Легенды всегда врут - Роман Островерхов

Люди, по всей видимости, Белый Шар в руках никогда не держали – большинство сведений о нем датируются временем более ранним, нежели восход человеческой расы. Упоминаются четыре места хранения Шара. В хронологическом порядке сначала идет Зеленое Капище. По всем описаниям подходит под святилище в ныне разрушенном эльфийском городе Шаэрраддин. Затем – Черная Пирамида. Здесь угадывается знаменитая пирамида ныне уничтоженного народа орков. После идут Кристальные Палаты. Тут все понятно, это гномья сокровищница в Бурдурских горах. Ныне открыта для экскурсий, занятных артефактов там масса, но никакого Шара там нет. И последнее (по словам самого Аристолета – довольно сомнительное в плане достоверности) прибежище – Храм Зияющей Пасти. Сомнительное – потому, что упоминается нечасто, да и непонятно, с каким местом в Ойкумене можно соотнести этот загадочный храм.

– Словечек-то каких понабрался в застенках, – ворчит Адир. – Алгоритмизация. Достоверность.

– Ворчучело ты старое, – добродушно парирует Коннери.

– Уркаган махровый, – не остается в долгу Адир. Видно, что эти двое дружат давно и всерьез. Коннери тем временем продолжает рассказ:

– Я осадил все крупнейшие библиотеки. Искал малейшие упоминания о Храме Зияющей Пасти. Без толку. И ведь понятно, что это должно быть нечто довольно известное и монументальное. Но что?

Помог мне никто иной, как ненавидимый тобой Ледейл. Не зря он все-таки негласный лидер Совета наставников в Академии, ох не зря. Я когда им с Адиром все это выложил, он задумался, ничего сразу не сказал, но через пару дней принес мне один документ. Тихушник этакий. Слышал, говорит, где-то что-то подобное, вспоминал. Что самое занятное – вспомнил.

Коннери осторожно кладет на стол старую ветхую рукопись. Написана она явно не профессионалом-переписчиком – дешевый пергамент, неровный почерк.

– Это воспоминания одного путешественника. Есть такие люди, про которых Адир говорит – «шило в заднице». Этот Френкевич был одним из них. Постоянно искал какие-то клады, затерянные копи и прочие источники легкой наживы. Авантюристу досталось немалое состояние от папашки-барона, а он вбухивал деньги в одну экспедицию за другой. То пропавшую казну Золотых Лилий искал, то пытался торговлю слоновой костью наладить с Опалом, но нам интересен другой эпизод. Ровно сто лет назад он очутился на плато горных великанов.

Коннери выжидающе смотрит на вас. Вы киваете:

– Великаны, вымирающая раса, одна из древнейших. Ныне остался только один клан – горные великаны. Место обитания – плато горы с каким-то труднопроизносимым названием, точно и не вспомнить сейчас. Находится на полуострове, где-то на далеком-далеком севере, за гоблинскими Пустошами. Проще говоря, остатки великанов вымирают на краю света, потому для людей неопасны, и в «Бестиарии» больше о них ничего нет.

– «Бестиарий» – справочник правильный, но слишком уж практичный, – улыбается Коннери. – Правда, в общих чертах все верно. Полуостров Штарберген, гора Рантагенет. Действительно, можно язык сломать. А угадай, юноша, что является главной достопримечательностью плато горы Рантагенет?

Не дожидаясь вашего ответа, Адир показывает старинную гравюру гномьей работы. На ней изображена насупленная морда какого-то ящероподобного монстра. Сия композиция довольно-таки грубо вырублена в огромной скале. Самый что ни на есть первобытный примитивизм. Рядом оттиснута коренастая человеческая фигурка. Видимо, для масштаба.

– Впечатляет, – признаете вы. – Неслабый барельефчик, человек вон размером с ноздрю этого дракона. Только к чему это все? У него пасть закрыта наглухо, это не может быть искомый храм.

– Это Обелиск Дракона, что-то вроде памятного мемориала, – отвечает Коннери. – Воздвигнут в память о каком-то короле великанов, убившем дракона голыми руками. Довольно известный памятник в узких кругах историков. Кстати, это не человек рядом стоит, а великан.

Вы мысленно увеличиваете размер каменной морды в два раза. Эпичное сооружение, должно быть.

– Но вернемся к Френкевичу. Согласно его дневнику, проникнуть на плато было неимоверно трудно, великаны признают лишь один вид дипломатии – просто убивают чужаков. Как гномам удается иногда с ними торговать, и как им вообще дали зарисовать Обелиск Дракона – уму непостижимо. Возможно, когда-то великаны были дружелюбнее к гостям.

Но Френкевича вела жажда наживы. Он был убежден, что знаменитые черные изумруды гномы добывают не сами, а выкупают их у великанов. Сейчас мы знаем, что это не так, но век назад у людей такой информации не было. Читая его дневник, убеждаешься, что алчность – великая сила. Он проник на плато, обошел все заставы и опасности, и дошел до Обелиска Драконов. И пасть дракона была открыта.

Френкевич не знал , что ей положено быть закрытой. Он проник внутрь, и пробыл там довольно долго. Согласно его запискам, это какой-то смертоносный лабиринт: переворачивающиеся под ногами плиты, вылетающие из стен дротики, шорох шагов неведомых монстров. С ним шел проводник – гоблинский шаман, которому наш баронет заплатил, по его словам, просто непомерную сумму. Но, подозреваю, именно благодаря чутью шамана они сумели забраться так глубоко. Как бы там ни было, Френкевич утверждает, что некоторые ловушки возможно было пройти только вдвоем, помогая друг другу.

Но после нескольких часов пути они попали в тупик. Френкевич упоминает какую-то Песчаную комнату, из которой они не нашли прохода дальше. Шаман забеспокоился, его уже и так не радовала эта затянувшаяся авантюра. Он стал нервничать и утверждать, что необходимо возвращаться. Френкевича это не устраивало, но другого выбора не было – он не знал, как пройти Песчаную Комнату. Причина беспокойства шамана стала ясна позже. Когда они выбрались обратно, долина перед обелиском кишела великанами. Шаман погиб в стычке, а вот пронырливому баронскому сынку удалось бежать. И, пока он таился в какой-то расщелине, произошло самое интересное. Он видел, как в полночь пасть медленно, со скрежетом, стала закрываться. Жрецы великанов при этом исступленно выли, били в гигантские медные гонги, поливали себя жертвенной кровью и смотрели на звезды. Небо залилось багрянцем, и Френкевичу казалось, что небеса набухли кровью.

С плато он выбирался с большим трудом, весь обморозился, позднее ему ампутировали два пальца на левой руке. И лишь много времени спустя он узнал, что багровые небеса видели практически все. Это была Багряная Звезда, хотя современные астрологи именуют ее кометой Допплера. Просто на плоскогорье воздух куда более разреженный, и оттого зрелище получилось столь впечатляющим.