Год гражданской войны - Иван Бочарников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Секретарь кивнул и откинулся на спинку стула.
– Хорошо, – высказался Главный. – Принимая во внимание вашу работу, ваши заслуги
перед страной и вашу характеристику, наша комиссия посовещается и пример решение. Есть возражения?
Никто не возразил. Инквизитор тоже. Меня вывели в коридор и посадили на скамейку. В дальнем конце коридора стоял охранник. Он иногда на меня посматривал.
– Я выйду покурить, а вы тут сидите, понятно?
– Ага.
Инквизитор вытащил из кармана пачку сигарет, но уронил ее на пол. Он спешно поднял пачку, но несколько сигарет выпали оттуда. Он поднял их тоже и неловко засунул обратно, сломав при этом одну из них. Я усмехнулся.
– Вам это кажется смешным?
– Нет, я просто решил, что вы усмешны.
– Успешны?
– Нет, усмешны. Это когда ты достигаешь какой-то цели, но очень неуклюже. Например, тебя просят заварить чаю, а ты сначала роняешь крышечку от чайника, потом просыпаешь часть чая на стол, потом забываешь, что в чайнике кипяток и обжигаешься. В конце концов, ты завариваешь чай, но делаешь это неаккуратно. Мы это называли «усмешить».
– Инквизитор нахмурился и ушел прочь. Я слышал, как эхом по коридору разнесся звук закрывающейся двери. Я хотел подойти к другим палатам, чтобы посмотреть, кто там сидит, но не рискнул. Побоялся, что охранник заметит.
Когда Инквизитор вернулся, он прошел в актовый зал. Я остался сидеть в коридоре, словно студент в ожидании оценки или зачета. Через несколько минут он вышел.
– Всё хорошо, комиссия решила, что вы можете вернуться домой. Разумеется, все наши договоренности, которые были в контракте, подлежат строжайшему исполнению. Мне не надо вам говорить, что будет в случае нарушения договора. Завтра утром вас посадят на самолет до Москвы. Дальше вы сами. Переночуете в аэропорту, в зоне ожидания. А сейчас пойдемте за вещами.
Мы пошли по коридору, затем поднялись на второй этаж по лестнице и вошли в темную комнату без окон. Там располагался гардероб со стойкой и вешалками человек на пятьдесят. Инквизитор включил свет. На полу были наши вещи – сумки, чемоданы, пакеты.
– Найдите свою сумку и вперед.
Я начал копаться в вещах и нашел свою сумку и два пакета. На секунду у меня возникла мысль взять что-нибудь ещё, но я вытряхнул её из головы.
– А как же остальные?
– Не могу знать. Пойдемте.
Конечно же, он знал.
– Вы мне можете сказать, я же надежный. Скажите хотя бы про Юру, он мой друг.
Возникла неловкая пауза. Инквизитор посмотрел куда-то вдоль коридора, а затем на меня.
– Комиссия приняла решение, что он неблагонадёжен. Ввиду его заслуг и положительной характеристики, мы решили оставить его тут, в городе. Он будет здесь жить и
работать. Под нашим присмотром. Это всё, что я могу вам сказать.
Инквизитор посадил меня в машину, а затем зашел обратно в здание. Мы стояли и не двигались. Водитель слушал радио. После прогноза погоды, заиграл какой-то лихой «блатняк»:
«А на Должанскую, а на должаночку
Отвёл я ночью одну гражданочку.
И показал я ей своё перо
Я не писатель, я вор, и всё»
Через пару минут Инквизитор вывел из здания Илью с вещами. Увидев меня, Илья привычно и искренне улыбнулся. Инквизитор задержал его на секунду у машины. Он достал из внутреннего кармана пачку сигарет и закурил. Несмотря на музыку, я расслышал кое-что из их разговора.
– У вас хорошие друзья в Москве. Не всем повезло так, как вам.
Илья пожал Инквизитору руку и сел в машину. Водитель завёл мотор, и мы поехали.
– А как же остальные? – спросил его я. – Ты знаешь, что с ними? Где все?
– Ну Игорь час назад уехал в аэропорт, ему на самолет до Минска надо.
– Какой самолет? Как улетел? Ты с ним говорил?
– Да, у него командировка. Его начальство вызвало, там ребятам помогать надо.
– Его допрашивали?
– Я так понял, что не стали. Он с вот этим товарищем, что вопросы задавал, за руку здоровался по-свойски и так разговаривал, будто они с первого класса знакомы. Обсуждали каких-то общих друзей.
– А тебя что спрашивали? Ты тест прошел?
– Да сложно сказать. Меня сначала попросили вспомнить гимн России, но я больше первого четверостишия не знаю. К моему удивлению, оказалось, что этого достаточно. Потом он спросил, что я думаю о зарплатах учителей. Я сказал, что они слишком мало получают. Мужик этот покачал головой и передал мое дело комиссии. Те сказали, что с такими характеристиками ничего они предложить мне не могут. Но затем пришла какая-то бумага, ходатайство, как они сказали. И меня отпустили. Вот так.
Всю оставшуюся дорогу до аэропорта мы ехали молча. Видимо, очень устали. В аэропорту началась кое-какая жизнь. Работала кофейня, две стойки регистрации, военных было мало, администрация обновила несколько рекламных плакатов. Илья взял себе в автомате стаканчик кофе и шоколадку. Я захотел чаю с сахаром, но к моему огорчению, автомат налил мне эспрессо без сахара. Или что-то, что было похоже на эспрессо – примерно 50 мл черного кофе. Я хотел записать телефон для жалоб, который был написан на автомате, но подумал, что это вряд ли поможет. Я выпил кофе залпом, не получив никакого удовольствия, а затем увидел в толпе знакомое лицо в очках.
В очереди на регистрацию на рейс стоял хоббит-адъютант Денис с черной сумкой в руке и рюкзаком за спиной. На нём была обычная гражданская одежда, так что он был похож на студента. Я подбежал к нему и встал рядом.
– А вы разве не в Москве с генералом?
– Нет, – ему потребовалось некоторое время, чтобы меня узнать. А может он и не узнал, но сделал вид, что узнал.
– Значит, война уже точно кончилась?
– Да, кончилась. Может там в лесах есть ещё партизаны, по традиции, но это уже не наша проблема.
– А чья?
– Не знаю. РЖД.
– А вы случайно не знаете, недавно у вас дезертировали несколько солдат, что с ними случилось? Известия есть?
– А вам зачем? Интервью взять хотите?
– Нет, мы уже не на работе. Мы с вами летим
