Послевкусие: Роман в пяти блюдах - Мередит Милети

Моя первая реакция — разорвать письмо на мелкие клочки и сжечь. Если я его порву, можно будет притвориться, будто его и не было, а когда доктор Д. П. попросит меня отчитаться за мои «дела-заботы», как она их называет, я отвечу, что ничего не получала. Последнее время она начала намекать, что я излишне вспыльчива и действую слишком прямолинейно и что мне следует быть более гибкой и настойчивой. Она относится к тем женщинам, которые любят говорить мало, но выразительно, поэтому в речи часто использует образные клише — это позволяет ей донести мысль, используя минимум средств. Каждый раз, когда я, по ее мнению, отвлекаюсь, она бросает какую-нибудь такую фразочку, а потом спокойно сидит, рассматривая свои ногти. В прошлый раз зашла речь о том, что за три недели я удосужилась выслать всего одно резюме. Доктор сказала, это можно объяснить только тем, что я не хочу себя утруждать. Я ответила, что просто заняла выжидательную позицию и смотрю, как будут развиваться дела в «Пост-газет», и только потом начну атаку на рестораны Питсбурга. Доктор заметила, что складывать все яйца в одну корзину — обычное для меня дело. Я ведь и раньше так поступала, верно? Я отдавала всю себя «Граппе» и Джейку, и чем все это закончилось? Я полностью исчерпала свои эмоции, а нужно было хоть что-то оставить про запас, лично для себя. Вот почему, осторожно сказала доктор, я чувствую себя такой потерянной и опустошенной.

Тогда я сказала, что брак — он как суфле. Готовить его нужно с любовью, точно соблюдая все пропорции и условия, ну и, конечно, под руководством умелого и талантливого повара. И если ты не в состоянии сложить все яйца в корзину совместной жизни, тогда нечего все это и затевать. Закажи суфле в ресторане, и дело с концом. Правда, вслух я этого не сказала, только подумала, и теперь жалею.

Сегодня, все еще мучаясь от обиды на «Пост», я решаю, что домашнее задание может подождать. Мне было задано составить список ресторанов, где я хотела бы работать, и изучить состояние рынка на предмет обслуживания вечеринок. Вскоре я прихожу к выводу, что меня не интересует ни то ни другое.

Позднее, когда я рассказываю об этом доктору Д. П., она кивает и спрашивает почему.

— Но послушайте, — говорю я, — я управляла и владела одним из самых успешных ресторанов Нью-Йорка и давно прошла ту стадию, когда соглашаешься работать на других. К тому же, если вы еще не заметили, я не слишком умею ладить с людьми.

Доктор смеется.

— Так открывайте свой ресторан, Мира. И вовсе необязательно создавать четырехзвездочное заведение. Это может быть чайная, кафе, магазин деликатесов, что угодно! Решать вам.

От злости я бью кулаками по диванной подушке. Опять то же самое!

— Я… я не желаю заводить новый бизнес.

Доктор склоняет голову набок и смотрит на меня с иронией.

— Но ведь это неправда. Вас же вдохновила мысль стать ресторанным критиком. Заняться чем-то совершенно новым.

Очевидно, язык моего тела подсказывает ей, что эта альтернатива уже в прошлом, и доктор сейчас же набрасывается на меня:

— Так что же вам ответили в редакции газеты?

Я отвечаю не сразу. Я ерзаю на месте и смотрю в потолок.

— Мои предложения в данный момент их не интересуют.

Мой голос звучит натянуто и сухо, как письмо из редакции. Внезапно я чувствую, как к глазам подступают слезы.

— Ясно, — спокойно говорит доктор и придвигается ко мне. — Я понимаю, Мира, для вас это настоящий удар. Сочувствую.

Я жду, что она скажет по поводу всех яиц в одной корзине, но она молчит.

Я начинаю плакать, хоть это просто нелепо. Я сжимаю кулаки и заливаюсь настоящими слезами, потому что получила три строчки формального отказа в работе, на которую, по большому счету, и не могла претендовать.

Доктор молча смотрит на меня, покусывая губу, затем протягивает мне бумажный платок.

— Что вам было труднее всего, когда вы управляли «Граппой»?

Я сморкаюсь в платок. Что было труднее всего? Да кто его знает, все было трудно.

— Трудности приходилось преодолевать каждый день. Управлять рестораном — дело нелегкое. А когда мы только начинали, вообще был кошмар — несколько недель до открытия и несколько после спать приходилось не больше пары часов в сутки.

— И все-таки вы выдержали и добились успеха. Наперекор всем трудностям, верно?

— Да, но тогда нас было двое. Мы были вместе. Одной мне не справиться.

Я громко всхлипываю и бросаю на доктора смущенный взгляд. Не могу поверить, что я превратилась в обычного, рядового пациента, который сидит и горько плачет в кабинете врача.

