Под откос - Дмитрий Грунюшкин

Четкая задача до сих пор не была поставлена, поэтому взяли с собой «хабара» по максимуму. Лучше пусть, не пригодившись, лежит в салоне вертушки, чем вдруг что-то понадобится – а этого не окажется под рукой. Например, снайпер с громкой фамилией Зайцев пер на себе аж три винтовки и автомат, на все случаи жизни – «Винторез» для бесшумной стрельбы накоротке, дорогущую, но очень точную импортную винтовку AW, и тяжелую дальнобойную «пушку» фирмы «Барретт», больше похожую на противотанковое ружье времен Великой Отечественной. А автомат… Автомат нужен всем. Любой боец антитеррористической группы может оказаться в ближнем бою, несмотря на свою специализацию. И каждый был к этому готов.

Последним пробежал «технарь» Петя Ковтун, волоча с собой здоровенный чемодан с аппаратурой. Быстров отметил его хлопком по спине, дал отмашку пилоту, и нырнул в темный проем двери. Лопасти тяжелой воздушной машины стронулись с места, двигатели заревели все громче и громче. К их реву примешался свист турбины и рассекаемого винтом воздуха.

Командир группы спецназа прошел к своему месту возле кабины летчиков, принял от них «говорящую шапку», натянул ее на голову и посмотрел на своих парней.

За каждого из них он отдал бы половину жизни. Каждому из них эту самую свою жизнь он доверил бы, не сомневаясь, и не только свою жизнь, но и жизнь самых близких ему людей – матери, жены, дочери.

Они были очень разные, большей частью вовсе не похожие на киношных героев. Обычные лица. Обычные фигуры. Только три человека из группы «тяжелых», чьей основной функциональной задачей был прорыв, выглядели по-медвежьи. Остальные вовсе не качки, скорее жилистые, чем мощные. Каждый из них прошел обкатку на войне, хотя особой необходимости в этом и не было. Но только под огнем можно проверить человека окончательно. И все прошли этот экзамен спокойно и достойно. Без героизма, надежно, как положено.

На них не распространялся мифический и героический флер легендарной «Альфы». Они были просто региональным подразделением антитеррора. Но на самом деле, по уровню подготовки вряд ли уступали своим федеральным коллегам из подразделения «А».

– Маршрут получен? – спросил Быстров у пилота.

– Так точно, – прозвучало в наушниках шлема. – На север, до «железки», там наведут на объект, дальше на бреющем идем параллельным курсом вплоть до особых распоряжений.

Майор еще раз посмотрел на команду, поднял руку с выставленным большим пальцем. Остальные продублировали жест.

– Поехали, – скомандовал Быстров.

Вертолет взревел еще громче, натужно вздрогнул, медленно оторвал колеса от бетона взлетки, поднялся на несколько метров, наклонился вперед, и полетел все быстрее и быстрее, постепенно набирая высоту.

Его бортовые огни были погашены, и он невидимым призраком мелькнул над домами, садами, дорогами. Только свист двигателей раздавался с еще темного неба.

В нескольких сотнях километров от них, на другом аэродроме, другие офицеры занимали свои места в тесных кабинах штурмовиков Су-25. Командир дежурного звена, поднятого по готовности номер один, немолодой уже подполковник с седыми усами на вытянутом сухом лице, подключил шлемофон к бортовой системе связи и стал придирчиво наблюдать, как аэродромная обслуга суетится возле его самолета.

Они сноровисто подогнали аэродромный «пускач» АПА на базе «Урала» и сейчас подключали к самолету кабеля, чтобы запитать все его энергосистемы. Это было похоже на то, как врачи опутывают тело больного разными трубочками и проводками, чтобы вдохнуть в него жизнь. Персонал работал слаженно, как на тренировке. Вскоре все было готово. Теперь в нужный момент оставалось запустить двигатель, выдернуть кабеля – и самолет готов к взлету.

Седоусый посмотрел направо. Там те же обряды совершались с «Грачом» его ведомого, молоденького лейтенанта, год назад выпустившегося из училища. Лейтенант почувствовал взгляд командира, и бодро помахал ему рукой. Подполковник коротко махнул в ответ, и откинулся на спинку кресла. Он нервничал.

Подполковник в своей жизни хватил лиха. В Афганистан он не попал, зато Чечню пролетал вдоль и поперек, и в первую, и во вторую кампанию. Штурмовики работали на самых опасных направлениях, и схлопотать «Стрелу» или «Иглу» в борт было делом плевым. Но ему повезло, его ни разу не «свалили».

