Сценарист (СИ) - Син Айкава

Огромный зал церкви сиял своей исторической красотой, его высокие сводчатые потолки удивляли и восхищали воображение. Стены украшали мозаичные изображения святых, блики света играли на многочисленных стеклянных окнах, раскрывая дивный цветочный узор на полу.

Дженсен двигался медленно по центральной аллее, ощущая торжественность этого места. Пристальный взгляд, полный изумления, скользил по античным резным деревянным скамьям, уступавшим величию и возрасту самого храма. Воздух пропитан был тишиной и ароматом ладана, создавая особую атмосферу почтения. Нарядные стеклянные гирлянды, венчающие весь храм, были украшены цветами, а капли света, проникающие через высокие оконные проемы, танцевали на золотистом прахе, словно звезды на ночном небе.

Повернувшись в сторону, бывший солдат последовал к непримечательным кабинкам, что были сделаны из тонкого тёмного материала. Он не был из тех людей, что приходили в церковь молиться. Скорее, ему было нужно лишь излить душу кому-то, а в церкви для этого есть самые лучшие, подходящие и понимающие люди, которые умеют слушать. По крайней мере, так казалось именно Дженсену, потому полноценно открывался он лишь в этом месте. В добавок, никто из местных священнослужителей не стал бы оскорблять его, осуждать или докладывать о его деяниях героям и полиции. Всё, на что они были способны — дать совет, который может изменить твою жизнь к лучшему, если ты, конечно, правильно им воспользуешься. Собственно, это и нравилось Дженсену в этом месте.

Мужчина никогда особо не был верующим человеком, сколько он себя помнил. Сама концепция того, что кто-то наблюдает за ним с небес, никак не укладывалась в его голове, а если этого не происходит, собственно, значит, что этого просто нет. Так, по крайней мере, мыслил Дженсен, так что вера большую часть его времени была ему чужда.

Но открыть душу кому-то надо было, а друзей у него почти не было, потому ему нужен был человек, которому он бы смог, так сказать, пожаловаться на свою тяжёлую и несправедливую жизнь, и такой человек всё-таки нашёлся — одна из служительниц церкви, которая вот уже долгие годы терпеливо выслушивает всё, что ей говорит бывший солдат. Если быть точным, то Дженсен приходит к ней жаловаться вот уже почти десять лет. Первый раз он пришёл в это место, когда отчаялся в жизни, а произошло это на фоне окончания военной кампании в Ираке, в которой он участвовал с самого начала. Насмотревшись на человеческую жестокость, ему нужно было найти новый ориентир в жизни, который бы помог ему не сойти с ума, и он обратился за помощью в место, в которое бы никогда не пошёл, если бы не обстоятельства.

Закрывшись в кабинке, Дженсен вздохнул и медленно присел на стул, который занимал почти всю территорию данного помещения, если это место так можно было назвать. Теперь оставалось только ждать, пока в кабинку по соседству зайдёт уже знакомый ему человек. Честно говоря, несмотря на то, что он уже долгое время изливает служительнице душу, каждый раз, приходя сюда, ему довольно-таки неудобно говорить о своих проблемах, ибо сама мысль о том, что ему, сильному человеку, что прошёл войну, нужно рассказать женщине о своих проблемах и получить от неё дельный совет, казалась очень бредовой и ужасной. Тем не менее он знал, что ему это нужно, потому принял это событие, как само собой разумеющееся.

Наконец, спустя несколько минут длительного ожидания, дверь соседней кабинки скрипнула и внутрь зашла женщина, облачённая в чёрно-белую одежду, что закрывала собой почти все открытые части тела данной особы. Тихо ругнувшись из-за раздражающей боли в спине, служительница повернулась лицом к двери и присела на стул, после чего, прикрыв глаза и улыбнувшись, прервала уже устоявшееся в этом помещении молчание:

— Рада, что ты вновь пришёл сюда, Дженсен, — старческим голосом, наполненной нотками радости, произнесла она.

— У меня просто нет выбора, — прикрыв глаза, с улыбкой на лице ответил бывший солдат. — Вы единственный человек, сестра, кто так хорошо слушает меня и понимает.

— Работа у меня такая, — иронизировала женщина. — В религии главное, чтобы люди умели слушать людей, понимать их и помогать им, если нужно.

— Разве это не описание работы психолога?

