Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков - Дмитрий Николаевич Смирнов

Кабак торговал на славу, так как богородчане не считались людьми безденежными — в селе процветал занесенный в свое время опальными новгородцами очень доходный промысел.

Великий Новгород с древних времен славился на всю Русь искусством выделывать кожу. Нижегородские потомки новгородских кожевников с честью поддерживали славу предков. Богородчанин-кожевник работал почти исключительно в одиночку, вернее с помощью семьи. Такой ремесленник имел вместительную «кожевенную избу», или «кожевню». Внутренность избы разгораживалась на три помещения: зольню, дубню и мастерскую.

Процесс выделки кожи состоял из нескольких последовательных действий. Две-три недели сухие шкуры домашних животных вымачивались в местной речке Рязанке или в специально устроенных водоемах, где накапливали воду весенних ручьев.

Второй операцией была длительная золка в большом деревянном чану с известью и поташом. Отзоленная шкура скоблилась тупым ножом и вновь мокла в мучном отваре 7–8 дней. После последней мочки кожи вытаптывались ногами на мостках у воды и «дубились» сухим или мокрым способом толченой ивовой корой. В завершение кожи смазывались жиром и просушивались в мастерской или прямо на улице.

Продукцию вырабатывали богородчане самую разнообразную: из коровьих шкур делали юфть для мужских сапог, из бычьей кожи — полувал для подошв, из конской кожи — шорный товар и, наконец, из бараньей и овчинной — для шитья голиц (рукавиц).

Мастерили рукавицы богородчане вместе со своими женами. Мужчины кроили и правили рукавицу, женщины сшивали. Это было довольно редким на Руси случаем, когда в ремесленном мужском труде принимали участие женщины.

После смерти в 1632 году Нефеда Кузьмича Минина, не оставившего потомства, село Богородское было объявлено выморочной вотчиной и взято в казну. Нижегородский воевода Василий Петрович Шереметев не упустил благоприятного случая и выпросил это богатейшее именье у правительства себе в подарок. В дальнейшем Богородское так и осталось в роду этого боярина.

Почти одновременно с Богородским возникло в Нижегородском крае, на той же дороге, значительное селение Павлов Острог. На этом месте с давних времен существовал перевоз через реку Оку, названный по имени первого перевозчика Павловым перевозом,

В начале XVII столетия при перевозе стоял острожок. Бревенчатые стены с четырьмя башнями по углам вмещали гарнизон в 45 стрельцов. Сравнительная безопасность от «лихих людей» позволила в скором времени образоваться вблизи острожка деревушке с сотней домов крестьян-хлебопашцев.

Спустя некоторое время местности присвоили официальное название Павлов Острог, а два порядка домов около крепости стали именоваться «пашенной слободкой».

Перепись, произведенная в 1618 году, обнаружила в остроге и слободке оживленную торговлю и развитое ремесло. Мелким служилым людям — стрельцам, пушкарям, затинщикам и прочим — за службу платили немного, но позволяли прирабатывать ремеслом и торговлишкой.

Одна за другой открывались предприимчивыми стрельцами «харчевные избы» для проезжающих, квасоварни, где угощали желающих пивом и брагой, лавки и прилавки с продажей всяких необходимых в дороге вещей. Нашлись среди стрельцов искусники шить одежду, тачать обувь, валять пуховые шляпы.

Слободские крестьяне быстро переняли деловые приемы и навыки у ремесленников-стрельцов. Очередная перепись обнаружила наличие уже двух слободок: «пашенной» и «непашенной».

В 1625 году павловские слободки вместе с острогом перешли от государства в собственность частного лица, боярина И. Б. Черкасского. В царской жалованной грамоте говорилось: «…мы, великие государи, боярина нашего князя Ивана Черкасского за то отца его и матери и его многое терпение (они были в опале) пожаловали в Нижегородском уезде селом Павловым Острогом с посадскими людьми и с деревнями, и с крестьянами, и со всякими людьми, и с пустошми, и с мельницами, и с лугами, и с перевозом, и с кабаком, и с бортными ухожаями, и с рыбными и звериными ловлями…».

Село Павлово на Оке сделалось типичной помещичьей вотчиной. Появились вотчинные учреждения, вотчинная администрация, заведены были новые порядки.

Черкасский был хозяйственным и оборотистым владельцем. Он понял, что наибольшие доходы потекут к нему в карман, если он предоставит крестьянам и посадскому люду видимость самостоятельности. Отделив для собственной надобности сто десятин запашки, он объявил подвластному населению: «Пашите, мастерите, торгуйте, как вас бог вразумит, только сиротства моего не оставьте» (другими словами — платите, сколько назначу). Взносов натурой боярин не установил. Все сборы были переведены на деньги.

Та часть павловского населения, которая обрабатывала землю, Платила «и за пашню, и за жниво, и за молотьбу, и за сенокос, и за столовый запас, и за свиное мясо, и за ососы особо, и за бараны, и за сыр, и за масло, и за прикащиков (т. е. на жалование приказным людям)…».

Население «непашенной» части села — ремесленники и торговцы — платили «за всякое изделье», и за «торг», и за «отъезды».

Всего сбора получал И. Б. Черкасский до 200 рублей в год. Как усилил он эксплуатацию населения, видно из того, что до перехода Павлова к вотчиннику сумма всех годовых государевых взиманий с пашенных и непашенных людей не превышала 50 рублей.

Особое внимание обратил Черкасский на стрельцов, которые целиком поступили в его распоряжение. Времена стояли мирные, нашествий ниоткуда ожидать не приходилось. Пушкарям, затинщикам и воротникам занятий по своим специальностям не было. Но умелые руки большинства стрельцов пригодились боярину.

Еще до Черкасского стрельцы-искусники умели не только починить сломанный курок или переменить ложе, но и смастерить целое ружье, фузею, даже винтовальный карабин. Обеспечив таких «умельцев» купленным в Москве металлом хорошего качества, предприимчивый боярин-вотчинник начал выпускать из 20 павловских кузниц «ручницы» (ружья) и «пистоли». За последующие пять лет вотчинные оружейники достигли высокого мастерства. Применяя железо, сталь, медь, серебро (для насечки), они добились красивого, даже изящного вида своих изделий. Неплохо делали бывшие стрельцы также броню, кольчуги, шеломы, мисюрьки, секиры. И. Б. Черкасский, проживая постоянно в Москве, снабжал находившиеся в его ведении воинские части снаряжением, сделанным руками павловских стрельцов.

При его преемнике Я. К. Черкасском и сыне последнего М. Я. Черкасском слава павловских оружейников возросла еще более. Иностранец фон Кленк в своих «Записках» (1676) отметил, что наилучшее в Москве вооружение он видел в полках, подчиненных князю М. Я. Черкасскому.

К концу XVII столетия уже не одно поколение мастеров сделалось известным далеко за пределами села. Особенно прославилась фамилия Бронниковых, изделия которых (броня и кольчуги) предпочитались ратными людьми всем другим. Долгое время не забывались