Лита - Тамара Витальевна Михеева

тепла, страсти, борьбы, живущий в каждом доме (в огне очага и на фитильке свечи) и в каждом сердце, пока оно живо (любовь, страсть, гнев – все это Рал). Вместе с зарею проносится он на своей колеснице по миру, карает пожарами людей за грехи. Страшен в гневе, но без него невозможна жизнь. Цвета Рала – золотой, рыжий, алый, желтый, багряный. Ему посвящено множество храмов, а также грандиозный праздник, который проходит в самый длинный день в году и который так и называется – праздник Солнца. Иногда Рал является избранным благочестивым людям в образе огненной птицы с пышным хвостом.

Вместе с женой своей Айрус они составляют первое Неразделимое Единство. Жителям других земель трудно понять и осмыслить, что это значит, однако я понял это так: одно не бывает без другого, одно без другого не существует, и там, где есть полыхающий, страстный, обжигающий Рал, есть и утешающая, нежная, мягкая Айрус. И где существует неистовая, всепроникающая, клокочущая Айрус, там есть и согревающий, дарящий надежду и тепло Рал. Эти два бога считаются покровителями царской семьи.

Прекрасна богиня Айрус – дочь Океана (Солке; он воплощается в чудовищном существе, что живет на дне морском и поднимает бурю), мать всех озер и рек, родников и болот, морей и дождя, всего движущегося и меняющегося. Она призвана утолять жажду, успокаивать гнев Рала, нести людям исцеление от недугов. Часто является верующим в виде прозрачной лошади в пене прибоя или оборачивается огромной серебряной рыбой с золотыми глазами, которую невозможно поймать. По крайней мере, так уверяли меня жрицы ее храма. В дар Айрус приносят камни синих оттенков, жемчуг, венки из голубых цветов. Выходя замуж, девушки бросают в море, озера и реки свои гребни, прося, чтобы замужество было долгим и счастливым.

Праздник Айрус проходит в самую длинную ночь от зари до зари на берегу водоема.

Из «Дневника путешествий» Шарлаха Ал-Лари

Щенок с аметистовыми глазами

Лита вошла в дом так тихо, как только смогла. Беда в том, что она мало что умела делать тихо. И даже если шаги ее были легки, она обязательно так неловко повернется, что что-нибудь да уронит. Вот и сейчас она задела маленькую скамеечку Диланты, и та с грохотом упала. Лита замерла: щенок завозился в ее ладонях.

«Я притащила домой бога Тимирера», – сказала она себе.

Поверить в это было невозможно, но как не поверить, если вот он – рыжий щенок с белыми отметинами, сопит и делает вид, что только что родился.

– Ли… – простонала спросонья мама. – Опять ты ни свет ни заря… Можешь хотя бы не шуметь?

Маленькая Кассиона плохо спала ночью, и мама не высыпалась.

– Прости, мам, – прошептала Лита, но та уже уронила голову на подушку, пытаясь снова уснуть. Тут завозилась Кассиона, захныкала, и маме пришлось вставать.

Лита закусила губу. Какая она дура! Зачем было заходить в дом? Но ей надо спрятать где-нибудь щенка Рами, чтобы Харза не увидел. А где его спрячешь? Живого… Лита чуть не охнула: вот же дуреха! Живого – к живым! Она бросилась обратно на улицу, скамеечка снова упала, мама лишь вздохнула.

Диланта уже подоила коз и теперь возилась в курятнике. Лита прокралась к собакам, погладила Бушу и прошла в закуток, где лежала Сванти со своими щенками, рожденными две недели назад. Лита подложила щенка Рами под теплый бок Сванти, сунула ему в рот ее сосок. Он жадно зачмокал. Сванти посмотрела на Литу и по-человечески вздохнула. Остальные щенки не обратили на новенького никакого внимания.

– Пожалуйста, подожди здесь, о великий Тимирер. Я не знаю, как сказать о тебе взрослым, и боюсь, что Харза отнимет тебя. Я скоро вернусь. Спасибо, Сванти.

Лита погладила собаку по голове и вышла из псарни. После завтрака ей идти с козами на пастбище – сегодня ее очередь. Взять щенка с собой или оставить под боком у Сванти? Но почему Тимирер пришел к ней? Что хочет сказать? А может быть, о чем-то предупредить? Надо бы рассказать маме, но она такая уставшая все время! Вот бы пришел отец… Уж он-то знает, что делать.

Лита вернулась в дом, села у стола. Вся семья уже была в сборе, и Лита вдруг подумала, что не знает, кем ей приходятся Диланта и Вальтанас. Они не были ее бабушкой и дедушкой, мама сама сказала ей об этом, уже давно, но почему тогда они с мамой и Кассионой живут здесь? А что, если мама – одна из «тех, кто приходит по ночам»? Только ей некуда было идти, вот она и осталась с детьми тут.

Надо обязательно выяснить это.

Лита оглядела всех, кто сидел за столом и был ее семьей. Добрая Диланта, ворчливый Вальтанас, красавица Ойра, ее сын Харза. Мама держала на руках маленькую Кассиону.

Травник не приходил уже давно.

– Я нашла Рами, – сказала Лита. – Ее надо похоронить. Она у четырех ралут.

Все заохали. Поспешно доев завтрак, пошли в лес. Вальтанас и Харза несли лопаты, Ойра – последнее угощение, а Диланта – кусок крапивного полотна, в котором хоронят животных. Кассиона капризничала, и мама отстала на полпути, пытаясь укачать ее. Их ждать не стали. Лита шла впереди и мысленно просила ралуты не прятаться, дать попрощаться с Рами.

Они не спрятались. Будто ждали и сами хотели принять погибших собак в землю у своих корней. Вальтанас выкопал яму, уложил туда Рами со щенками и прошептал молитву Гете, чтобы она забрала в свое тело умерших животных, сделала их землей и травой, а души отпустила на Верхние луга. Потом вытер лопату травой и велел Диланте сварить вечером погребальную похлебку. Всем было очень грустно, никто не хотел разговаривать. Но Лите не терпелось рассказать самое главное, и, едва дождавшись, когда они вернутся домой, она выпалила:

– А один щенок выжил. Я сейчас вам покажу!

Щенок спал под боком у Сванти и запыхтел недовольно, когда Лита взяла его на руки. Он был такой нежный, такой теплый и будто бы нежнее и теплее всех щенков, которых она держала до сих пор. Белоснежный завиток на лбу – Тимирерова отметина – сияла звездой и притягивала взгляд. Надо скорее показать его взрослым. Пусть помогут ей разобраться, как умирающая Рами смогла родить бога ветров!

Но взрослые повели себя странно. Лита держала на ладонях воплощение бога ветров Тимирера, а они сделали вид, что это самый обычный щенок! Только Ойра охнула и зашептала молитву, строго-настрого наказав сыну не приближаться к щенку, за что Лита была ей особенно