Испытатель. Шпион товарища Сталина - Владилен Елеонский

Мы резались в бильярд, как ненормальные. Гофман лил всем в рот щедрые пивные потоки, даже тем, кто не желал, а сам, похоже, почти не пил.

Я выигрывал постоянно, потому что на втором месте после самолёта у меня по жизни был бильярд. Брат отца, мой незабвенный дядя Слава, с детства обучил меня некоторым тонкостям упомянутой многоплановой и увлекательнейшей игры.

Гофман, конечно, ничего не знал о дяде Славе, и думал, что мне просто везёт. Он упорно подливал мне пиво, а я в ответ забивал шары. Хелен восторженно хлопала в ладоши, радуясь моим победам, а Гофман хлопал ушами и скрипел зубами.

Сказать, что Гофман, позеленев от досады, стал напоминать гоблина, значит, ничего не сказать. Его впечатляющий орлиный нос, отяжелев, стал похож на поблёскивающую жиром аппетитно поджаренную баварскую колбаску. Эх, Гофман, Гофман, угомонись!

Однако вместо того, чтобы угомониться, Гофман затеял хождение на столах на руках, но здесь его также ждало крупное разочарование. Спасибо моему инструктору в лётном училище, он искренне полагал, что современный лётчик-истребитель должен прежде стать циркачом и акробатом в своём теле, тогда ему легко будет делать похожие трюки в кабине самолёта. Может, благодаря его суровой, но умелой школе я стал не просто лётчиком, а лётчиком-испытателем?

Задача состояла в том, чтобы пройти из угла в угол зала по придвинутым друг к другу бильярдным столам. Кто-то дошёл до середины, кто-то чуть дальше, но пройти весь зал на руках по столам смогли лишь Гофман и, конечно, я.

Майор раздулся, как лягушонок, вознамерившийся превратиться в быка, но Хелен продолжала оказывать знаки внимания мне, а не ему. Мы мило общались, а Гофман был предоставлен сам себе, но вскоре оказалось, что не таков был мужик Рупперт Гофман, чтобы спокойно взирать на свои поражения.

Он затеял такое, от чего все, кажется, сразу протрезвели. Гофман на полном серьёзе предложил выгнать из ангара Мессершмитт и устроить соревнование.

Надо «всего лишь» проехать между двумя ангарами, где расстояние между стенами отличалось от размаха крыльев Мессершмитта всего на несколько сантиметров. Малейшая оплошность, и привет, – бесценному самолёту оторвёт крыло.

Все пилоты отказались, сославшись на самочувствие. В самом деле, наступал рассвет, сказывалась бешеная ночь, все еле держались на ногах.

Удачно сложившиеся во время вечера сладкие парочки тихо испарились, благоразумно посчитав, что вечеринка явно выдыхается и, более того, склоняется не к тем удовольствиям, которым пора бы, по логике, наконец, предаться.

Гофман с усмешкой посмотрел на меня. Он был уверен, что я спасую, но я, как назло, выглядел бодрячком.

7

В сопровождении поредевшей толпы мы прибыли на аэродром, прошли через проход в ограде, который знала Урсула, она сама его в своё время устроила. Девушка открыла ангар и быстро приготовила самолёт.

Пожалуй, в самом деле, неблагодарное занятие – описывать картину, которую живописало наше импровизированное соревнование. Все были уверены и могли поспорить, что мы, увидев самолёт наяву, сразу тихонько сложим свои пьяные крылышки и передумаем. В самом деле, как можно в таком разобранном виде садиться в кабину новейшего скоростного эксклюзивного истребителя?

Однако Гофман был не только ревнив, он был твердолоб. Если он вдалбливал себе идею в голову, похоже, ничто не могло выдолбить её обратно.

Короче говоря, в конце концов, бродяга Гофман, походив несколько минут вокруг самолёта, словно советуясь с ним, всё-таки залез в кабину Ме-109. Мы все затаили дыхание.

Тысяча шутов и ведьма в придачу! Гофман плавно проехал между ангарами, едва не зацепив их крыльями. Едва не зацепив, да, едва не зацепив, но не зацепив! Можете себе такое представить?..

Майор легко спорхнул с крыла Мессершмитта и с победным видом воззрился на меня. Он хорошо знал, что повторить такое невозможно, а не на шутку обеспокоенное лицо Хелен, как видно, доставляло ему особое наслаждение. Теперь она увидит, кто, на самом деле, лётчик-ас!

Скажу сразу, я тоже проехал на Мессершмитте между ангарами. Гофман кисло улыбнулся, но он не понял, с кем связался и кого разбудил для подвига. Я снова проехал на Мессершмитте между ангарами, но на этот раз с завязанными глазами.

