Кланькины истории - Клавдия Куксина

– То есть нет женщин-машинистов?

– Ну, мы не встречали, не знаем. Хотите, вот бутылка у нас есть из-под спрайта.

– Не хотим…

Скорей бы уж эти четыре часа прошли…

Когда они вернулись в купе, их встретила сердобольная проводница.

– Ой, девочки, – запричитала она, прижимая к себе веник – надежный атрибут проводниц. – А я думаю, где вы. Забыли вас. Ой, сколько пережила всего…

Дом

Русско-Абхазскую границу миновали без особых проблем. Сели в автобус, поехали в Сухуми.

Друзья Любавиной мамы встретили их радостно. Хозяйка, женщина статная и волевая, отвела им целый дом и отказалась от платы (при всей своей бедности). Дорогие гости быстро вселились.

Многое в доме напоминало о недавней войне. Дом огромный, двухэтажный. Перилла, обивка, половицы отодраны. Следы пуль на стенах. Шкафы на первом этаже завешаны тряпками. В холле на втором этаже старинная мебель. И на столе – фотография безвременно ушедшего хозяина и несколько роз. Возникало жуткое чувство, что дом принадлежит ему до сих пор. Ночью половички поскрипывали. Слышались и другие странные шумы.

От страха Кланька долго не могла уснуть. Любава боялась не меньше. Тосю приведения не пугали и шумы она игнорировала.

– Кланька, Кланька, вставай, – дышала Кланьке в лицо испуганная Любава.

– Что??? – пришла в ужас разбуженная Кланька.

– Вставай. Надо вставать, – убедительно шептала Любава.

– Вставать? Точно? Зачем?

– Я хочу в туалет!

– А…, – Кланька представила, как трудно будет снова заснуть.

– Куда это вы собрались? – послышался бодрый голос Тоси. – В туалет? Я с вами.

Фуникулер

В один из дней Кланька вылезла передохнуть после двухчасового купания и обнаружила рядом с Тосей и Любавой двух горных орлов.

– Это Аслан и Каха, – представили ей орлов. – Мы едем на фуникулер.

– Даха?

– Сама ты Даха! – обиделся Каха.

Он показался Кланьке скользким типом. Выдавал его тщательно скрываемый золотой зуб.

– Угу… Прекрасно. Прекрасно. Фуникулер. Тося, ты не хочешь окунуться?

– Вы что, что это за такое!? – набросилась Кланька на Тосю.

– А что? Они сказали, не с ними, так с другими. Вон, какая очередь, погляди, – и Тося захлопала ресницами.

И, действительно, местные красавцы выстроились в очередь, хвост которой терялся высоко в горах.

– Выхода нет. Надо соглашаться. Они обещали мед, арбуз и вино.

– Ну, это ж надо быть такими дурами, – разозлилась Кланька.

– Так ты с нами?

– А куда я без вас? Что матерям вашим скажу?

– Едем! – скомандовал Каха. – Еще за медом и вином надо успеть.

Скорость была приличной, колонки разрывались. Любительницы меда начали волноваться. «Что-то здесь не так, может, зря сели». Приехали на опустевший рынок. Каха и Аслан кинулись за покупками. Любава и Кланька вылезли из машины. Любава погрузилась в пучину сомнений.

– Ничего, – попыталась успокоить ее Кланька, – у меня нож.

– Нож? – в голосе Любавы почувствовалось облегчение.

Кланька гордо вытащила из карманов перочинный ножик.

– Вот!

– У…

– Ладно. Лишь бы до места добраться. Там кабинки ездят, семьи гуляют. Дети, опять-таки.

Продукты были куплены. И снова в путь. Пустынная дорога сворачивала в лес. Вздымалась в гору. Начинала петлять. Скорости никто не сбавлял. Перепады давления, как ни странно, действовали на психику. Резко затормозили на вершине. Хм… Ни семейств с детьми. Никого. Обычная гора и несколько ржавых палок, торчащих из земли.

– А?

– Фуникулер, – представили орлы гору.

– Понятно.

Кланька сжала в руке нож. Решила ни пить, ни есть.

Остальные подкрепились и разошлись пообщаться.

– У мэнэ вот что в жызни было. И вот, и вот. И вот ещо что, – рассказывал Аслан Любаве.

Рассказал, преданно заглядывал в глаза и периодически поправлял свою предательски-грязную майку.

Любава начала его поддерживать и утешать. Все больше морально. И вскоре Аслан понял, что помогать ему она не собирается.

Каха был более конкретен.

– Тося. Ты мэнэ нравишся. Очэн.

– Я девушка приличная.

– Вах! – возмутился Каха. – Как ты могла подумат! У нас нэ сразу все будэт. – Помолчал. – Вэчэром.

– Извини.

«Вот дуры», – подумали Аслан и Каха. И повезли своих несостоявшихся подруг обратно.

