Сценарист (СИ) - Син Айкава

— И после этого… не добил? Какой в этом был смысл? — искренне не понимал бывший солдат.

— Полагаю, его смутило то, что и тебя — выражение лица, — посмел предположить я, — Увидев улыбку на моём лице, он подумал, что я желаю погибнуть, и тогда он решил дать мне умереть долгой и мучительной смертью. Вероятно, он видел в этом логичный и справедливый итог моей жизни.

— И ты действительно хотел умереть, не так ли? — как же были холодны его слова.

— Полагаю, что так, — не стал отрицать я, — Ощущая тяжёлый груз на своих плечах, что образовался из-за моего эгоизма, моей лжи и фальши, я больше не хотел продолжать жить в этом мире, что был способен причинять мне лишь боль. Мне показалось, что это даже справедливо и правильно, и что так остальной мир сможет зажить лучше.

— Это были все твои мысли перед «кончиной»? — я не знал, к чему ему эти подробности, но решил ответить, ибо у нас в тот момент было что-то вроде откровенного разговора, в котором нельзя ни о чём умалчивать.

— «Я всю свою жизнь только и делал, что убивал и уничтожал. Ничего хорошего. Как жаль», — произнёс я, после чего посмотрел в глаза своему собеседнику, — Вот то, о чём я подумал перед тем, как выпасть из реальности.

Дженсен ничего не ответил. Суп в тарелке, которую всё это время держал он, уже успел полностью остыть, как и мой аппетит, который после всего этого пересказа полностью пропал. Заметив, что я больше не хочу есть, мой собеседник поднялся со стула, приблизился к тумбе, поставил на неё тарелку с положенной в неё ложкой и подошёл к окну, за которым прямо сейчас светило яркое и тёплое осеннее солнце.

— Что ты думаешь делать дальше? — задал весьма интересный вопрос он.

— Пока не знаю, — признался я, — Потрошитель сильно постарался над тем, чтобы вывести меня из игры, и я сейчас не могу точно сказать, получилось ли у него это.

— Есть ли ещё что-то, о чём бы ты хотел мне поведать?

— Джек… тоже был скован, — выдвинул своё предположение я, — Когда мы сражались, мне показалось, будто бы он сражался не только со мной, но и с самим собой внутри. Его взгляд тоже был полон моральных дилемм и размышлений, потому мне кажется, что и он не так прост, как может показаться.

— И что ты с этим хочешь сделать?

— Не знаю. Пока что мне просто интересно узнать, что же его так сильно тревожило в тот момент. Во время битвы я не обратил на это внимание, но сейчас, анализируя всю схватку, я понимаю, что за этим может что-то скрываться. Что-то, что может стать ключом для цели, которой я пытаюсь достигнуть.

— Интуиция?

— Что-то вроде того.

Что-то меня очень сильно беспокоило в этом Клаусе. Не просто так он напал на меня именно в тот момент. Он мог бы атаковать меня гораздо раньше, но не делал этого, и я полагаю, что у этого были более весомые причины, чем обычная попытка позволить мне жить мирной и спокойной жизнью. Если он действительно так хорошо понимает меня, он бы ни за что не стал думать, что мне мирная жизнь придётся по вкусу. Скорее всего, это он просто выдумал, чтобы обеспечить себе ещё один мотив для моего убийства. Да и как-то странно он обвинял меня во всех прошлых событиях. Он должен чётко понимать, что я никак не мог знать о том, что мои действия могут так повлиять на кого-то вне стен комплекса, но при этом он старался выглядеть настолько убеждённым в моей вине, что все его аргументы на тот момент мне показались даже логичными. Сейчас же они кажутся мне… притянутыми за уши. Что-то здесь точно не так.

— На восстановление твоих ран уйдёт месяц, — вновь нарушил тишину Дженсен, — За это время ты сможешь полностью убедиться, хочешь ли ты жить дальше или же нет. Если ты всё-таки выберешь смерть, я сам убью тебя, и сделаю это быстро и безболезненно, — его слова звучали настолько убедительно, что я ничуть в них не сомневался, — Однако, если ты всё-таки выберешь жизнь… Полагаю, ты сможешь не только обрести новый повод жить, но также и сможешь добраться до нужной тебе цели, к которой ты стремился всё это время, — а тут он пообещал мне золотые горы и чудесную жизнь, — Учитывая то, что ты продолжал держаться за жизнь даже в бессознательном состоянии, я не думаю, что ты хочешь умереть. Скорее, ты просто сам себя в этом убедил, когда на деле же всё наоборот.

