Одинокий рейд - Александр Плетнёв

— Кстати, что они говорят?

— Особист не выудил у них ничего значимого. …

— Особист? Оклемался наконец? — Недовольно буркнул Терентьев, — и что аргентинцы?

— Они упоминали разговоры-слухи по своему штабу. Всё о том же вертолётоносце в перуанских во́дах, но с конкретикой — «Тарава».

— Тэ-экс! — Терентьев склонился над оперативной картой, вышагивая по ней циркуль-измерителем.

Глядя на его манипуляции, штурман высказал свою версию:

— Думаю, что не получив подтверждения о захвате или повреждении крейсера, группа поддержки, а это вероятней морские пехотинцы с «Таравы», получили приказ возвращаться.

Терентьев задумчиво кивнул, соглашаясь:

— Вопрос — использовали они аргентинский Рио-Гранде, как аэродром подскока или действуют непосредственно с корабля? Какова дальность их десантных транспортников?

— По-моему 600, 700 максимум, не больше.

— Верно. А им, если что, ещё надо вернуться…. Значит «Тарава» вполне может крутиться на трёхстах, трёхстах пятидесяти км в удалении от нас. С эскортом и наверняка ПЛ, а то и с двумя!

«А подлодка американцев должна подобраться ближе. Согласно непреложной тактической логики. Авантюра с захватом не выгорела. Вопрос — решатся ли они на удар»?

— Радиометристы ловят кодированные переговоры с западных пеленгов. Интенсивность возросла, — согласился штурман.

— Значит?

— Да развернуться и уходить на ост….

Терентьев слегка поколебался — слишком просто, но дал согласие:

— Командуй!

Сам вернулся к своему блокноту.

«Так или иначе, надо поторопиться с чисткой на корабле от чужаков, а по общекорабельной обязательно упомянуть, что бравые пиндосские морпехи с «Таравы» им уже не помогут. Помощи ждать неоткуда»!

Терентьев наскоро поправив текст, взял гарнитуру внутрикорабельной связи.

Почему-то не оставляло желание начать с перла из «Место встречи…». И вдруг он понял, что так и надо! Что если где-нибудь в машинном сидят забаррикадировавшиеся парни, не знающие что происходит на корабле, и куда добрался противник, а по «громкой» станет звучать английская речь…, могут подумать всякое, вплоть до захваченного ГКП….

Поэтому и начал, невольно подражая голосу актёра-певца, внутренне удовлетворяясь на вытянувшуюся от услышанного рожу штурмана:

— Граждане бандиты! С вами….

Что удивительно первыми начали сдаваться именно «дельтовцы». А может как раз вполне логично. Потому что именно они наиболее трезво оценили и осмыслили такие факторы, как свои потери при абордаже, не выполненные задачи и лимиты времени. Лимиты времени, которые уже истекли, а нужный сигнал не отправлен, обрывая дальнейшее плановое развитие операции. Да и в логике им не откажешь — если всё пошло наперекосяк, никто очертя голову не кинется на боеспособный крейсер, с гарантией получить зенитную ракету или ещё какой пушечный трассер в брюхо десантного вертолёта. А то, что корабль русских начинён огрызающейся ствольно-ракетной машинерией им было известно, практически досконально доведено и изучено.

Не все конечно вскинули лапки к верху. Что ни говори о целесообразности англосакской породы, в профессию убивать не всегда идут самые адекватные личности. И пусть холодный газофреонный душ поумерил у некоторых пыл, нашлись упёртые, ради которых пришлось разменять жизнь на жизнь.

Стемнело окончательно. По серому сливающемуся с ночью силуэту корабля загуляли десятки светлячков. Помимо зачистки в недрах крейсера, парные группы матросов производили досмотр снаружи, в том числе и на предмет повреждений после абордажа, высвечивая фонариками все закоулки на палубе и надстройках. Сильный ветер и обледенение создавали серьёзные трудности для перемещений, особенно по верхотуре. Там, неторопливо, но с цепкостью мух ползали по мостикам и скоб-трапам фок-мачты эртэсники, посланные осмотреть повреждённую обстрелом антенну РЛС «Подкат».

Мощно пыхнул широкий луч, осветивший вертолётную площадку, но всего минуты на три — боцман, решив, что на корме слишком много чего произошло и под светом ручных фонарей всего не разглядишь, приказал врубить прожектор. И многим поплохело от увиденного.

— Найдите тела наших ребят, — распорядился боцман, сам невольно сглатывая тягучую слюну внезапного приступа изжоги, — и нахрен всё смыть брандспойтами.

