Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия - Екатерина Вильмонт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но когда же вы успели?
– Ну это несложно. Я послал туда рассыльного из гостиницы. Наденьте!
– Нет, – покачала головой Алиса и спрятала бусы обратно в мешочек. – Я вам очень благодарна, но не могу их принять.
– Почему? – побледнел Курбатов.
– Потому что это довольно дорогая штучка, а я не желаю быть никому обязанной. Вот так, Святослав Игоревич. Увы!
– И вам даже не хочется их примерить?
– Хочется. Но мало ли что мне хочется. Мне вот хотелось самой купить себе эти бусы. А вышел облом.
– Вы случайно не американофилка? – раздраженно осведомился он. – Самые непереносимые бабы – американки! Теперь я понимаю, почему вы одна…
– Юпитер, ты сердишься, значит, ты неправ!
– Хоть в таком виде дождался от вас этого «ты»!
– Ну это не к вам…
– Значит, не возьмете бусы?
– Нет.
– И что мне с ними теперь делать?
– Верните в магазин или подарите какой-нибудь даме. Не поверю, что у вас нет дамы.
– Боюсь, она не поймет такого подарка. Он ей покажется грошовой безделушкой.
– Тогда секретарше.
– Еще чего! Она может решить, что я хочу с ней спать… Видимо, положение безвыходное. Алиса, прошу, возьмите их, вам они так пойдут…
– Нет.
– Как угодно, – он спрятал мешочек в карман. – Ничего, еще наступит момент, когда вы примете этот знак внимания, я уверен. Вы что, злитесь на меня за вчерашнее?
– Я ни на что не злюсь, Святослав Игоревич. Так куда мы сегодня двинем?
– Опять по городу, я думаю…
– Хорошо, только схожу в номер, я забыла темные очки.
– Жду вас в холле.
Алиса поднялась к себе и, едва войдя, увидела на столе букет красных роз. Цветы были крупные, свежие, словом, восхитительные. Старается Светик, усмехнулась она и подошла понюхать розы. И вдруг заметила среди цветов – а их было пятнадцать, Алиса сосчитала – конвертик. Она вытащила карточку. «Иоахим Ротшедель». На обратной стороне карточки по-английски было написано: «Самой красивой рыжей женщине, какую я когда-либо видел». Ну надо же, засмеялась Алиса, взяла очки и спустилась в холл.
Курбатова не было. Подожду, решила она, и тут ей в голову пришла одна мысль. Она направилась к портье и на своем неважном английском спросила, уехал ли уже господин Ротшедель.
– Ротшедель? Но у нас нет постояльца с такой фамилией, вы ничего не спутали?
Алиса, не полагаясь на свое произношение, вытащила из сумки визитку и показала портье. Тот огорченно покачал головой.
– Увы, ничем помочь не могу. Этот господин, по-видимому, остановился в другом отеле.
– Извините.
Ну конечно, Светик все наврал, а впрочем, это неважно, я окончательно поняла, что у меня с ним ничего не получится.
– Алиса, простите, заставил вас ждать!
– Ничего страшного.
Погода была чудесная, город тоже не стал хуже, и постепенно к Алисе вернулось хорошее настроение.
– А что, этот господин Ротшедель как-то особенно западает на рыжих баб? – спросила она как бы между прочим.
– Вы заметили, да? Он вас просто пожирал глазами.
– А если б я была брюнеткой или шатенкой? Он бы на меня не клюнул?
– Может, и я бы на вас не клюнул, будь вы другой масти, – рассмеялся Курбатов. Он, похоже, решил сменить тактику – теперь он все время держал Алису под руку, старался незаметно дотронуться до нее. Но от нее это не укрылось.
– Святослав Игоревич, вы теперь решили физически воздействовать на мои рецепторы? Так, кажется, это называется?
Он отдернул руку:
– Алиса!
– Предупреждаю, это не имеет смысла. Возможно, вы сочтете меня ненормальной, но меня это не заводит.
– Тогда скажите, что вас заводит?
Она посмотрела в его безусловно красивые карие глаза и ответила:
– Родная душа.
В понедельник после работы все собрались у Таты. Главной темой конечно же было замужество Берты Яковлевны.
– Понравился тебе Лаци, Давыдовна? – сразу спросила Иришка. – Я прямо-таки проперлась, когда мама мне сообщила! Во кайф!
– Ну что за язык! – простонала Тата. – Ты же умеешь говорить нормально.
– У меня нет слов, мамочка! Такой прикол!
– А что ты вообще тут делаешь? Ты же собиралась идти к Машке?
– Пойду, пойду, не волнуйся, ты же при мне им не расскажешь про Степаныча…
– Ирка, ты, по-моему, забываешься! – беспомощно всплеснула руками Тата. – Убирайся!
– Уже!
Она умчалась.
– Что такое ты должна нам рассказать? – заинтересовалась Соня.
– Да ерунда это… – покраснела Тата.
– Нет, совсем не ерунда, – засмеялась Алиса, – меня не обманешь! Вон глаза как блестят, и улыбка такая мечтательная… У вас что-то было?
