Лита - Тамара Витальевна Михеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Огромный остров, лежащий посреди океана, омываемый теплыми течениями, весь порос величественными деревьями такой высоты и толщины, что каждое из них вызывает священный трепет. Невозможно обхватить руками этот ствол, невозможно увидеть верхушку: она теряется в облаках. Из одного дерева можно построить целый дом, но альтийцы считают эти деревья (ралуты) священными и, несмотря на то что их древесина ценится в других землях очень высоко, не торгуют своим лесом.
Из «Дневника путешествий» Шарлаха Ал-Лари
У четырех ралут
Девочка по-птичьи покрутила головой, прогоняя остатки сна, потянулась и вскочила на крепкие, сильные ноги. Она подняла с пола лоскутное одеяло, такое разноцветное, что рябило в глазах. Одеяло шила Диланта. Она помогала маме при родах и начала шить сразу, как девочка родилась. Так ей, во всяком случае, рассказывали. Даже в самые холодные зимние ночи одеяло согревало девочку, а когда дождливыми осенними вечерами некуда было деться от скуки, она разглядывала рисунки на лоскутах и каждый раз находила что-то новое. У Харзы тоже было такое одеяло.
Одним ловким движением девочка стянула с себя рубашку, в которой спала, а вместо нее надела льняную тунику. Осталось обуть сандалии, но их ремешки такие длинные, шнуровать надо до колен, это так долго! И хотя девочке очень нравилась обувь, которую шил для нее Вальтанас, она выпрыгнула через окно босиком. Сегодня она не полезет в самую чащу, будет ходить по протоптанным тропинкам. Девочка вообще не понимает, почему ее упорно заставляют носить обувь. Босыми ногами так здорово чувствовать тепло земли, мокрую от росы траву, прохладную воду ручья. Ей не больно ходить даже по опавшей хвое, даже по округлым шишкам. Но маме все это не нравится. Она говорит, что ноги у девочки должны быть нежными и мягкими, как голый живот у новорожденных щенков.
Выпрыгнув из окна, девочка оказалась на широком чистом дворе. Длинный приземистый амбар отбрасывал густую тень. В хлеву слышалось меканье коз. На псарне возились собаки. Девочка осторожно выглянула из-за угла дома: не встала ли Диланта? Нет, никого нет. Бесшумной птицей перелетела она залитый солнцем двор и затерялась между деревьев. Дом не был отгорожен от леса забором. Диланта, конечно, будет ворчать, но это уже потом. И может быть, девочка успеет вернуться к завтраку. Она только до обрыва и сразу назад!
Вальтанас и все вокруг называли деревья их леса ралута, то есть «друг бога Рала», потому что деревья эти тянутся к солнцу так упорно, что вырастают до самого неба. Но странник, который чаще других ночных гостей появлялся в их хижине и даже, бывало, жил по несколько дней, говорил, что у этих древесных гигантов есть и другое имя – секвойя. И что это имя дерево получило в память о великом древнем царе.
Девочка любила слушать сказки странника, но Вальтанас ворчал:
– Не забивай детям головы…
Девочка же думала о том, что однажды тоже найдет какое-нибудь не известное никому дерево и даст ему имя в честь своего отца, хоть он и не царь вовсе, а просто травник. Зато все – и Вальтанас, и ночные гости, и даже Диланта с мамой! – все слушаются его беспрекословно. Так что можно сказать, что он тоже царь. Царь их маленького лесного дома.
Жаль только, что он так редко появляется у них…
– У папы много дел, мое зернышко, – говорила ей мама. – Я тоже скучаю. Очень.
Мама часто называла ее «мое зернышко». Она говорила, что девочка проросла в ней, как зернышко, как семечко, и показывала семена ралуты, крохотные, плоские и невзрачные – даже не верилось, что из них может вырасти такое огромное дерево.
– Ты должна быть сильной, как ралута, – говорила мама.
Девочка обнимала маму, а потом бежала обниматься с деревьями.
Девочку звали Лита, и это имя казалось ей самой шепотом ралут в нежных летних сумерках.
Четыре ралуты растут над обрывом на берегу лесной реки. Это особенные деревья, деревья-исполины, самые огромные в этом лесу. Лита прижималась к ним щекой, животом, раскидывала руки во всю длину, и все равно кончики пальцев упирались в кору.
– Ты шире, чем вся я, – шептала она то одному, то другому дереву, обнимая их по очереди.
Ралуты эти очень древние, старше гор, старше реки в лесу. Вальтанас рассказывал, что, когда родился его прадед, эти четыре дерева уже были здесь, и были такими же, как сейчас. Еще он говорит, что они – хозяева этого леса и посвящены Карибу, богу всех лесов, сыну Геты и Тимирера. И это, конечно, так. Потому что не всякий раз и не каждый человек может их найти. Иногда эти четверо прячутся, путают тропинки, растворяются в воздухе. Но Лите всегда везет. Вот они, ее любимые, не спрятались. Лита радостно улыбнулась, бросилась навстречу и замерла, услышав жалобное поскуливание.
Как она сразу поняла, что это скулит Рами? Лита и сама не знала. Может, голос узнала, а может, все это время, гуляя по лесу, она ждала, что найдет ее, найдет, несмотря на то, что другие уже давно перестали искать.
Три месяца назад случилось небывалое. Их самый старый пес Грул вдруг рассердился на свою подругу Рами, с которой они жили душа в душу вот уже десять лет, и покусал ее. Рами очень обиделась. Она перемахнула через забор загона и скрылась в лесу.
– Вернется, когда остынет, – сказал Вальтанас, но Лита видела, что они с Дилантой очень встревожены.
Прошло два часа, а Рами не возвращалась. Вальтанас звал ее, свистел, но лес отвечал непривычной тишиной. Тогда все они отправились ее искать, даже Харза загнал коз в хлев раньше времени. Только мама, беременная Кассионой, осталась дома на случай, если Рами вернется. Искали до темноты и весь следующий день. Грул выл и рвался из загона, но Вальтанас так рассердился на него, что пригрозил посадить на цепь. И хотя все прекрасно понимали, что он никогда этого не сделает, стало не по себе. Грул глянул на Вальтанаса тяжелым, полным обиды взглядом и уполз в конуру.
– Старый дурак, – проворчал Вальтанас.
– Он раскаивается, – заступился Харза.
– Если Рами задерут волки или рысь, я его никогда не прощу! – сказала Лита. Рами была ее любимицей.
– Хорошо бы понять, почему он вдруг на нее взъелся, – сказал Вальтанас, а Диланта фыркнула:
– Будто у вас, мужчин, можно это
