Сценарист (СИ) - Син Айкава

Иногда эта тёмная сущность говорила здравые и логичные вещи, но все остальные её слова были настоящим бредом. Такое чувство, будто бы она намеренно издевалась надо мной, намеренно пыталась сломать меня ещё больше, чтобы подчинить себе. Трудно было игнорировать её голос, особенно когда его невозможно заглушить или же закрыть уши, чтобы его не слышать. Успокаивающие таблетки тоже не помогали избавиться от этой болезни, так что приходилось просто терпеть, надеясь, что когда-нибудь это явление исчезнет само. Маловероятно, конечно, что такое могло случиться, но вера вещь такая — она умирает самой последней.

— Мы столько прошли вместе! Столько всего увидели! Со столькими людьми познакомились! И сейчас ты хочешь отказаться от пути, на котором всё это произошло? Совсем головой перестал думать?

Когда-то Карл Густав Юнг писал о такой интересной вещи, как «тень». «Тень» в психологии — это архетипический образ, который представляет собой ту сторону личности, которую мы обычно подавляем или отрицаем. Она состоит из аспектов нашего «я», которые мы не признаём или не хотим признавать, потому что они не соответствуют тому образу, который мы стремимся представлять в обществе.

Тень обычно содержит наши скрытые желания, страхи, агрессию и другие аспекты, которые мы стараемся держать под контролем. Когда мы отвергаем эти части себя, они не исчезают, а наоборот, могут проявиться в неожиданных и даже деструктивных формах, вроде голоса, который ты слышишь. Это проявление тени может произойти в виде внутренних конфликтов, беспокойства, чувства беспомощности или даже чувства собственной неполноценности.

Вероятно, тот голос, что я стал слышать, и тот образ, что я стал видеть, являются той самой тенью, о котором и писал Юнг. Та схватка сильно повлияла на моё восприятие этого мира и на мою психику, в результате чего, я полагаю, моё сознание раскололось на две части: ту, что до сих пор храбра, сильна, дерзка и наивна, и ту, что сломлена, подавлена и практически уничтожена. Голос неоднократно говорил мне, что всё это время мы работали с ним вместе, так что это явление вполне может быть моей тенью, ведь после той ночи я перестал быть тем, кем являлся.

Но действительно ли я перестал быть собой именно после той ночи? Я уже давно начал меняться. Разгром от Потрошителя же стал неким итогом моих изменений, и теперь мне предстояло понять, что делать дальше. Выбор был уже сделан, но что-то внутри меня до сих пор отказывалось соглашаться с этим. Вторая часть моей личности всё ещё желала продолжать быть настоящим и жестоким злодеем, которому абсолютно всё равно на невинных, на их судьбы и их жизни. Я же… уже не могу быть таким — у меня практически не осталось сил на это.

— Затягивай петлю туже, амиго, но это явно не то, чего ты на самом деле хочешь, — продолжал твердить голос. — Ты выше и сильнее этого. Тебе просто нужно выбросить ненужные и наивные мысли из своей головы.

— Не слушай его, — решил заявить о себе второй голос, что принадлежал ребёнку. Сказано это было очень неуверенно и тихо.

— Почему он всё ещё здесь? — недоумевала «тень». — Почему ты ещё не прогнал это недоразумение из своей головы? Хочешь быть слабым? Никчёмным? Перестань равняться на дерьмо! Избавься от ребёнка и прими мою сторону! Мы с тобой дойдём до конца!

Цель ребёнка мне была неясна. Нельзя было сказать наверняка, что он хотел мне помочь, но также нельзя было сказать, что он не пытался это сделать. Эта сущность… вела себя очень странно. Если про одного можно было думать, что он является обыкновенной тенью меня прошлого, то про этого ничего не было известно. Этот «ребёнок» постоянно старался перечить «тени», но делал это так, словно не был уверен в своих силах, в своих возможностях и в силе собственного убеждения. Но почему-то… я чувствовал, что знаю и понимаю эту частичку добра, что отказывалась сдаваться. Сколько бы «тень» не прогоняла его, он всегда возвращался, продолжая бороться. Он больше не улыбался, но и не плакал.

