Дивергент - Вероника Рот

17

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Перевод: Марина Самойлова, Ника Аккалаева, Андрей Кочешков, Аліса Зубко, Любовь Голованова, Галина Воробьева, Даша Немирич, Екатерина Воробьева, Юта Дягилева

Редактура: Марина Самойлова

Бета-вычитка: Denny Jaeger и Лина Алехнович

Уже полдень. Время ланча. Я сижу в незнакомом коридоре. Я пришла сюда, потому что мне просто нужно было уйти из общежития. Может, если принести с собой свои постельные принадлежности, мне никогда больше не придется возвращаться в общежитие. Возможно, это все мое воображение, но там все еще пахнет кровью, хотя я терла пол, пока мои руки не стали воспаленными, и кто-то налил туда отбеливатель сегодня утром.

Я почесываю переносицу. Оттирать пол, когда никто больше не хочет этого делать, –  это именно то, что сделала бы моя мама. Если я не могу быть с ней, то я хотя бы могу иногда вести себя, как она.

Я слышу приближение людей, их шаги по каменному полу раздаются эхом, и я смотрю на свои ботинки. Я сменила серые кроссовки на черные неделю назад, но серые все еще лежат в одном из моих ящиков. Я не могу их выбросить, хотя и понимаю, что это глупо – быть привязанной к кроссовкам, словно они могут перенести меня домой.

– Трис? – Я смотрю наверх. Передо мной стоит Юрай. Он машет рожденным Бесстрашным, с которыми идет. Они переглядываются, но продолжают путь. – Ты в порядке? – спрашивает он.

– У меня была непростая ночь.

– Да, я слышал о том парне, Эдварде.

Юрай осматривает коридор. Рожденные Бесстрашные исчезают за углом. Он немного улыбается.

– Хочешь выбраться отсюда?

– Что? – спрашиваю я. – Куда вы идете?

– На один ритуал инициации, – отвечает он. – Пошли. Нам надо поторопиться.

Я мысленно обдумываю свой выбор. Я могу сидеть здесь. Или могу покинуть корпус. Я поднимаюсь на ноги и бегу рядом с Юраем, чтобы догнать рожденных Бесстрашных.

– Инициируемым разрешается пойти туда только со взрослыми братьями и сестрами из Бесстрашных, – говорит он. – Но они могут и не заметить. Просто веди себя, будто ты одна из нашей компании.

– Что на самом деле мы планируем делать?

– Кое-что опасное, – отвечает он.

Такой взгляд на вещи я могу описать только как «мания Бесстрашия», но вместо того, чтобы оттолкнуть его, как я, вероятно, сделала бы несколько недель назад, я ловлю его, как будто он заразен.

Азарт заменяет тяжелое чувство внутри меня. Мы сбавляем темп, когда приближаемся к рожденным Бесстрашным.

– Что здесь делает Стифф? – спрашивает парень с металлическим кольцом между ноздрей.

– Она только что видела парня, который получил ножом в глаз, Гейб, – отвечает Юрай. – Дай ей передышку, ладно?

Гейб пожимает плечами и отворачивается. Больше никто ничего не говорит, хотя несколько человек бросают косые взгляды на меня, рассматривая. Бесстрашные похожи на стаю собак. Если я буду вести себя неправильно, они не позволят мне бежать с ними. Но пока я в безопасности.

Мы снова заворачиваем за угол и видим группу людей, которая стоит в конце следующего коридора. Их слишком много, чтобы все они были  связаны с рожденными в Бесстрашии посвященными, но я вижу нечто общее в их лицах.

– Пошли, – говорит один из них. Он поворачивается и ныряет в темный дверной проем. Остальные спешат за ним, я за всеми.

Я иду позади Юрая, периодически ударяясь носком кроссовка о его ногу, когда он делает шаг. Я останавливаю себя, прежде чем упасть, и начинаю идти вверх.

– Задняя лестница, – говорит Юрай еле слышно. – Обычно заперта.

Я киваю, хотя он и не может меня видеть, и поднимаюсь, пока ступеньки не кончаются. К тому времени дверь в верхней части лестницы уже открыта, впуская дневной свет. Мы выходим из-под земли в нескольких сотнях ярдов от стеклянного здания выше Ямы, недалеко от железнодорожных путей.

Мне кажется, будто я делала это уже тысячу раз. Я слышу гудок поезда. Я чувствую, как дрожит земля. Вижу огни основного вагона. Я щелкаю суставами пальцев, побаливающими после одного из моих ударов. Мы бежим все вместе рядом с поездом, и волнами члены фракции и посвященные, мы все готовимся запрыгнуть в вагон.

Передо мной Юрай уже забрался в состав, а сзади толкаются другие. Я не могу допустить ошибку, я кидаюсь боком, хватаясь за ручку, и подтягиваю себя внутрь вагона. Юрай берет меня за руки и удерживает. Поезд набирает скорость. Мы с Юраем садимся напротив одной из стен.

Я кричу сквозь ветер:

– Куда мы едем?

Юрай пожимает плечами.

– Зик никогда мне не говорит.

– Зик?

– Мой старший брат, – отвечает Юрай. Он показывает через вагон на парня, сидящего в дверном проеме и свесившего ноги наружу. Он худощавый и низкий, ничем, кроме цвета волос, не похож на Юрая.

– Вам и не надо знать. Это испортит сюрприз, – кричит девушка слева от меня. Она протягивает руку. – Я Шона.

Я пожимаю ее, но слишком сильно и поспешно отпускаю. Сомневаюсь, что когда-нибудь я улучшу свои рукопожатия. Это неестественно – сжимать руки незнакомцам.

– А я… – начинаю я говорить.

– Я знаю, кто ты, – говорит она. – Ты Стифф. Четыре рассказывал мне о тебе.

Я молюсь, чтобы никто не заметил, что мои щеки горят.

– Да? И что именно он рассказывал? 

Она ухмыляется.

– Что ты Стифф. А ты почему интересуешься?

– Ну, если мой инструктор что-то говорит обо мне, – произношу я так спокойно, как только могу, – мне бы хотелось быть в курсе, что именно. – Надеюсь, я убедительно лгу. – Ведь он не едет с нами?

– Нет. Он больше не участвует в этом, – говорит она. – Он потерял к нему интерес. Ну, понимаешь, оно больше не пугает его.

Его не будет. Внутри меня что-то сдувается, как не завязанный воздушный шарик. Я игнорирую это чувство и киваю. Ведь я знаю, Четыре не трус. Но я также знаю, что, по крайней мере, одного он точно боится – высоты. Что бы мы ни собирались сделать, мы, наверняка, будем очень высоко, раз он избегает этого.

Вряд ли она в курсе, раз говорит о нем с таким почтением в голосе.

– Ты хорошо его знаешь? – спрашиваю я. Я слишком любопытна, я всегда была такой.

– Все знают Четыре, – отвечает она. – Мы вместе проходили посвящение. Я плохо дралась, и он тренировал меня каждую ночь, пока все спали. – Она чешет затылок, и выражение ее лица вдруг становится серьезным. – Это было мило с его стороны.

Она встает и становится за участниками, сидящими в проходе. Через мгновение ее серьезность исчезает, но я до сих пор чувствую себя шокированной этими словами: наполовину смущенной мыслью о том, что Четыре может быть милым, наполовину желающей избить ее без видимой причины.