– Было…
– Ну и как? – деловито осведомилась Соня.
– Хорошо, – смущенно пробормотала Тата. – Нет, девочки, просто потрясающе! Я даже не подозревала… И вообще, он, похоже, меня любит, вы можете себе представить? И я, кажется, тоже… Сама не понимаю, как это получилось… Он каждый вечер звонит, и мы все никак наговориться не можем. Мне так с ним легко, просто, и в то же время я волнуюсь, но это приятно… И он уже зовет меня замуж.
– Уже? Выходи, даже не раздумывай! – воскликнула Соня. – Между прочим, вчера Антонина Михайловна спрашивала про тебя и про Олега. Ей сразу все стало ясно.
– Неужели сразу проунькала? – удивилась Алиса. – Вот тетка…
– Кстати, девочки, я подозреваю, что мамино замужество – ее рук дело. Она, видимо, внушила маме, что надо соглашаться на предложение Лаци… Знаете, он на нее так влюбленно смотрит. Алиска, а как твоя поездка?
– Ну с точки зрения любви – полный ноль. А Прага – чудо! И еще про твоего Гущина, Татка, я кое-что узнала.
Алиса пересказала свой разговор с подвыпившей Жихаревой. Тата слушала со смешанными чувствами и вдруг хлопнула себя по лбу:
– Алиса, Соня, до меня, кажется, дошло…
– Что дошло?
– Ну конечно, я что-то ощущала, но не могла понять… Но теперь я не сомневаюсь. Только не знаю, как это проверить… И что будет…
– Да ты можешь яснее выражаться, черт побери! – не выдержала Алиса.
– Девочки, знаете, почему он забрал у меня рукопись? Он испугался! Испугался, как бы я не догадалась, что это не он написал.
– Как – не он? – ахнула Соня.
– И, безусловно, Жихарева права: это писала женщина! Да-да, я вспомнила! Тогда, в кафе… Он что-то не так сказал, а я поправила и потом извинилась: мол, редакторская привычка. Вот тут-то все и началось… У него глаза такие стали… Как у убийцы… И после этого он у меня рукопись отобрал. Я уверена, я просто уверена теперь в этом.
– И что теперь будет? – поинтересовалась Соня.
– Не имею представления. Книги-то очень хороши, их необходимо издать, но… Надо поговорить с Олегом, – сказала она и опять покраснела.
Подруги рассмеялись.
– Может, прямо сейчас ему позвонишь? – предложила Алиса.
– Нет, зачем… Я лучше завтра пойду уже на работу. И чувствую себя прекрасно. И потом, я соскучилась…
Утром Тата, вся дрожа от волнения и нетерпения, собиралась на работу. Необходимо выглядеть по высшему классу, чтобы Олег в ней не разочаровался.
– Мам, как приятно опять на тебя смотреть! Ни следа от геркулески на воде! Привет Степанычу!
Уже подходя к издательству, Тата подумала: а если он не обрадуется? Он ведь меня сегодня не ждет. Очень важно увидеть его глаза в первый момент, это важнее всяких слов… Вдруг я для него просто временная заместительница Светки? Ей стало так страшно, что хоть назад поворачивай. Но надо скорее все выяснить.
Тата вихрем взлетела на третий этаж, быстро сняла плащ, поправила волосы и вышла в коридор. На секунду замерла возле его кабинета. Но тут дверь распахнулась, и она нос к носу столкнулась с Олегом. Его лицо так просияло, что все сомнения и страхи исчезли в мгновение ока.
– Наталья! Пришла… Я тебя только завтра ждал…
По коридору ходили люди, и он постарался погасить свою радость.
– Олег, у меня к тебе серьезное дело…
– Заходи!
Он пропустил ее в кабинет, закрыл дверь и обнял Тату:
– Наконец-то, как я соскучился! А ты? Ты соскучилась?
– Очень. Только не надо, Олег, может кто-нибудь войти.
Действительно, кто-то толкнулся в дверь, но главный редактор был человек нехлипкий и надежно держал дверь, подперев ее спиной.
– Его нет, – узнала Тата голос Кузоватова.
– Олег! – прошептала она.
Он наконец разжал руки и сел за стол.
– Причешись, – тихонько сказала Тата и только тут заметила, что на нем неимоверно шикарный твидовый пиджак и модная темная рубашка без галстука.
– Потрясающе! Ты такой элегантный! Тебя что, Егоров консультировал?
– Да, – смущенно улыбнулся Олег Степанович. – Он сам предложил. По-моему, удачно, да?
– Не то слово! Олег, у меня к тебе правда важное дело…
– Если бы ты знала, как мне неохота заниматься важными делами! И потом, для меня сейчас есть только одно важное дело – это ты!
В комнату заглянула бухгалтерша Марина:
– Олег Степанович, подпишите!
– Давай!
Он подписывал какие-то бумаги, а Тата старалась не смотреть на Марину: она боялась, что на лице написаны все ее чувства. Но Марина не обратила на нее ни малейшего внимания, как, впрочем, и на Олега Степановича. Ей было не до них.
