Магазин потерянной любви - Константин Шеметов

Митину неприязнь к религии подогревало ещё и «великое» соглашение Русской православной церкви с Правительством РФ, утверждённое в январе и внесённое в Конституцию. В соответствии с соглашением отменялся принцип отделения церкви от государства. Решение подтверждалось общероссийским референдумом. «Иисус Христос — наш бог», — гласили растяжки по всей России. Отныне любой гражданин, уличённый в атеизме, считался врагом народа. Остальные религии даже не рассматривались. «Да пофиг остальные», — не скрывал своего раздражения президент. Таким образом, многовековая пружина преклонения перед религией была отведена до предела. Как следствие — качество перешло в количество. Митя с тревогой предчувствовал грядущие перемены.

По сути, он оказался перед чудовищным выбором: или принять христианскую мифологию, или всё же остаться атеистом и тогда — жди беды. В любой момент его могли схватить и сжечь на костре. Несмотря на, казалось бы, видимый прогресс в эволюции человека, его религиозная сущность с годами не менялась.

Как тут не вспомнить эссе Джони Фарагута о Митиной группе Jesus Christ VIP Star. Захаров огляделся. Он подошёл к книжному шкафу, взял оттуда с десяток журналов «Паддингтон», но, вдруг вспомнив, что они так и не напечатали статью о JCVS, вернул их на место. Неплохой был журнал. Самый что ни на есть околомузыкальный абсурд. Как раз то, чем и занимался его ансамбль, используя вместо классических инструментов тон-генератор и костюмированное шоу. Нет так нет — на компьютере уж точно найдётся, решил Митя — и ошибся. На компьютере эссе не было. Годы сделали свое дело. За последние восемь лет он дважды сменил компьютер, не говоря уже об архитектуре и программном обеспечении. Лишь к вечеру он обнаружил текст в одном из буклетов к четвёртому и последнему альбому JCVS под названием «Преобразование материи в счастье». А что, неплохое эссе, подумал Захаров.

(Фрагменты эссе Джони Фарагута о Jesus Christ VIP Star)

Куда ни кинь, всюду Бог — вот что приходит в голову первым делом. Оно и правильно. Ведь если вдуматься, эта распределённая сеть обладает до сих пор непревзойдённым потенциалом инвариантности к происходящему. Что бы ни случилось — всегда найдётся объяснение.

То же и со звуком. Акустическая система Господа нашего поддерживает любую прикладную задачу, и в отличие от человека, поделившего звук на естественный и искусственный, то и дело соединяет их. Тем временем ослик Иисуса Христа не стоит на месте. Опыт за опытом и ослик, и Иисус совершенствуют модель идеального механизма, пытаясь, подобно Игорю Фёдоровичу Стравинскому, охватить целиком всю музыку.

Итак, Иисус Христос Необыкновенно Важная Звезда. Всякий, кому довелось послушать JCVS, замирает в счастливом блаженстве. Затем, придя в себя, эти люди радостно подпрыгивают, кричат и беснуются. «Взрывы выкриков толпы, переплетающихся в восхитительный гам, — пишет Милан Кундера об одном из первых модернистских произведений — «Семьдесят тысяч» чешского композитора Леоша Яначека (1909). И тут же: — Я вспоминаю грустные годы, проведённые в Чехии в начале вторжения русских. Тогда я влюбился в имена Варез и Ксенакис: эти образы объективных, но не существующих звуковых миров говорили мне о бытии, освобождённом от человеческой субъективности, агрессивной и неудобной. Они говорили мне о нежной бесчеловечной красоте мира до или после того, как по нему прошли люди» («Нарушенные завещания», глава «Музыка и шум»).

Кундера как в воду глядел. Вторжение идёт и поныне. В этом смысле человеческое ухо всё больше нуждается в разнообразии. Да и вообще присутствие человека — довольно пагубно. Шум у Леоша Яначека как нельзя лучше характеризует это извечное состояние протеста. Хорошо хотя бы есть ослик. Он словно смотрит на вас и всё знает. Нет, в самом деле, его потенциал инвариантности к злу поистине бесконечен. За что бы он ни взялся — всё у него выходит. Вероятно, Иисус Христос, так же как и электричество, имеет волновую природу.

Проходя через полупроводник, электрический сигнал бьётся о металлический корпус радиодетали, производя звук. В сущности, это первобытный звук, напоминающий шум дождя. При определённой модуляции он похож на ветер. Затем мы слышим человеческую речь, а в конечном итоге — короткое замыкание и редкие аплодисменты: до свидания, прекрасный мир.

