Суть вещи - Алёна Алексина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итак, к Максу нельзя.
К Косте нельзя никогда.
Значит, надо писать Илье.
От него сообщений нет. Видимо, у него тоже не слишком хороший день сегодня. Ответит ли?
“Привет, Илья”.
Лиза ждет. В голове у нее тикают секунды. Или это кожа пульсирует, отогреваясь?
Через несколько очень долгих мгновений экран отзывается:
“Привет, Лиза. Как твои дела”.
Илья даже на письме не использует вопросительных знаков.
Мимо кафе проезжает полицейская машина.
Лиза видит ее – и тело прошивает адреналин: нужно было выключить телефон! Или вообще выкинуть! Теперь поздно. Теперь бы клетку Фарадея, конечно, но взять ее неоткуда. Лиза соображает, что телефон нужно хотя бы в авиарежим перевести. Это поможет, хоть и ненадолго.
Запертая в своем теле, Лиза мечется, мечется. Что делать? Бежать? Остаться?
Тело уже так устало бежать, только чуть отогрелось, и вместо того чтобы бежать, Лиза замирает, только внутри что-то тоненько звенит – на одной ноте, на пороге слышимости.
Спустя четырнадцать минут еще одна полицейская машина тормозит прямо у входа, и в кафе входят двое полицейских.
Лиза наблюдает за этим из отъезжающего такси. Клочья паники медленно, очень медленно растворяются в крови, утихает сердцебиение.
Лиза хитрая, Лиза снова сумела уйти.
Ехать долго, так что она пробует включить доставшийся ей телефон, но тот совершенно не желает включаться. Наверное, тоже разряжен. Лиза разочарованно вздыхает, и таксист тут же предлагает ей подключить телефон к зарядке и даже протягивает свободной рукой пучок разъемов на выбор. Все помогают Лизе. Почему? Они же не должны. Почему они делают это для нее?
Вот и бармен помог. Принес чай. Посмотрел вместе с Лизой вслед полицейской машине. Как-то очень просто спросил:
– Тебя ищут?
Подумав, Лиза кивнула. Терять было совершенно нечего.
– Убила кого?
Лиза в ужасе помотала головой. Бить нельзя. Убивать – тем более.
– Телефон у тебя клевый. Меняемся? – неожиданно предложил бармен.
Это было так внезапно, что Лиза сразу ответила:
– На твой?
– Зачем на мой. – Бармен притянул свободный стул, ловко оседлал его, оказавшись прямо напротив Лизы, и, зачем-то взъерошив волосы обеими руками, охотно объяснил: – Мой тебе не пригодится, на нем симка зарегистрированная, там мои контакты, всякое такое. Найдут у тебя – решат, что украла. Я тебе другой дам, чистый. У меня тут часто телефоны забывают. Поди найди потом, где чей. Если год прошел, а за телефоном так никто и не вернулся, я симку выкидываю, на ее место другую ставлю и меняюсь. Вот как с тобой.
– А симки откуда? Их же только с паспортом…
Все это время Лиза пыталась запихать вырубившийся телефон обратно в рюкзак. Руки снова стали холодными и вдобавок скользкими, как рыбы, и телефон все время выскальзывал из них, будто не хотел обратно в темноту, к балеринке и простыне.
– Ну ты как дикая! На вокзале ни разу не видела, как симки продают? Серые, без всяких договоров. Там и гарантий, конечно, никаких, и отрубиться может в любой момент, зато и не найдут в случае чего. Соглашайся.
Застегнув рюкзак, будто от него что-то зависело, Лиза решилась – выщелкнула из своего телефона карту памяти и протянула телефон бармену.
– Только он без зарядного устройства. Дома забыла.
– Зарядки – не проблема. – Бармен отъединился от стула, зашел за стойку и порылся под козырьком. – На тебе.
Лиза тут же припрятала зарядку в боковой кармашек рюкзака. Не дай бог потерять. Бармен ловко извлек симку из мертвого корпуса ее телефона, жестом фокусника выхватил из ящика огромные ножницы – какими кур разрезают напополам, без усилий располовинил крошечный прямоугольник и, продемонстрировав ей ладонь с двумя кусочками бывшей симки, пожал плечами и вышел в туалет. Лиза услышала, как он спустил воду.
– Такси вызвать тебе? – спросил он, вернувшись. – Есть куда поехать?
… Лиза просыпается, когда такси уже подъезжает к воротам коттеджного поселка. Теплый желтый свет окутывает холодные голубые тени сугробов. За высоким забором рядами уходят во тьму домики с покатыми крышами. Они кажутся разноцветными, но Лиза не уверена, слишком много снега. В одном из коттеджей прячется Илья, но Лиза знает только номер – сорок восемь.
Она протягивает таксисту тысячу и с трудом вылезает из машины. Суставы будто заржавели. Она как-то по-собачьи встряхивается и шагает к воротам, моментально набрав полные ботинки снега. Позади слышна ругань таксиста, скрипят шаги. Лиза вздрагивает от звука захлопнувшейся дверцы.
Но оборачиваться некогда – она выбирает нужные кнопки на домофоне. Жмет на вызов. На фоне длинных гудков слышно, как таксист снова усаживается в машину, аккуратно закрывает за собой вторую дверцу и начинает потихонечку разворачиваться на тесной дорожке.
Она звонит снова. Такси окончательно разворачивается и, пробуксовывая на газах, уезжает.
Зима, ночь, коттеджный поселок. Лиза жмет кнопку вызова снова и снова.
Экран дрожит, мигает, и наконец в центре возникает макушка Ильи:
– Ты все-таки приехала. Я же писал, не приезжай.
– Приехала. Некуда больше.
Связь отключается.
Аккуратно придерживая куртку, Лиза опускается в сугроб.
Телефон, который дал ей бармен, зарядился и включился, но теперь он никак не разблокируется.
Лиза заносит палец, чтобы попробовать еще раз, но останавливается – если сейчас он заблокируется намертво, останется только выбросить. А пока неправильный код не введен в третий раз, это телефон Шредингера – вроде не работает, но физически присутствует. Лизе весело так думать про телефон, она долго и с удовольствием смеется из сугроба.
Она думает об эвенках и ненцах. Они же как-то умудряются выживать в сугробах и даже согреваться. Лиза подгребает к себе побольше снега, поглубже надвигает капюшон. Деваться ей некуда.
Она уже погружается в полудрему, когда на воротах оживает экран. Макушка Ильи говорит:
– Заходи.
Створка ворот отъезжает медленно, с усилием. Лизе хочется извиниться перед ней. Все вокруг ощущается как неожиданно пустое ведро. Поднимаешь такое, думая, что оно тяжелое, и чуть в космос не улетаешь от напрасного, непригодившегося усилия.
Лиза шагает по занесенной снегом дорожке, едва переставляя ноги. Было бы смешно упасть где-нибудь здесь, в нескольких метрах от теплого дома. Лиза скалится, представляя, как ее нашли бы наутро, а может, и по весне, когда снег окончательно стает. Она придумывает, что сказала бы Мите о такой находке, как поговорила бы с собственным телом, которое наконец стало вещью, и снова смеется, хотя бабушка бы таких шуточек не одобрила.
Почти все дома стоят пустые и мертвые, тропинки к ним занесены снегом, будто морские волны накатились и замерзли, как были, в пене и стремлении захлестнуть хоть кого-то. В одном из домов боится ее Илья. Но в каком?
Вот дом номер два, напротив отчего-то сразу
