двумя нукерами. Чтобы не вовлекать в кровопролитие людей, Сурхай предложил драться за горой.

Прежде чем вынуть саблю, Сурхай предупредил своих нукеров, чтобы не вмешивались в драку и даже не подходили к нему, пока он жив. Началась жестокая драка. Сурхай дрался, как лев. Он уложил троих, но и ему отсекли саблей кисть левой руки. Истекая кровью дрался Сурхай, ранил оставшихся четверых и они сдались. Сурхай велел своим нукерам оказать помощь раненым братьям. Стоя над убитыми братьями, плакал молодой хан. У него самого оказалось семьдесят ран. Сурхай велел созвать народ и отвезти тела братьев к их матери в Акушу. Он организовал похороны и похоронил их с почестями, подобающими шамхалам. Одного из нукеров послал к жене с повелением немедленно выехать на похороны своих братьев в Акуша. Был у них в то время восьмимесячный сын по имени Магомед. Так и окончилась их совместная жизнь.

Впоследствии Сурхай-хан женился на дочери известного в то время арабиста из селения Цущар. Ее звали Хаджи-Айшат, ибо не только грамотной была эта девушка, но и совершила хадж в Мекку.

С первых дней правления шла в войнах жизнь Сурхай-хана. И всегда он личной отвагой и мужеством вдохновлял воинов. Подобно деду своему – халклавчи Алибеку, воспитывал он и своих сыновей – Магомеда и Муртазаали. Много песен сложено в народе о младшем сыне, Муртазаали, разбившем персов.

В войне с иранскими захватчиками Сурхай-хан участвовал в преклонном возрасте. И попал он в плен к самому Надир-шаху. Хотел шах казнить его. И Сурхай-хан сказал ему:

– Я стар. Не много урона для моего народа будет от этой казни. А много ли пользы будет тебе? Помни, после моей смерти твоя жизнь будет длиннее моей лишь на несколько дней…

Надир-шах воздержался от казни Сурхая и отправил его в тюрьму города Дербента, где. была резиденция Надир-шаха. Туда же он выслал и жену Сурхай-хана Хаджи-Айшат. Но не заточил ее в тюрьму. Сумела Хаджи-Айшат встретиться с женой Надир-шаха, покорила ее своим умом и грамотностью, и та сделала все, чтобы облегчить участь Сурхай-хана: он был освобожден из тюрьмы, хоть и не мог выехать из Дербента. Когда сын Сурхай-хана Муртазаали разгромил персидские войска, не до пленных было Надир-шаху, и вернулись они домой… Кази-Кумухским ханом в то время был старший сын Сурхая – Магомед.

Старый и больной Сурхай-хан доживал свои последние дни в постели. Незадолго до смерти он раскрыл талисман, что носил с самого детства. В пропитанной воском ткани был завернут тоненький лоскуток кожи с надписью: “Срок жизни твоей находится в руках Аллаха, но удача твоя в решительности и уверенности твоей души”.

Балахалун

Среди имен лакских девушек, сбежавших со своими любимыми, самым первым упоминается имя Балахалун, дочери длинноносого Гаруна, известного кумухского уздена.

Из всех трех дочерей Гаруна Балахалун была самой младшей, красивой и умной. Говорят, тогда в Кумухе не было девушек, подобной ей. Ее старшая сестра Шахрубани была замужем за двоюродным братом Гузуновым Магомедом. Но они прожили недолго, Шахрубани неожиданно заболела и умерла. Года через два, когда Магомеду надо было жениться, ибо у него было хозяйство, его мать и сестра решили взять вторую дочь Гаруна Аймисей за Магомеда, чем делить имущество, пашню и ckqt умершей сестры. Она поговорила с братом, и он решил, что сестра права. Но Аймисей любила другого парня, Джофара, сына генерала Нажвадина. Балахалун, которая была года на два моложе Аймисей, носила им любовные записки друг от друга.

Узнав, что ее собираются выдать замуж за Магомеда, Аймисей очень расстроилась, проплакала всю ночь, Балахалун, жалея сестру, стала успокаивать ее, но видя, что этого сделать невозможно, пошла к Джофару и рассказала обо всем. Джофар написал записку любимой, сообщив, что если она согласна выйти за него замуж, он вызовет своего отца из Темир-Хан-Шуры и пошлет его просить ее руки. Аймисей ответила положительно, и Джофар вызвал отца, который был известным в Дагестане генерал-майором. Приехав, Нажвадин с родственниками пошел просить руки Аймисей. Гарун, не желая выдать дочь за Джофара, ответил Нажвадину так: “Лучше твоего сына я бы себе зятя не желал иметь, но, к великому сожалению, уже на днях дал слово другим сватам. Ее руки просит сын моей сестры Магомед, если я теперь изменю свое решение, могут быть большие непрятности между родственниками, как я людям в лицо посмотрю?”