Странный, нелепый холодок в пальцах и легкое подрагивание «ливера» мешали сосредоточиться. Подполковник был сбит с толку. Под крыльями «Грача» висели боевые управляемые ракеты класса «воздух-поверхность» – и это было нормально. Для войны. Но какая к черту война тут, за Уралом? И почему нет внятного указания на то, что предстоит сделать?

В зоне радиуса боевого действия был полигон. Седоусый успокаивал себя тем, что его просто выведут туда, дадут цель, и он отбомбится по ней. Как всегда – на отлично. Он не промахивался. Разумеется, это просто учебный вылет.

Попов, ведомый, положил руку на край кабины и барабанил пальцами, словно по дверце автомобиля. Он не размышлял, он просто готовился к вылету. Для него пока не было разницы между боевым вылетом и учебным заданием.

Но что-то было не так. Слишком много раз подполковник уже летал на полигон. Слишком много он уже видел. Все было не так. Все было неправильно.

Небо над страной, лежащей в ночной тени, не спало. Разноцветные мигающие огоньки бортовых огней плыли в черном небе, и те редкие люди, что бодрствовали в этот предутренний час, не обращали на них ни малейшего внимания. И лишь авиадиспетчеры сбивались с ног. Повинуясь указаниям сверху, они в срочном порядке расчищали воздушные коридоры для незапланированных самолетов.

…На предельной скорости летел на восток Ил со странной надстройкой над кабиной пилотов, похожей на гребень экзотической игуаны. На воздушном командном пункте, защищенном от ядерного взрыва и снабженном всеми возможными средствами связи и управления спешил к месту трагедии генерал-лейтенант ФСБ Храмцов…

…Параллельным курсом несся другой Ил, в утробе которого бойцы легендарной «Альфы» готовили к бою оружие и изучали – а, вернее, освежали в памяти – особенности работы в условиях пассажирского железнодорожного состава…

…Где-то на высоте в двенадцать километров, куда не залетают пассажирские самолеты, словно кондор парил А-50, самолет ДРЛО – дальней радиолокационной разведки и обнаружения – с характерным зонтиком над фюзеляжем. Его приборы уже зафиксировали полученную со спутников информацию о месте положения захваченного поезда, и теперь следили за ним, готовые в любой момент передать целеуказание ждущим на земле штурмовикам…

Три сотни измученных человек сидели под прицелами автоматов. И не знали, что находятся под прицелом куда более могучего оружия.

Еще один вертолет в это время летел на восток. В большом пассажирском отсеке Ми-8 находилось всего пять человек. Все они были одеты в полевую форму, но смотрелись разношерстно. Двое в штатном армейском камуфляже, один в застиранной «горке» покроя времен войны в Афганистане, один в новеньком натовском камуфле и дорогущих гортексовских ботах, а пятый носил навороченную форму коммерческой модели.

– Ну, скоро уже? – крикнул «американец», силясь перекрыть рев мотора.

Плотный, если не сказать – полный мужик молча встал и прошел за переборку к летчикам. Там он натянул свободный шлемофон и поинтересовался:

– Ну как? Должны уже подлетать вроде?

– Почти на месте, – согласился командир экипажа. – Это где-то здесь, в этих краях. Надо просто вычислить поточнее, чтоб вам ноги не бить по сопкам.

Он кивнул на планшет штурмана, где на темном экране среди разводов координатной сетки пульсировала красная точка.

Небо на востоке стало уже совсем светлым, горизонт наливался яркой желтизной с густой красной полосой у самой земли. Но тут было еще темно. Вертолет шел низко над землей, огибая склоны могучих сопок, поросших лесом, словно валуны мхом. Округлые их вершины торчали из белесой пены густого тумана, как мокрые спины невиданных животных.

По кабине гулял сквозняк, но даже отсюда кисель тумана казался сырым и зябким, и командиру оперативной группы ФСБ совсем не хотелось в этот кисель нырять.

Вертолет накренился, в вираже проходя между склонами двух сопок, и толстяку пришлось схватиться руками за изголовье кресла пилота.

– Это здесь! – воскликнул штурман, тыча пальцем вниз. – В распадке!

– Садись! – скомандовал толстяк.

– Ты что? – покрутил у виска пилот. – С дуба рухнул? Садиться в темноте да еще в туман? Раньше чем через три часа здесь и делать нечего. Сейчас сбросим свой маяк…

– Маяк свой сбросишь за соседской баней, – рявкнул оперативник, сжимая плечо пилота мощной пятерней. – Здесь речь на минуты идет. Мотаться туда-сюда некогда. Так что высадишь нас там, где я тебе скажу.