Незваный гость. Поединок - Виктор Андреев

Признаюсь, рассказ главврача заинтересовал и меня. Я ничего не знал ни о кумранских раскопках, ни о Христе с семью рогами. И вместе с тем я почувствовал, что это убедительные факты для подтверждения вымысла о Христе. Кроме того, Сима вряд ли пошла бы на крест, зная о рогатом женихе.

Я пообещал Нине Ивановне сказать в штабе атеистов о ее познаниях, но она меня обрадовала: ей уже поручили лекцию на атеистическую тему.

— Ну что же, пройдемте к Симе. Она ждет.

В небольшой палате, в которую мы вошли, стояли три койки. Возле одной, у окна, сидела на белой табуретке худая, высокая девушка.

— Вот наша Сима, — сказала Нина Ивановна, подводя меня к ней.

— Здравствуйте, Сима Владимировна! — Я слишком некстати назвал ее так. Она поморщилась.

Как и Нина Ивановна, я присел на табуретку. Первая минута прошла тягостно. Поглядывая на девушку, я старался подавить в себе жалость к ней, а из головы не выходили чудовищные слова: «Христова невеста».

— Скажи, Сима, как ты себя чувствуешь? — спросила Нина Ивановна. — Товарищ Иванов беспокоится о твоем здоровье.

Сима нахмурилась.

— Вовсе не беспокоится, — вдруг возразила она. — Ему нужно допрос снять...

— Ты не права, — сказала Нина Ивановна. — И обижаешь товарища Иванова.

— Разве я обижаю? Я просто не верю ему. Он враг нашей веры.

— Да, Сима, я враг религиозных предрассудков, — подтвердил я, вспыхивая, — но не враг тебе. Лозина, твоя подруга, тоже не верит в Христа, она знает, что его не было и нет, а между тем спасла тебе жизнь. Разве Лозина тебе враг? Вот и Нина Ивановна не признает никаких богов, но ты не можешь сказать, что она тебе враг. Наоборот, она для тебя лучший друг.

— Правда, — прошептала Сима, не поднимая головы.

— Значит, нужно разбираться, кто враг: тот ли, кто тебя на кресте распял, тот ли, кто с креста снял.

— На крест меня привела молитва, — возразила Сима. — А про вас я сказала так потому, что не люблю лукавства. Вам нужно снять допрос.

— Конечно, Сима. Для этого я и приехал в Белогорск, — снова подтвердил я. — Но это сделаю тогда, когда получу разрешение от Нины Ивановны. Пока же она не разрешает. Сегодня я приехал только навестить...

— Навестить? — Сима горько улыбнулась. — Зачем?

— Так... Ты знаешь: человек человеку друг, товарищ и брат.

— На словах. Вот вы, например, арестовали брата Иосифа.

— Арестовал, веду следствие. Он нарушил закон, совершил преступление. Кроме того, он мешал проводить расследование.

— И вы не отпустите его?

— Это будет решать суд. Если признает виновным, не отпустит.

— А если я прощаю его? — спросила Сима, вскидывая на меня глаза и не подозревая того, что уже сказала мне, как следователю, своим вопросом многое. Значит, Шомрин был перед нею виновен.

— Я не уверен, что ты простишь его, — ответил я Симе. — А если бы и простила, ему не простит закон.

Нина Ивановна слушала наш разговор очень внимательно, особенно ответы и вопросы Симы. Я не догадывался о причине и решил, что ее интересует уже то, что касалось взглядов Симы. Но я ошибся.

— Сима, ты устала, — вдруг сказала она.

— Нет, я не устала. Пусть товарищ Иванов говорит. На устах его обозначилась правда. Наверно, его вразумляет Христос.

Мы с Ниной Ивановной рассмеялись. Слишком неожиданным было заключение Симы. Чуть наметилась улыбка и на губах девушки. Я решился спросить:

— Раз вспомнила о Христе, скажи, Сима: тогда, на кресте, ты надеялась увидеть Христа?

— А как же! — созналась Сима.

— И он явился тебе?

— Нет.

— И ангелы не прилетели, чтобы взять твою душу?

Сима отрицательно качнула головой:

— Наверное, я грешна.

— Нет, не грешна! — воскликнул я. — Ты сделала все, что могла, чтобы доказать свою любовь к Христу. Ты пошла на смерть. Если говорить словами библии, ты, Сима, святая... Но тебе не явились ни ангелы, ни Христос. Почему? Да потому, что являться нечему. Нет их! Подумай об этом еще.

Я взглянул на часы и встал.

— До свидания, Сима.

Девушка тоже встала, растерянно посмотрела на меня, потом на Нину Ивановну.

— Ты что, Сима? — спросила она.

— А допрос?..

— Тебе же сказали...

Сима опустилась на койку, закрыла лицо руками. Очевидно, до последней минуты она не верила тому, что я приехал к ней не для допроса.

Я пошел к двери, за мною раздавались шаги Нины Ивановны. В коридоре она поравнялась со мною.

