Фидель. Футбол. Фолкленды: латиноамериканский дневник - Сергей Брилёв

Хотя, конечно, часть света Латинская Америка — своеобразная.

Я оказался около этой ГЭС в очень жаркий, удушливый день. Очередная командировка в Южную Америку. Бросок в провинцию. Жара жуткая, а кондиционер в машине не работал. Засыпаешь за рулём. Правда, вот она — речка Уругвай. Пограничная, но без всяких погранзон. Купайся сколько хочешь. Но ныряешь, чтобы освежиться, а в воде чувствуется какое-то ещё движение, кроме течения. Как будто кто-то постоянно тебя касается. На берегу — местные. Спрашиваем, что это за странное движение в воде. А-а-а, говорят они, пираньи. Кто?! Да вы не волнуйтесь. Здесь другая разновидность. Они людей не едят. Ну ладно. Дело к вечеру, добираться до столицы по дороге без всякой разметки — опасно. Надо где-то переночевать. Находим гостиничку в уругвайском городе Фрай-Бентосе. Над стойкой регистрации вместо крыши — крона огромного дерева омбу. Почти такое же, на каком спасались герои романа «Дети капитана Гранта». Наутро выясняется, что и формы оплаты — как в XIX веке. То есть только наличные. Иду на центральную площадь, где в любом провинциальном городе Латинской Америки всегда находишь привычный набор: храм, телефон-телеграф, памятник местному герою, главный городской ресторан и банк. Во Фрай-Бентосе целых два банка! Ну, прогресс! Правда, банкоматов нет. Но можно снять деньги с карты через кассира. Тот будет долго вертеть в руках европейскую «Визу», рассматривать её чуть не через лупу, ксерить её с обеих сторон, ксерить паспорт, ну и так далее. О чём, впрочем, сразу предупреждает.

— Сеньор, а может, не надо мучиться? Это будет долго.

— Мне деваться некуда, мне наличные нужны, чтобы в гостинице расплатиться.

— Ну, как знаете, сеньор.

— Вашему банку, что, лишние деньги не нужны? Вы же свою комиссию на этом всё равно заработаете.

— Как скажете, сеньор.

Вот и южноамериканские правители при сношениях с Москвой часто выгод лишались как раз из-за того, что обычно мешало советской власти. Из-за неспешности, лени и... идеологии. Ещё в 30-х генерал Урибуру прикрыл в Буэнос-Айресе офис советского «Южамторга», объявив его «агентством по распространению коммунизма». А после свержения Перона — опять «болтанка». То экономические отношения с «совьетикос» свёртывают, то, наоборот, отправляют в Москву высокопоставленные делегации, а в Аргентину с первым в истории таким визитом летит советский премьер Косыгин. А вот уже при эскалации конфликта Аргентины с Чили за пролив Бигл орган Министерства обороны СССР газета «Красная звезда» поддерживает аргентинцев, а их нового диктатора Виолу называет «реалистом»[53].

И всё-таки такая реалистичность и самого Советского Союза — поразительна. СССР был, конечно, удивительным королевством кривых зеркал. О сталинских репрессиях — молчок. О диссидентах в «психушках» при Брежневе — только по Би-би-си и «Голосу Америки». Зато про Чили все знали, что там кровавая фашистская диктатура. При этом про Аргентину и Уругвай — молчок. Хотя, вообще-то, именно Аргентина и Уругвай держали континентальный рекорд по истреблению левых. У Пиночета — три тысячи жертв, а в Аргентине — в десять раз больше. В Уругвае — столько же, сколько у Пиночета, но и население — всего три миллиона. Там репрессии вообще дошли до абсурда.

Я в Уругвае лично знаю мужика (действительно обычного русского мужика), который в конце семидесятых выяснил, что у него там есть родственники, уехавшие туда ещё до революции. Списался. Получил от них вызов. Выехал из СССР. Из Ростова- на-Дону! А когда приехал в Уругвай, был немедленно брошен за решётку: «русский — значит, коммунист». Мы познакомились с ним за стойкой бара «Подставка» в самом русском городе Уругвая Сан-Хавьер в 1999 году, когда по-русски он говорил уже с трудом[54].

Ну да ладно даже с этим несчастным мужиком. В конце концов, по законам того времени он для СССР был «отщепенцем», и его Москва не стала бы защищать всё равно. Но и про страдания своих единомышленников, уругвайских коммунистов, в СССР говорили меньше, чем, например, про чилийского Луиса Корвалана. Корвалана принимали пышно, сам Брежнев обнимал и прослезился. Уругвайских коммунистов тоже вывозили, но с куда меньшей помпой. А на страдания аргентинских левых в Москве не просто закрывали глаза, а ещё и защищали хунту. В аргентинском МИД так и сформулировали: «В вопросе о правах человека мы чувствуем поддержку социалистических стран». Почему?