— Мира, не дайте Джейку лишить вас еще и этого.

Доктор произносит это тихо и мягко накрывает ладонями мои сжатые кулаки. И хотя ее голос спокоен, в нем чувствуется какое-то напряжение, очень похожее на гнев.

Глава 19

В холле «Хайлэнд Тауэрс» расположен магазин деликатесов, он же кафе, под названием «Кулек». Сначала я планировала зайти в «Ла Форе», и там приятно перекусить, и даже пригласить Ричарда, но после занятий с психологом я настолько выдохлась, что едва добираюсь до кафе на первом этаже. Я заказываю жаренный на гриле сэндвич «Ройбен» и жареную картошку, даже не заглянув в меню.

Официантка выкрикивает заказ повару и наливает мне стакан воды, пролив часть на щербатый столик. Повар начинает бурчать, что уже почти два часа дня, но официантка бросает на него испепеляющий взгляд.

— После двух у нас только пирог, кофе и лимонад, но ничего, милашка, не волнуйся, — успокаивает она меня, — сейчас еще без пяти.

На официантке коричневая униформа с белым воротничком и манжетами. У нее длинные, искусственно наращенные ногти, покрытые розовым лаком, на всех десяти пальцах по дешевому серебряному кольцу. Я пытаюсь представить себе, как я, в грязном белом фартуке и наколке, орудую возле гриля, одновременно принимая заказы от официантки, годящейся мне в бабушки.

— Спасибо, — все, что я могу ответить.

— Кофе?

Я молча киваю — говорить нет сил.

Сегодня доктор Д. П. заслужила двойную плату в нашем марафоне, посвященном моему психологическому выздоровлению. Последние полчаса она рассказывала мне о «теории прыгающей лягушки». Согласно этой теории, отсутствие опыта по части написания критических статей не имеет ровно никакого значения; если я решила взяться за это дело, нужно им заниматься, не обращая внимания на всяких Энид Максвелл, которые вставляют мне палки в колеса. То, что мне отказали, следует считать всего лишь небольшим препятствием, которое, может, перепрыгнешь, а может, и нет. Суть теории в том, что, не попробовав, не узнаешь. Поэтому я согласилась позвонить Энид Максвелл и уговорить ее со мной встретиться, чтобы после этого поразить глубоким знанием ресторанного мира Нью-Йорка. Причем так, будто делаю ей одолжение.

Когда я решительно отвергла этот план, доктор Д. П. заявила, что не стала бы предлагать, если бы сомневалась, что я справлюсь. «Нравится вам это или нет, Мира, но ни один человек не добивается успеха в своей профессии, если не применяет на практике принцип прыгающей лягушки». Когда я сказала, что существует еще и такая вещь, как элементарное везение, она напомнила мне о той железной решимости, с которой я пыталась удержать Джейка и сохранить «Граппу». Правда, это не сработало, но вовсе не потому, что я слишком легко сдалась.

Я жадно поглощаю сэндвич: порядочный кус консервированной говядины между двух пропитанных маслом ломтей ржаного хлеба, — на мой свитер стекают капли расплавленного сыра и русского соуса. Все очень вкусно, и я съедаю сэндвич до последней крошки, макая в оставшийся соус ломтики картошки. Чтобы совершить то, что я задумала, нужны силы.

Я оставляю официантке щедрые чаевые, которые она засовывает в нагрудный карман своей униформы.

— Спасибо, куколка, — говорит она, улыбаясь, машет мне на прощанье рукой, и ее кольца вспыхивают в лучах полуденного солнца.

Я собиралась сначала пойти домой и позвонить в редакцию и только потом идти к Рут за Хлоей, но, уже выходя из здания, я внезапно чувствую, как моя решимость ослабевает. Я подхожу к газетному киоску, решив, что сначала следовало бы купить газету и ознакомиться с содержанием кулинарной рубрики и только потом звонить Энид. Нужно же поразить ее прекрасным знанием всего, о чем пишут в их газете. Кроме того, раз уж я здесь, стоит прихватить свежий номер «Bon Appétit», чтобы узнать, какие рестораны Нью-Йорка удостоились внимания за последний месяц.

Спустя час я сижу, скрестив ноги, на своей кровати, сжимая в руке письмо из редакции, на котором записан номер телефона. Как-то все очень просто. Кулинарный раздел я прочитала от первого до последнего слова, причем дважды. И, честно говоря, начала сомневаться, стоит ли связываться с «Пост». Их рецепты ужасны (например, суп из замороженной цветной капусты со сливками, плавленым сыром и консервированными томатами!). Кроме того, каждую неделю дается обзор новинок в области замороженных фастфудов. На этой неделе рассматривались буритос с черными бобами, которые получили высшую оценку. Не понимаю, в Питсбурге вообще никто не готовит?