— Николай Алексеевич, сознание у Симы ясно! — Голос ее звучал радостно, и она смотрела на меня сияющими, повлажневшими глазами. — Вы слышите?

Я понимал ее радость, радость врача, поднявшего на ноги человека, и тоже думал о Симе. Да, кризис, начавшийся на кресте в Березовой балке, у нее миновал.

Новые обстоятельства

Придя из больницы, я позвонил в управление. Разговор с начальником был интересным. Оказывается, пришли ответы, частично подтверждающие показания Шомрина. Как это ни удивительно, он действительно помогал партизанам, а Хмара — немецкий пособник.

Это и вынудило Леонова срочно вылететь на проверку этих данных. Были готовы и заключения экспертизы. Концы веревки, найденные на месте преступления в Березовой балке, были частями веревки, изъятой при обыске у Шомрина. А пробка принадлежала той самой канистре, которая обнаружена в доме Шомрина. Только вот отпечатки пальцев, снятые с крышки, были отпечатками пальцев не Шомрина, а кого-то другого.

Начальник подбодрил меня, сказал, чтобы я продолжал расследование настойчиво и ни в коем случае не оскорблял религиозные чувства верующих. Он посоветовал начать допросы с тех сектантов, которые находятся в секте недолгое время и не так фанатичны. Если есть отошедшие от секты, то с ними нужно поговорить в первую очередь.

Едва я закончил разговор по телефону, как открылась дверь и показались усы старшего сержанта Савочкина.

— Здравия желаю, товарищ Иванов, — бодро приветствовал меня Савочкин. Правой рукой он отдал честь, а левой бережно держал что-то завернутое в газету.

Я вышел из-за стола, пожал широченную руку сержанта и не удержался от того, чтобы не спросить:

— Что это у вас?

— Вещественное доказательство! Разрешите развернуть?

Я взглянул на Савочкина с недоумением.

Он снял газету, потом лист картона, и я увидел... топор!

«Настоящий топор принадлежит мне, гр. Цыганкову Николаю Сидорову, и отобран при задержании с краденой толью», —

прочел я в протоколе, который положил передо мной Савочкин.

— Прочитали?.. А зараз поглядите на эти зазубринки! — сказал Савочкин и приблизил палец к лезвию топора. — Бачите? Эти зазубрины у меня с того вечера, как мы побывали в Березовой балке, сидят в башке, как гвозди. К каждому топору присматривался...

Я догадался, к чему клонит Савочкин. Здесь меньше всего надо было говорить. Я бросился к сейфу, достал из него одну из поднятых в Березовой балке щепок и поднес к лезвию топора.

— Точно! — закричал Савочкин. — Тут и никакая экспертиза не требуется. Этим топором крест тесали.

— Кто такой Цыганков?

— Сейчас расскажу. А зараз давайте того самого порошку, которым вы посыпали пробку от канистры. На топоре должны быть отпечатки пальцев.

Савочкин говорил дело. Через пять минут мы уже упаковывали выявленные и снятые с лезвия топора отпечатки пальцев.

Потом Савочкин рассказал историю задержания с толем сторожа дровяного склада Цыганкова, известного мне под именем брата Коли.

— Но толь — это близир один, — говорил Савочкин. — Со старой крыши, а прижать на этом деле можно. Цыганков расскажет, как было дело в Березовой балке. Без него там не обошлось. У нас теперь есть свидетель. — Савочкин посмотрел на топор.

— Где же сейчас Цыганков?

— Сидит у нас.

— В КПЗ?

— Нет, что вы! Разве я не понимаю. Возле дежурного гарненько так отдыхает. Я даже газетку ему дал почитать...

— Вы задержали его ночью?

— Известно. Он, как все воры, промышлял ночью.

Допрос Цыганкова пока не входил в мои планы. Он намечался позднее. Но теперь дело менялось. Я поблагодарил Савочкина за инициативу и бдительность и позвонил Росину.

— Знаю, знаю, — откликнулся начальник милиции. — Я не мог лишить Савочкина удовольствия доложить вам лично. Сработал он грамотно и попал в точку.

— Что же делать?

— Тут и думать нечего. Зовите прокурора и допросите Цыганкова.

Я позвонил Снежкову. Минут через двадцать он приехал.

Просмотрев щепки со следами зазубринок, топор и прикинув расстояние между зазубринами и следами их на щепках циркулем, Снежков проговорил:

— Этот топор! Сомнения нет. Зовите старика. Я его немного знаю.

Вошел Цыганков. Лысина во всю голову, впавшие, малюсенькие до неприятности глаза без белков, рыжая бороденка. Думалось, протянет тенорком приветствие, а он бухнул, как в колокол:

— Дра-аст!

И мне вспомнилось: «Бог! Бог! Бог!..

— Здравствуйте, гражданин Цыганков! Здравствуйте, — отозвался прокурор первым. — Что же это вы делаете? Мы вам государственное добро доверили, а вы...