Советский дипломат, работавший в Буэнос-Айресе в 1987 году, рассказал мне любопытную историю. Он приехал в аэропорт «Эсейса» встречать министра иностранных дел Эдуарда Шеварднадзе. Как и полагается по протоколу, в'аэропорту были подняты государственные флаги Аргентины и СССР. И вот подходит к дипломату сотрудник аэропорта и спрашивает:

— А вы из посольства Израиля?

— Нет. Почему вы так решили?!

— Ну, флаг ведь еврейский.

— Почему вы решили, что еврейский?

— Ну а как же? Серп и молот. Жидомасонский символ. Это все знают.

Аргентинские военные с их специфическим взглядом на мир действительно культивировали идею о том, что коммунизм — это всемирный еврейский заговор. И вовсю эксплуатировали антисемитизм, пытаясь привить аргентинцам автоматическую неприязнь и к марксизму. Но трогали «нежно». В отличие от других левых организаций, аргентинская компартия (где, кстати, действительно много евреев) тотальному запрету не подверглась[55].

И вот теперь вопрос вопросов. Почему же Аргентина не трогала коммунистов, а СССР не трогал Аргентину?

Да потому что Аргентина и СССР были в тот момент друг для друга кормильцами.

В те годы Коммунистическая партия Советского Союза запустила новую программу. Продовольственную. Правда, даже и списание долгов колхозов, и гигантские вливания в сельское хозяйство возрождения селу не принесли. Почему самая большая страна в мире не могла себя накормить, я уже писал на примере маленькой, но куда более плодородной Кубы. Система была такая. Особенно плохо в СССР было с мясом и кормовыми злаками. Знал бы кавалер Ионин, что его родина станет не поставщиком, а импортёром зерна! Но Советская Россия зерно действительно покупала и судорожно искала, где бы его купить. Пришлось унижаться даже перед «главным противником». Ещё в 1972 году президент США Никсон заявил о «контракте века» на поставку в СССР девятнадцати миллионов тонн американского зерна. И ещё в шестидесятых первый миллион тонн зерновых поступит и из Аргентины. Платил Советский Союз исправно. На это можно было ответить даже и выделением в отдельную «касту почти неприкасаемых» коммунистов. Лозунг правых военных так и звучал: «Продадим тому, кто купит». И, соответственно, уважим того, кто купит. Но тем более громко этот припев зазвучал после ввода советских войск в Афганистан. Вашингтон призовёт Запад к эмбарго на поставку в СССР продуктов питания. Не присоединятся к этому эмбарго... Аргентина и Уругвай.

Крайне занятный отголосок той истории я недавно услышал в разговоре с одним знакомым, который отслужил срочную на советском военно-морском флоте, а теперь, уже как моряк российского торгового флота, зашёл в Монтевидео.

— Заходим в порт, и я глазам своим не верю. У причала — наш советский военный корабль. Но с каким-то странным флагом. Что за дела?

— А флаг какой?

— Ну, такие горизонтальные полосы, синяя, белая и ещё одна синяя, а по диагонали — красная.

— А, ну тогда это уругвайский военный флот. Такой флаг — это штандарт их отца-основателя Артигаса, а ныне — стяг знаменитого уругвайского футбольного клуба «Насьональ» и менее знаменитых, но очень даже существующих уругвайских вооружённых сил.

— Так корабли кому принадлежат: футболистам или военным?

— Военным, военным.

— А откуда у них наши корабли? Что-то я не слышал, чтобы мы их туда продавали.

— А мы и не продавали. Это корабли бывшей ГДР.

А дело в том, что ГДР прекратила своё существование как раз под первую войну с Саддамом. В ответ на его вторжение в Кувейт против Ирака тогда тоже объявили международные санкции. Но Уругвай, по опыту времён вторжения СССР в Афганистан, продекларировал, что ему участие в таких санкциях не по карману. И попросил у международного сообщества компенсацию. Так и достались наследникам боевой славы Артигаса корабли ВМФ социалистической Восточной Германии.

Ну а после ввода советских войск в Афганистан Уругвай и Аргентина уже не компенсацию просили, а просто-напросто выгребли квоту на продовольствие, которое до этого шло в СССР из США и Канады. По состоянию на 1981 год в СССР шли почти 42% всего аргентинского экспорта. А ещё более конкретно — 80,2% аргентинского экспорта зерновых (12 миллионов тонн) и каждая пятая экспортная тонна мяса. Это колоссальные объёмы для Аргентины. Значительны эти цифры и в масштабах СССР. Такие объёмы покрывали треть зернового дефицита великого, но голодного Советского Союза. Контракты на два миллиарда долларов в год! Аргентинскими и уругвайскими были и все те «вырезки», которые в московских кулинариях «выбрасывали» на прилавок (а чаще продавали по блату из-под прилавка) под коллективным, но манящим тогда названием «говядина импортная».