И сетовал, глядя на покорёженное палубное покрытие, искромсанные осколками ящики с электровыключателями на срезе у ПУ «кинжала», даже дебёлые тумбы кнехтов торчали, словно покусанные:

— Аккуратней нельзя было что ли? По настильной, впритирочку!!!

Однако, придирчиво осмотрев крышки пусковых модулей, отметил, что досталось лишь крайнему люку, деформировав крепления и сдвинув его слегка в сторону.

Он уже послал людей, закрыть временными щитами проёмы окон на ходовом мостике. До утра. А там уже можно приводить в порядок основательно, вымести битое стекло и прочий мусор, восстановить испорченное оборудование.

«Разгребать-то сколько! Работы не на один день. Только тут: заделать дыры на палубе, на ночь хотя бы наскоро наклепать листы — воспрепятствовать проникновению воды, если заштормит. Восстановить леера, но это уже мелочи. Обязательно выправить крышку модуля и проверить работоспособность. Теперь пойти позвонить — доложиться на ГКП».

— Никаких «временных», никаких планов доделки на потом! Может статься завтра у нас не будет на это времени! — В конце Терентьев почти пролаял в трубку, увидев, что ему указали на вторую линию, — кто там?

— Начальник РТС.

Брюзжание боцмана слегка вывело из себя. Хотя понять его можно — это теперь ему рулить наведением порядка во всём этом бытовом кавардаке.

Выдохнув, успокаиваясь, Терентьев взял трубку:

— Жалуйся!

В другой раз он сказал бы «слушаю», но пессимизм мичмана видимо оставил борозду в тщательно сохраняемой невозмутимости.

На том конце хмыкнуло, но, в общем-то, без особого энтузиазма:

— Не знаю, чем там они долбанули….

— «Стингером», — тут же вставил Терентьев.

… - но легло удачно — били снизу, удар приняла на себя площадка «Подката». Видимо брызнуло шрапнелью — посекло защитные колпаки АП РЭБ, где помяло, где пробило. Надо будет протестировать. Я, конечно, залепил отверстия от влаги….

— Чем?

— Скотчем. А с рассветом, когда там покомфортней будет, уже основательно подлатаем.

— Вот, чёрт! — Хотел было возмутиться этой кустарщиной, но вспомнил, что у эрээсников был какой-то навороченный скотч, который лепился и на мокрую поверхность. Не стал он и настаивать на непременном и капитальном ремонте, понимая, что тут иное дело — на ветру, при обледенении, в контрасте ночи и фонарей, ребята могут накосячить или свалиться сдуру вниз.

— Погоди, а «Подкат»?

— Дыре́нь в решётке. Но в целом на вид ремонтопригодна. На вскидку: замена фидера, разъёмов, самая задница — привод, вся подвижная часть однозначно накрылась. Если ЗИПов не комплект — в этом секторе у нас будет брешь.

— Надо, Вовчик!

— Да я понимаю…. Давай так, мы сейчас прозвоним систему здесь на периферии. Если всё нормально сбросим на «информационный». А с железяками всё таки придётся с утра — там демонтаж однозначно. Следом то же самое и с эмпэшками.

— Добро!

Положив трубку, Терентьев устало потёр виски́, в который раз подходя к карте. Что-то ему всё же не нравилось в предложенном штурманом восточном направлении. Пока и сам не понимал — что.

«С одной стороны — всё логично. Но́сятся они там со своим «Таравой» и наверняка субмариной, мы и отвернули. Но с таким же успехом и в Атлантике и в Индийском океане могут шнырять американские целые АУГи. И подлодки. И англы вкупе. Вот именно — англы. Абордаж был под маской САС. Решатся ли штатовцы в открытую переть на советский корабль? Ведь СССР — это не эрэфия. Зассат. И что? А выставят ПЛ-завесу, закидают торпедами, а бриты заявят, что, дескать, это они.

Нет! Всё-таки надо прорываться домой Тихим океаном. А то, что там, на «перекрёстке» американе, так мы ни чё, мы мирный советский трактор, без «габаритов» с второстепепенки — здравствуй ДТП. Если сунутся, конечно.

Всё — решено!

Согласовать генеральный курс с штурманом, разворот и выпускать вертолёты — подлодку кровь с носу, но обнаружить».

Штурман вышел. Сказали на пять минут. Не стал дожидаться, коротко раздал приказы.

Поймал себя на том, что выискивает взглядом экран, который показывал картинку с видеокамеры, направленной на корму. Хотя прекрасно понимал, что вряд ли что-то разглядит в темноте. Однако боцман периодически втыкал прожектора, прорезая ночь сквозь срывающиеся капли дождя снопом света. И на экране появлялось какое-то смешение белого, косо мелькающих метеоров капель и контрастных вытянутых теней.