– А давайте на катамаране покатаемся. Вы ведь можете на станции договориться! – оживилась Тося.

– Да, да. А как жэ. На пятнадцат минут отойдэм. Вэрнэмся. И на катамаранэ.

И ведь пропали. Пропали же. Ни через пятнадцать минут не пришли, ни через час. Ну, как это назвать?

Баня

Отрицательным моментом отдыха было отсутствие воды. Можно было мыться морской и дождевой. Решили посетить местную баню. Подготовились. Купили арбуз.

Рабочий день банщицы был в самом разгаре. Она уже еле двигала языком. Видимо, приняла на грудь. И приняла не мало. Ну, а с другой стороны – как не принять, работа обязывает!

– Девочки, девочки, – приговаривала она, вытирая руки о фартук.

Чувствовалось, что любое посещение бани ей не в радость.

Банные комнаты были вполне приличными. Только вот бассейн… До тухнущей на его дне воды можно было добраться лишь по стремянке. Наливать воду и вытаскивать стремянку банщица не хотела.

– Мы без бассейна.

– Ой, какие хорошие девочки! – банщица тут же полюбила их и даже прекратила теребить несчастный фартук.

Попарились, поели арбуз, и Любава ушла. Тося с Кланькой остались допариваться. Допарились. Неожиданно их потревожил стук в дверь.

– Это Зина, – раздалось пьяное признание. – Открывайте! Время истекло.

– Мы уже выходим, – неохотно пробурчала Кланька, – Хвосты только сооружу…

– Нет, открывайте сейчас же, – настаивала банщица.

– Идем, идем, не все так быстро, – держала оборону Кланька.

Зина не отступала.

– Откройте мне на минутку.

Кланька поверила. На пороге стояла Зина. За спиной у нее возвышалось два старых абхаза. Как два самшита.

– Мужчины! – торжественно произнесла Зина. – Заходите.

– Дэвушки. Вот пришли ваши дэдушки, – отодвинули Зину счастливые деды.

– Нет у нас дедушек! Заняты мы, заняты. В прямом и переносном смысле!

Дедушки обиделись, поникли, опустили глаза. Зина потеряла доверие обеих сторон.

Похищение Любавы и Тоси

Любава и Тося возвращались с рынка. Идти надо было минут семь до следующего поворота. Далековато. Решили поймать маршрутку. Маршруточник доехал до угла. Высадил пассажиров, прихватил пожилого друга и на всей скорости заветный поворот проскочил.

– Вы проехали поворот! – кричали Тося с Любавой.

В ответ – тишина. Было очевидно, что их похитили и везут в неизвестном направлении.

– Давай выпрыгнем, давай выпрыгнем, Любава, – заговорщицки шептала Тося. И кивала головой в сторону обрыва.

– Куда это мы выпрыгнем? – сомневалась Любава.

Загар у нее начал сползать, и она пыталась отодрать несколько лишних кусочков кожи.

– Туда. На свободу! Давай же, Любава! – подначивала Тося. И все кивала, кивала головой, словно по привычке.

– Я с обрыва прыгать не готова, – отрезала Любава. – Куда я на переломанных ногах побегу?

Тося вздохнула. И обиженно выпятила нижнюю губу.

Привезли их на Маяк. У подножья Кукуевой горы. Высадили. Откуда-то извлекли арбуз и вино. Тося с Любавой держались гордо, к пище похитителей не притрагивались. Похитителям досталось больше. Они наелись, упились и развеселились. И тут заметили, что на пляже есть еще кто-то, помимо них. Вот радость-то! Лысеющий друг маршруточника предпринял попытку догнать Любаву. Периодически он падал, выбивался из сил… Маршруточник с Тосей за этим с интересом наблюдали. Любава обижалась и на преследователя, и на Тосю. Когда стало ясно, что заложницы принципиальны, друзья загрузились в маршрутку, загрузили дам и тронулись домой. Пьяные и печальные.

Деревня Моква

В один из дней решили посетить места Любавиного детства. Находились эти мифические области в паре часов от города.

– Надо что-нибудь привезти с собой. Гостинца какие-нибудь. Там дети.

– Деети!

Подумали, посоветовались и купили три чупа-чупса.

В жизни Кланька не видела такой красоты: поросята, буйволята, птица всякая. Территориальный расклад такой: домик – кукурузное поле – домик – кукурузное поле и т. д. В первом доме шел пир. Нежданные гости – тоже дорогие гости! Их радостно встретили, усадили за стол, налили вини, закормили. И повели через поле в соседний дом. Там тоже, как ни странно, был накрыт стол. Их усадили, налили вина… До третьего дома они дошли к полуночи. Вино и еда не лезли. Но гостеприимством пренебрегать было некультурно. Ох, тяжелое это бремя – быть дорогим гостем.