Дженсен отвернулся от окна и подошёл ближе ко мне, не сводя взгляда от моих глаз.

— Скажу прямо: Син Айкава, который называл себя величайшим злодеем, умер в ту ночь. Это я прекрасно вижу, — его слова звучали крайне жестоко для моего уха, — И теперь перед тобой стоит выбор: сгинуть окончательно, не завершив всё то, что ты начал, или же переродиться, став улучшенной версией себя. И лучше бы тебе поскорее определиться с выбором, ибо время вряд ли станет ожидать, пока ты решишься на что-то.

Закончив свою довольно-таки пафосную речь, мой собеседник взял с тумбы тарелку с едой и направился к выходу из комнаты, судя по всему, намереваясь оставить меня в гордом одиночестве, в котором, как мы все знаем, думается намного лучше, чем в шумной компании.

Однако он не собирался просто так покидать комнату — ему нужно было добавить кое-что ещё.

— Нет ничего плохого в том, чтобы заботиться исключительно о себе, Син, как и нет ничего ужасного в масках и фальшивых образах. Тем не менее, как по мне, лучше использовать маску лишь по назначению, а не жить ею. Если ты сможешь продолжать следовать своему пути, будучи собой настоящим, ты не только добьёшься того, чего так хочешь, но и станешь намного сильнее. Приняв все свои грехи, ошибки и неудачи, ты сможешь стать по-настоящему сильным, и никто больше не сможет сломить твой дух и твою уверенность.

Сказав последние слова, он всё-таки покинул комнату и закрыл за собой дверь, давая мне, cудя по всему, передохнуть и проанализировать весь этот разговор. Я же не нашёл ничего лучше, кроме как попытаться заснуть. В тот момент мои мысли были беспорядочными, а разум не мог их правильно отфильтровать, так что нужно было сначала немного успокоиться и прийти в себя, а для этого нет ничего лучше крепкого сна.

Жизнь или смерть? Чего я жажду на самом деле? Хочу ли я продолжать бороться? Всё это так сложно. Если бы не Клаус, я бы ни за что не усомнился в своём пути, но он всё-таки вставил палки в колёса моего велосипеда, который умудрился развалиться сразу после первой небольшой кочки. Быть может, это даже… хорошо. Я не мог долго бегать от того, что меня действительно всё это время беспокоило, как и не мог бегать от факта, что я перестал быть самим собой. За это долгое время мне удалось привыкнуть к быстрой смене образов, что помогали мне в различных ситуациях, но в них нет абсолютно никакой силы, а ведь её мне и не хватило в битве с Потрошителем.

Смогу ли я… дойти до конца? Хватит ли мне для этого мотивации? Хватит ли мне… сил?

Для ответа на эти вопросы у меня есть целый месяц.

Точнее, всего лишь месяц.

* * *

Свет полностью исчез, заменившись беспроглядной тьмой, в центре которой был я. Тишина обволокла меня, а собственный голос казался абсолютным ничем. Единственное, что было слышно отчётливо — стук собственного сердца, что невероятно нервировал. Дыхание было настолько громким, что от его звука хотелось перестать дышать, надеясь побыть хотя бы несколько секунд в приятной и успокаивающей тишине.

Затем, мгновениями позже начал слышаться звук шагов. Шаг. Шаг. Ещё один шаг. Каждый из них слышался всё чётче и чётче, что означало, что кто-то ко мне приближался. Зрительный анализ результатов не дал — в стороне, откуда исходили звуки, никого не было видно. Но шаги продолжались, как и продолжала нарастать внутреннее беспокойство, вызванное смутными чувствами опасности и неизвестности.

Я попытался произнести вопрос, но голос оставался беззвучным, что также беспокоило меня, ведь причины столь необычного происшествия мне известны не были. Создалось впечатление, будто бы кто-то контролировал окружающее пространство, и этот «кто-то» явно недолюбливал мой голос и мои речи, потому и поставил меня на беззвучный режим. Чувство неприятное, но ничего с этим поделать я не мог, потому просто принялся ждать следующих событий, что должны были вот-вот развернуться на моих глазах. Ну, или же в моих ушах — я ещё не знал, на что рассчитывал неизвестный.