В отличие от традиционной музыки композиция тон-генератора — что генетический код. В соответствии с многоуровневой моделью реальности ниже располагаются элементарные частицы и кот Шрёдингера. Подобно электрону в квантовом ящике, этот кот не жив, не мёртв, а Бог одновременно присутствует и здесь, и где бы то ни было.

Теоретически на расстоянии электрона от нас существует параллельный мир. На расстоянии электрона от того мира — ещё один, и так далее. На сегодняшний день, к сожалению, нет ни малейшей практической возможности посетить другое пространство. Зато есть множество способов вообразить его. Вот и с Христом то же самое: он словно другая вселенная в голове у музыканта. Насколько можно судить по музыке и текстам, философской основой проекта JCVS является атеизм. Довольно ироничный, но в то же время и вполне здравый. Дистанция между метафорой и пошлостью здесь хоть и минимальна, но она есть, и ни в коем случае не угрожает ни Иисусу Христу, ни Аллаху, да и вообще никому. В своём роде модель идеального механизма.

Итак, Иисус Христос в некотором другом измерении попал в засаду и вместе со своим отрядом был убит. Шёл дождь. В ногах же у командира потрескивало радио. Это была полевая радиостанция, видавшая виды и с надписью «Хуй» на передней панели. Задувал ветер, а из динамика то и дело доносились встревоженные голоса. Вот и на этот раз друзья потеряли героя.

Нет, это и вправду надо послушать.

V

Теперь, спустя годы, Митя сомневался.

Слушать там было нечего. Собранный наспех коллектив и понятия не имел ни о цели проекта, ни о его философской основе, как выразился Джони Фарагут в своём эссе. Зато метафора с параллельными мирами на расстоянии электрона от нас была интересной. В сущности, рассуждал Захаров, его «Виртуальный клон» как раз и был входом в эти другие измерения.

Надо сказать, идея о параллельных мирах не отпускала Джони и до сих пор. Её кульминацией Митя считал так называемый «павильон с временами года», предложенный писателем в последнем романе. Фрагмент довольно наглядно отражает Джонино состояние после многих лет мытарств. Джони явно устал и мечтает о толике комфорта. Он вновь переносит нас в Москву, изнемогающую от летнего зноя и пожаров. Чувствуется, однако, что на этот раз он имеет в виду не лесной пожар, как в 2010-м, а самый что ни есть пожар гражданской войны. Война и в самом деле шла полным ходом. Было и так непросто, а с годами становилось только хуже. Образно выражаясь, климат портился. В главных ролях мы видим всё тех же Хьюлет, Тайку Нефёдову, Наташу Рёнэ и Вику Россохину. В какой-то момент среди действующих лиц появляется и Джони, но лишь на секунду. Думаешь — вот и он, но к тому времени его и след простыл. Зато он предложил прекрасный способ времяпровождения — павильон с временами года. Попав туда, каждый выберет себе климат по душе. Покупка обойдётся недорого, а удовольствия — море.

«Будущее неприглядно, — пишет Джони. — В этом убеждались и люди, и животные, и птицы. Убеждалась в этом и Катя Мануилова, поджидая автобус у станции Лось и наблюдая, как поднимается сильнейший ураган».

А затем сухие листья внезапно приподнялись от ветра и вдруг понеслись, будто сумасшедшие, кивая головами и кружась. В ушах забился визг оргии. Безумные листья летели прочь от автобусной остановки, то и дело кидаясь из стороны в сторону. Они стремительно неслись в направлении Анадырского проезда, подгоняемые горячим асфальтом и беснуясь от радости скорой встречи с фронтом. Фронт высокого давления. Народный фронт, если хотите. Несколько капель дождя упали с неба. «И тут, — продолжает Джони, — раздался оглушительный гром».

Будь неладна такая жизнь. Раздался гром, но на этом всё и закончилось. Дождь так и не разразился. Да и были ли это просто листья? Не зря у остановки молилась бабушка и всё поглядывала на небо. «Солдаты Господа Бога — вот кто это были», — сказала она и поплелась на мост. «Мало ли убитых, — подумала Хьюлет, — лежит повсюду и ждёт развязки?» Тут или дождь, или правда солдаты: напьются, завидят заблудшую душу и давай гоняться за ней.

В этом месте Джони вновь переносит Мануилову в Ашхабад. Он словно говорит нам: «Нет, друзья, на станции Лось ей не место. Хью слишком хороша для Анадырского проезда». А ведь он прав, думал Митя Захаров. Благополучно приземлившись в аэропорту Ашхабада, Хьюлет миновала арык, купила дыню и залезла на свою крышу для секса. С прошлого лета здесь мало что изменилось: лестница, надутый матрас, цветочная ферма да навес от солнца.