— Мы не берём за это денег — это наше главное отличие.

— Понимаю, — кивнул мужчина, хоть женщина этого увидеть и не могла. — Сегодня я вновь пришёл к вам с проблемой.

— По-другому и не бывает, — в её голосе можно было услышать нотку грусти. — Люди приходят сюда лишь тогда, когда им нужна помощь. В те же моменты, когда у них всё хорошо, никто из них сюда не спешит. Ты же никогда не был исключением.

— Звучало так, будто бы вы пытаетесь пристыдить меня, сестра.

— Кто знает, — многозначительно сказала она. — Не в каждом моём слове есть смысл, но не в каждом предложении он отсутствует. Подумай сам, к какому лагерю относятся сказанные мною слова.

— Я не очень люблю загадки, если честно, — признался мужчина, надеясь закончить эту не очень понятную для него часть разговора.

— Если бы в церкви не говорили загадками, боюсь, она бы перестала существовать через несколько лет после открытия.

Издающийся из глубины груди смех Дженсена, неожиданно искренний, прозвучал в тесном помещении церковной кабинки. Он не первый раз слышал от нее что-то подобное — веселую и мудрую шутку, смешную в своей истине, и каждый раз такие колкости вызывали на его лице улыбку.

— Что же гложет тебя сегодня? — задала весьма интересный вопрос священнослужительница.

Улыбка на лице бывшего солдата тут же мигом испарилась, заменившись лёгкой грустью.

— Вы… вы же помните всё то, что я вам рассказывал о себе? — поинтересовался он.

— Такие истории не забудешь, — пробурчала в ответ женщина.

— В прошлый раз я рассказывал вам про одного паренька, который очень сильно…

— Напоминает тебе тебя прошлого, — мягко перебила мужчину служительница. — Ты не один раз мне о нём рассказывал. Помнится мне, в прошлый раз ты говорил о том, что ваши пути разошлись.

— И они вновь сошлись, — решил продолжить свой рассказ Дженсен. — Теперь мы снова наслаждаемся компанией друг друга.

— И что стало причиной столь быстрого воссоединения?

— Тут… две причины, — слегка замялся бывший солдат. — Первая причина кроется в том, что я обнаружил его, когда он находился на грани жизни и смерти, и я не мог позволить ему умереть так, потому спас. А вот вторая…

— Похоже, ты пока ещё не готов морально озвучить вторую причину, — догадалась женщина. — Расскажи о первой поподробнее. Быть может, это поможет тебе снять с себя оковы, что не позволяют тебе рассказать обо всём сейчас.

— Хорошо, — легонько кивнул Тодд, соединив руки на ногах. — Так уж получилось, что мне… было известно, где он должен был находиться. После того, как я закончил одно своё дело, я отправился к нему, дабы… Нет, это не так уж важно, — помотал головой он, отметая мысли, что пришли ему в голову в этот момент. — Так вот, когда я явился в нужное место, я обнаружил его лежащим на земле. У него были серьёзные раны и он… бредил. Ну, знаете… просил, чтобы его добили, просил, чтобы ему не помогали, и всё в этом роде. Я был в замешательстве, не зная, как стоит поступить правильно.

— Разве было не очевидно, что его стоит спасать? — слегка удивилась служительница церкви.

— Это да, но… Тут, в общем, кроется вторая причина нашего воссоединения, — не мог правильно сформулировать свои слова Дженсен, потому ему приходилось добавлять в них воды, чтобы за это время придумать что-то логичное и правильное. — Когда я его увидел в таком состоянии, внутри меня что-то сжалось, да так сильно, что аж дыхание перехватило. Я мог… не спасать его.Просто… оставить там, и дело было бы закончено и без моего вмешательства, но… я не смог, — полностью опустил голову он. — Я и сам не понимал, что я делаю. Я поднял его с земли и потащил его в свою квартиру, где оказал ему всю нужную помощь. Из-за этого он сейчас жив, и ему даже удаётся идти на поправку. Упрямый малец, — в этот момент на лице мужчины появилась улыбка. — Несмотря на то, что он желал смерти в тот день, он всё равно хватался за жизнь, сам того не осознавая. Я спросил его об этом, но он и сам не знает причины, почему хочет жить дальше. Говорит, что будто бы что-то его ещё держит в этом мире, что-то вроде незаконченного дела, завершив которое он сможет полностью освободиться от оков.