Похоже, у меня очень сильная травма головы, раз я так спокойно обсуждаю голоса в собственной голове. За месяц эти явления стали для меня обыденными вещами, но я уверен, что этого вовсе не должно быть внутри моего разума. Либо у меня серьёзная травма мозга, что способствует возникновению в моей голове иллюзий, либо же за этим кроется что-то, о чём я пока не догадываюсь.

— Нужно продолжать идти по нашему пути, Син! — говорила «тень» громче обычного. — Мы не можем позволить себе сдаться!

В этих словах было мало смысла. На что я был способен в таком состоянии? Цикада был мёртв, а ведь на него была сделана основная ставка. Я всей душой верил, что он поможет мне найти тех, ради кого мне пришлось пойти на такие огромные жертвы, но… теперь его нет, и у меня тоже ничего нет. Мне даже было не от чего отталкиваться.

Тупик.

— Ты почти добрался до нужной тебе цели. Просто протяни руку — и она твоя! — утверждала «тень».

Этой сущности явно было известно больше, чем мне. Её уверенность была мне непонятна, ведь как можно говорить о таком без каких-либо доказательств? Скорее всего, моё внутреннее «я» просто хотело меня заставить двигаться вперёд, даже если это не будет иметь какого-либо смысла. Защитная реакция мозга? Очень на неё похоже.

Вскоре тёмная сущность затихла. Это означало, что я скоро пробужусь ото сна. «Тень» всегда покидала мой разум незадолго до того, как я проснусь, так что нужно быть готовым, что тьма перед моими глазами скоро рассеется. Правда… пробуждаться не хотелось. Осознание того, что всё это время я был наивным глупцом, по вине которого случились ужасные вещи, сильно било по мне, и внезапная смерть бы точно смогла решить эту проблему. Вернее, мне от этого бы стало хоть немного легче, ведь мёртвым не нужно думать о том, что происходит в мире живых.

Но, увы, всякий раз, когда я желаю не проснуться, я всё же просыпаюсь. Так будет и в этот раз, так что… пора готовиться.

— Ты справишься, — подбадривал меня детский голос. — Не сдавайся!

Ребёнок же не покидал мой разум вплоть до моего пробуждения. Это было очень странно и чертовски мило. Эта сущность, казалось, переживала за меня, переживала за мою судьбу и за будущее. Я не мог заметить у неё злых намерений, в отличии от той же «тени», в словах которых проскальзывала злая и эгоистичная мысль. Было очевидно, что ей было очень нужно, чтобы я вернулся в своё прежнее состояние, но вот для чего — неясно. Ребёнок же… был ребёнком — с чистым сердцем и без злого умысла. Ему мне действительно хотелось верить, хоть он мне ничего и не обещал.

— Не дай ему победить.

* * *

— Слушай, давно хотел у тебя спросить, — в очередной раз решил сменить тему разговора Дженсен, идя рядом с Сином. — Как у тебя получилось так хорошо выучить английский? Учитывая то, что ты являешься японцем, отсутствие какого-либо акцента кажется очень странным и даже невозможным.

Айкава же тяжело вздохнул, поправляя медицинскую маску чёрного цвета на своём лице. В данный момент они шли по оживлённой улице, и ему не очень хотелось, чтобы кто-то из этой толпы людей узнал его. Он применил максимум маскировки, на которую только был способен: вышеупомянутая маска, скрывающая нижнюю половину лица, белая кепка, что скрывала небольшую часть головы и лба подростка, почти полностью закрытая одежда, состоящая из красной куртки, под которой виднелась чёрная толстовка без рисунков, спортивных штанов тёмного цвета и такого же цвета кеды. Конечно, костюм был не из лучших, но, по крайней мере, по нему людям вряд ли сразу придёт в голову, что тот, кто в него был одет, является самым разыскиваемым злодеем последнего времени.

Дженсен же вообще не волновался насчёт своего внешнего вида: открытое лицо, самая обычная одежда чёрного и зелёного оттенков и спортивная сумка на плече, в которой могло находиться всё, что только душе угодно. Вид мужчины очень злил подростка, ведь из-за него их могли быстро вычислить. Син сомневался, что лицо его взрослого друга не знает большая часть города, ибо они вдвоём скрывались от героев и полиции в тот день, когда ими же была убита Звезда и Полоса, и этот факт очень напрягал длинноволосого парня.