Белый конверт - тэофил

воспоминания. Видимо на смертном одре попробовав, сей отвар и, опьянев, или отравившись должен проворчать «да я прожил не зря «. Ой, как это пошло.  Но кому угождать? Разве сами слова не есть компромисс, довольствуясь частичностью. Претворяться, будто бросаясь этими карикатурами идей и чувств, мы способны понимать друг друга. Были прекрасные времена, когда все чему  человек придумывал имя, он приручал, клеймил, как своего слугу, игрушку, но игрушка превратилась в идола, а слово в молитву восхваляющую его. Я вполне могу сопереживать чужому горю, но все же чужая сломанная нога не его боль, а лишь мое представление о ней, основывающееся на моем же опыте, или воображении. И чужой перелом не повлияет на моей походке.  Так же и слова, они не способный быть чужими, они всегда мои, ибо имеют столько же общего с другим существом, сколько и чужой перелом с моим сопереживанием. Диалог возможен лишь между двумя богами, а человек обречен не понимая, быть не понятым.

Весь день ходил по узким, изогнутым улицам города. Пытался наткнуться, на что ни будь знакомое, уже виданное в детстве. Решился, свернул к морю. Побережье вся покрытое камушками, напоминала чешую огромной выбросившейся на берег рыбы. Море была спокойным и серым. Она была не той, игривой зверушкой из моих воспоминании, когда я плескался в ее лапах – волнах, защищенный внимательным взором матери. Она стала раковой любовницей, которая так нежно ласкает каждый камушек. Только море может любить всех, как одного и одного как никого другого. Очередная золотая монета опустилась в копилку вечности. Как же незаметно подкралась ты луна. Зачем прячешься за облаками словно вор. У меня нечего красть, у меня есть лишь счастье безумца. Мало ли ты видела таких. Существует ли еще счастье и горе способные удивить тебя? видавшего столь многое. Но мне кажется, ты любуешься своим отражением, а мы лишь пятна на твоем зеркале.

Фаланстер

Мы стояли перед дверью фаланстера №5 и пятую минуту ждали, когда она отворится. Признаться, я предпочел бы проторчать там и более, наслаждаясь этой дверью, назвать ее дверью, конечно же, принижение но мне впитавшему в себя все прелести прагматизма это простительно. Нынче редко встретишь подобную бессмыслицу и я совершенно не готовый, застигнутый врасплох поддался чарам этих врат, каждый узор каждая деталь которой кричала , умоляла что бы в нее всмотрелись и дивились мастерству и твердости рук их создателя. Иногда совершенно обычные вещи приобретают красоту в необычных местах, но чаше, вещи которым присуща красота, становятся нелепыми. Необычная дверь приоткрылась, из зазора высунулась вполне обычная человеческая голова.

– вам чего в такую та ночь?

–впусти у нас дела. Нам надо.

–кому надо, у того ключи есть и не станет трезвонить в такую ночь.

– слышь мужик, я сейчас от холода окочурюсь, не заставляй кулаки о твое лицо греть. Да ну тебя.

«Р» запихнул высунувшуюся голову незнакомца обратно за дверь. вошел. Я последовал за ним.

Мы очутились внутреннем двора, над которым свисали окна. В центре двора журчал фонтан, к которому вели множество тропинок засаженные кустами, от резкого сладкого запаха которых разболелась голова. Но я быстро принюхался и вовсе перестал его чувствовать, но было необыкновенно приятно осознавать что в воздухе витает этот аромат хоть мне и не довелось им насладиться и даже напротив он причинил мне неудобства когда я мог его чувствовать. Забавно, если обоняние так быстро привыкает к запахам, которым надлежит быть приятными должно быть как же быстро оно теряет способность отличать непотребный запах и мы принимаем его за должное даже не пытаясь хотя бы брезговать им.

На стене была большая надпись. Смог вычитать несколько слов, про гармонию и свободный труд.

Пройдя пол сотни метров вошли в подъезд . взобрались на второй этаж и очутились в комнате отдыха. Комната была с размером в маленькую улицу. Обставленная креслами, диванами, коврами, столами, шкафами набитыми книгами, цветами, всяческими безделушками. Все было в большом количестве, в нестандартном исполнении и что больше всего бросалось в глаза невероятно пестрым.

В комнате было человек десять, заметить «Ф» не составляла труда. Он сидел в кресле, откинув голову назад, дремал. Рядом стояла недопитая чашка кофе и свернутая в трубочку газета. «Ф» тепло нас поприветствовал и по учительский указал нам места. Мы, повинуясь его властному тону и своей усталости сели.

– по вашим растерянным лицам вижу вы впервые у нас в фаланстере. Ну как впечатление, от нашего скромного жилища? Успели осмотреться?

–отлично. Чистенько так. Будь у меня семья и нервы выносить всех этих чистюль, задумался бы о переезде.– «Р» в привычной ему манере расхохотался, вынудив «Ф» зажмурить глаза и неловко, можно было бы подумать неосознанно, поднеся палец к губам, призвать того к тишине. За одну минуту, этот властный мужчина по хозяйски указывающий наше место, словно сам превратился в нашалившего школьника.– ладно мы а как вам самим живется в цитадели социализма?

–это ты правду подметил. Мы в цитадели, но не социализма, а будущего, обороняем для всех вас светлое будущее и не дай бог нам пасть. А к этому прилагают большие усилия. Мы многим застряли поперек горла и в особенности нашим властям. Правда наш фаланстер не был первым, как можно догадаться и из названия, но с момента основания был самым многочисленным и видимо к большому моему огорчению, будет самым долговременным. Трое из предшественников уже распались, а имущество растаскали, но к счастью, некоторые члены общины примкнули к нам. Недавно смотрел док фильм о фаланстере №1 и о причинах его распада. Так вот. они все свели к экономическим причинам. Видите ли, социалистический труд не может быть конкурентоспособен, на капиталистическом рынке и предприятие не может быть продуктивным, если оно не находится в руках капиталиста, который сам заинтересован в прибыли и прибыль и убыль каждой копейки, чувствует своим набитым карманом, при этом умело подстегивая рабочего кнутом и перспективой увольнения и голодной смерти. Мол, социалистический труд может быть эффективным лишь в том случае, если капиталистические отношения подавляются государством насильственно, как то было в советском союзе. Как бы в доказательство своих тезисов, ведущий призывает зрителей самим разуть глаза, внимательно присмотреться и тут же убедиться, что в общине живут не богато. Ну что ж, мы в самом деле живем не богато. Но давайте, даже не углубляясь в детали, прям по странам посчитаем, сколько человек живет богато и сколько миллиардов человек на земле принуждена существовать в предельной нужде и