Анатомия обмана - Наталья Андреевна Букрина

– Что же мне и замуж не выйти через эту проклятую работу? – возмутилась девушка. – Для меня семья важнее всего!

– В субботу подашь свое заявление – за два дня твой лоботряс не успеет передумать, – заартачился старый мастер. – Бери пример с Яремчук.

– Так у нее же никакой личной жизни! – расплакалась спорщица.

– Степаныч, не дави на Светку, – заступилась Маня. – Пущай несет свое заявление. Мы с Людкой все ее долги распишем.

– Сегодня – точно без меня! – запротестовала Мила. – Спешу на свидание.

– Ты? – недоверчиво переспросили хором все трое.

– А что, я уже и понравиться никому не могу?!

– Понравиться можешь, – резонно заметил бригадир. – Только что-то сорока на хвосте ничего о твоих свиданиях не приносила, – подмигнул Мане Степаныч.

– Значит, я умею хранить тайну, – парировала Мила.

– Ты умеешь, кто бы спорил! – согласился мужчина. – Только у нас тут все, как на ладони. Все холостые женихи наперечет, – он беззлобно рассмеялся и вышел.

На премию Мила купила модные замшевые сапоги цвета спелой вишни и широкополую шляпу такого же оттенка. Черное элегантное пальто сидело на ней безупречно. Венчали наряд золотистый атласный шарф и небольшая в тон ему сумочка. Когда она несла себя по улице, местные ловеласы сворачивали шеи, а завистливые модницы кусали в кровь губы. Девочки-школьницы, напротив, старались подражать одевающейся со вкусом приезжей. В глубоко провинциальном Ломове Мила быстро стала иконой стиля. Всерьез ухаживать за ней никто не решался – иначе, чем еще можно было объяснить отсутствие поклонников. Или хотя бы завалящего почитателя. «Райской птице не место в курятнике», – доходчиво объяснила Маня, у которой девушка снимала комнату. Вскоре после войны тогда еще Мария, статная красавица и небесталанная выпускница художественного училища, приехала в Ломов тоже по распределению. Поиски семейного счастья успехом не увенчались – в суровое лихолетье женихи были наперечет, и конкурировать за них с местными кралями, даже имея за спиной детдомовскую закалку, было небезопасно. Стать своей среди чужих ей было не суждено – здешняя публика держала круговую оборону, а воевать в одиночку себе дороже. Время от времени по ночам к Марии тайно наведывался чиновник из района. Она забеременела и решила родить – не куковать же век в печальном одиночестве. Но свалившаяся камнем с неба супруга высокопоставленного ходока доходчиво обрисовала сопернице далеко не радужные перспективы: лишившись работы и жилья, с черной меткой в трудовой книжке в любом другом месте аморальную комсомолку не ждало ничего хорошего. Поздним вечером профилактическую беседу продолжили два бритоголовых подонка. Вправляя Марии мозги, они целились в живот и лицо. Тут не то что выносить ребенка, уцелеть шансов не было. Но, вероятно, у небесной канцелярии на девушку были свои планы – ей позволили выжить. Не быстро, но выкарабкалась. О детях пришлось забыть навсегда. Мария быстро располнела и обабилась, превратившись в обычную Маню. Спустя годы женщина узнала в Миле себя прежнюю. Захотелось протянуть коллеге руку помощи. Маня взяла ее к себе на постой и стала покровительствовать. Особой необходимости в том не было: времена изменились, и на независимость Милы никто не покушался. Но подстраховать было не лишним. Беседка на высоком берегу реки стала любимым местом времяпровождения новенькой. Вдали от людских глаз легко дышалось и ни о чем не думалось. И главное – никто не досаждал расспросами и советами. «Привет!» – взорвал тишину бравый голос за спиной у Милы. Она вздрогнула и обернулась. Высокий симпатяга в длинном черном пальто с элегантным белым шарфом поверх и ученической сумкой через плечо положил на ее колени алую розу. Чуть помедлив, Мила взяла цветок. Не спрашивая позволения, юноша приземлился рядом и попытался поцеловать ей руку, но получил решительный отпор. Художница отодвинулась на безопасное расстояние и манерно поднесла бутон к губам, наслаждаясь тонким ароматом. Молодой человек пристально наблюдал за каждым ее движением. Это не ускользнуло от внимания Милы. Затеянная ею игра была опасна, но привлекательна. Читать морали было некому – свидетели отсутствовали. Девушка нежно коснулась цветка губами. Школьник судорожно сглотнул и сорвался с места. Мила снова пересела.

– Уроки прогуливаешь, Шурик?

– Физо отменили, – воздыхатель упал перед искусительницей на колени.

– Юноша, ведите себя скромнее, – с придыханием шепнула Мила.

– Ты считаешь меня ребенком? – возмутился подросток.

– А ты, Ребров, взрослый?

– Всего на пару лет моложе тебя!

– На пять лет, Саша. На целых пять лет! – девушка вернула цветок.

– Я не виноват, что поздно родился!

– Поздно для чего? – игриво уточнила Мила.

– Для того чтобы встречаться с тобой!

– Тоже мне жених выискался! – рассмеялась в лицо провокаторша.

– Ты так не шути, – рассердился Александр.

– А я и не шучу. Саша, ты хороший мальчик, но…

– Никаких «но», – он решительно вставил в карман ее пальто розу. – Ты мне очень нравишься, и я имею самые серьезные намерения.

– Даже так?

– Именно так. И учти: я привык добиваться своего!

– Учту, – Мила решительно встала.

– Пойдем в кино, – поймал ее за локоть Александр.

– И дружба навеки? – иронично уточнила девушка.

– Ага. И любовь до гробовой доски. А тебя в этой схеме что-то не устраивает?

– Это я уже проходила, когда ты ходил под стол пешком.

– А мне до фонаря, что было раньше. Получу аттестат, и все напишем с чистого листа! – перегородил ей дорогу Саша.

– Уверен? Захочу – уеду!

– Никуда ты не денешься: молодые специалисты обязаны отработать три года! – проявил он свою осведомленность.

– Какие мы не по годам грамотные, – удивилась девушка.

– У меня мать на руководящей работе.

– Шишка?

– Вроде того, – юноша неумело сгреб ее в объятия. – Давай уедем вместе на край света. Ты со мной не пропадешь!

– С тобой-то? – горько усмехнулась Мила, высвобождаясь. – Какая из тебя опора, мальчуган? Далеко-далеко мамы-начальницы рядом не будет.

– Зато ты будешь!

– Вместо мамы? Шурочка, уймись – кругом полно хорошеньких девчонок. Крути романы со сверстницами!

– «На тебе сошелся клином белый свет», – красиво пропел подросток и, как само собой разумеющееся, пообещал: – Не вышло штурмом, будем брать осадой.

– Не дерзи! – одернула его Мила.

– Классику читать надо, – Александр резко развернулся и пошел прочь. – Помяни мое слово: ты еще не раз за мной побегаешь! – выкрикнул он на прощание.

Мила горько усмехнулась. Самоуверенности подростка можно было позавидовать. Хотя его влюбленность тешила самолюбие, а порой даже вдохновляла, было необходимо держать дистанцию. Нравственность никто не отменял. Мальчишку понять было можно: гормоны пляшут – сносит крышу. Но ей-то далеко не семнадцать! Педагог и ученик – не просто моветон, серьезная статья уголовного кодекса. И никто слушать не станет, что он штурмовал ее, как Суворов неприступные Альпы. В