Я чувствовал самолёт, как свои пять пальцев. Я кожей чувствовал края крыльев. Несчастный Гофман не знал, что в Китае, где мне довелось побывать, у меня как-то закончились патроны, но я всё равно сбил вражеский истребитель, ювелирно и нежно подцепив его край крыла краем крыла своего самолёта.

Что здесь началось! Мне дружно аплодировала вся честная компания.

Сладкие парочки, рассосавшиеся было по щелям, выскочили обратно. Судорожно натягивая на ходу штаны и юбки, они бежали к нам, желая узнать, что случилось. Такого удовольствия от зрелища публика, кажется, никогда ещё в своей жизни не получала.

Крутой лоск сполз с Гофмана, как кожа змеи весной. Он повёл себя не по-мужски. Разнервничался, швырнул канистру с остатками пива в Мессершмитт, словно самолёт был в чём-то виноват, одарил Хелен испепеляющим взглядом и гордо удалился. В мою сторону герой-любовник даже не посмотрел.

Гофман проиграл, он не решился управлять Мессершмиттом с завязанными глазами. Ушёл, так ушёл. Вечеринка продолжалась!

Мы снова весело пили пиво, шли куда-то по полю, потом по вишнёвому саду, потом брели обратно. Казалось, что канистра была волшебная, пиво не кончалось.

Скоро я остался с Урсулой и Хелен, все остальные потерялись в саду. Многие просто падали на траву и мгновенно засыпали.

Тихая Урсула оказалась на удивление стойкой девушкой. Она жарко шла рядом, но мы с Хелен так страстно обнимались, что ей, наконец, стало неудобно.

Я не помню, как, когда и где, но Урсула отстала. Дальше я помнил только, что канистра с пивом почему-то осталась у меня.

Теперь мы вдвоём с Хелен пили пиво прямо из горлышка и хохотали так, словно, волшебным образом превратившись в мальчика и девочку, вновь вернулись в счастливое детство, когда потребности тела особо ничего не значат, а жизнь есть всепоглощающая увлекательная беззаботная игра.

Мы продолжили с Хелен в ангаре, за мастерскими, затем на какой-то лужайке, под раскидистым древним дубом, затем снова в саду. Похоже, пиво, как и шампанское, она могла пить бесконечно.

8

В общем, мы наклюкались. Утром я никак не мог понять, – всё происходит наяву или во сне?

Я открыл глаза в спальне, нежась в шикарной постели, как арабский шейх, и не сразу узнал свою комнату в особнячке, потому что Королева Люфтваффе в длинном полотенце, намотанном на голое тело, стояла передо мной, ворковала какие-то ласковые слова и держала на серебряном подносе мою чашечку чёрного кофе.

Дальше был массаж. Её удивительные похлопывания по бёдрам сняли пивное похмелье, как рукой. Хелен диагностировала у меня смещение шейного позвонка и посоветовала простенькое, но весьма эффективное упражнение – очень лёгкое покачивание головой влево и вправо.

Я весь кипел и бурлил, мне было не до шейного позвонка, но следовало срочно ехать на аэродром, – в январе предстоял демонстрационный полёт, и начальство в связи с этим желало сообщить мне что-то срочное.

Всё у нас было, кроме интимной близости. Хотя моя Королева уверяла меня, что всю ночь лежала со мной в постели совершенно без одежды, а я сладко сопел, как новорожденный младенец, вместо того, чтоб воспользоваться моментом. В общем, сам виноват!

Хелен была очень нежна и ласкова, она вела себя так многообещающе, что я ей поверил. Мол, пусть не сейчас, а позже, но всё у нас будет!

Впрочем, поверил, как видно. зря. Наступили Рождественские каникулы. Мы ходили по берлинским выставкам и театрам, частенько захаживали в пивную «Весёлая наковальня», где собиралось весьма колоритное общество – видные пилоты Люфтваффе.

Приятно было познакомиться и пообщаться. Пиво лилось рекой, а миловидная молодящаяся хозяйка пивной белокурая Эмма пила вместе с пилотами за милую душу и хохотала, как шестилетняя девчонка.

Между прочим, наверху у Эммы были устроены превосходные уютные комнатки. Там любой гость, желая в милом общении с существом противоположного пола снять свинцовый груз, повисший где-то ниже пояса, или просто уставший человек, за умеренную плату или какой-нибудь подарок мог спокойно переночевать. Я, честно говоря, каждый раз, идя с Хелен в «Весёлую наковальню», лелеял мысль, что комнатка наверху пригодится, причём очень скоро.

Эмма показалась мне тем приятным человеком, с которым вполне можно было дружить. Я подарил ей уникальную зажигалку, которую мне торжественно вручил дядя Жора перед отъездом в Германию. Наш хитромудрый заводской умелец сделал из средства зажигания сигарет и папирос средство самозащиты.