Под откос - Дмитрий Грунюшкин

– Да я и не скрываю, – тяжело вздохнул Миронов. – Так уж получается, что по башке достается не тем, кто совершает, а тем, кто об этом начальству говорит. Мои парни засекли оживление вокруг мест хранения «изделий». И настояли на проверке. Оказалось, что у вояк там жуткий бардак. Эти «ранцы» там хранятся уже лет тридцать. За это время столько народу сменилось. Уже и страны-то той давно нет. Отчетность аховая. Сколько-то изделий утилизировано по причине окончания срока хранения. Самое обидное, что мои парни сработали на «пять», а их обвиняют в недостаточном контроле, хотя это дело военных. Короче, наказывают за усердное несение собственной службы. В общем, неясна судьба двух «чемоданов». Ничего не могу утверждать, работа еще не закончена, но могу допустить, что у этого твоего джигита может оказаться один из них.

– Один? – быстро переспросил Трофимов.

– Остался нюх оперативника, – похвалил друга Миронов. – По второму «изделию» как раз сейчас оперативное мероприятие проводим. А за остальные ручаюсь.

– Ты говоришь, они могли пропасть на стадии утилизации? Так может они и не рабочие вовсе?

– Над этим еще работать и работать. Я только предположение высказал. По второму «чемодану» результаты должны быть вот-вот, сразу тебе сообщу.

– А по редкоземам что? – вкрадчиво поинтересовался Геннадий Михайлович.

– Ну, старый пес! – рассмеялся Родион Егорович. – Все знает! У тебя в моем управлении казачка засланного нет случаем? Там похожая история – все проблемы в бумагах лаборатории. Не сходятся там циферки кое-где. Утечкой пахнет.

– Радиоактивное вещество? Как оружие может использоваться?

– Не совсем так. К оружию отношение имеет, но само по себе почти безопасно. А вот при использовании в системах самонаведения или спутниковой навигации позволяет обладателю так далеко прыгнуть вперед, что все лаборатории НАСА и «Силиконовой долины» покажутся средневековыми кузницами и останутся без работы. Безумной цены камушки, бриллианты отдыхают. Но это уже не моя головная боль. Это будет мой сменщик раскручивать.

– Сменщик?

– А ты думал, мне за эти подвиги медаль дадут? – снова засмеялся Миронов.

Геннадий Михайлович и сам об этом уже думал, но сейчас с особенной горькой ясностью понял, что скоро останется последним старым мамонтом в среде бойцов безопасности нового поколения. И тогда его дни на этой должности будут сочтены – новый механизм не потерпит в своем чреве старых гаек.

– Егорыч, ты будь на связи, хорошо? – устало попросил Трофимов. – Есть у меня ощущение, что как-то уж очень кучно у тебя проблемы случились. Да и Руслан этот про какой-то сюрприз намекал. Может, они вторую бомбу рвануть хотят, чтоб нам серьезность намерений продемонстрировать.

– Не дай Бог, – мрачно ответил Миронов. – Вот под такой аккомпанемент мне уходить точно не хочется.

Взгляд Руслана не предвещал ничего хорошего. До сих пор все шло гладко. Даже слишком гладко. И он пребывал в состоянии, близком к эйфории. Но стоило появиться первым сбоям в программе, как весь оптимизм стал улетучиваться. А проблемы наваливались одна за другой, и дальше их будет только больше. И тут Витя подбросил еще одну.

– А как вы собираетесь отцеплять вагоны с заложниками?

Руслан вздрогнул, и пристально посмотрел на нежданного помощника. Тот дернул кадыком, глаза его забегали от страха, но он нашел в себе силы, и продолжил, но уже безо всякого вызова в голосе. Человек перед ним был слишком опасен, чтобы его дразнить.

– Я имею в виду, что это же не времена гражданской войны, и не кино про басмачей. Современный состав – сложное сооружение. Его просто так не расцепишь.

Дикаев несколько секунд буравил его взглядом, и вдруг неожиданно подмигнул.

– Ну, а в чем проблема? Расскажи-ка нам?

Витя снова сглотнул, и заторопился:

– Во-первых, рычаг расцепа между вагонами. Даже если до него добраться – сил расцепить не хватит, будь ты хоть чемпион мира по штанге. На станциях вагоны расцепляют, когда они стоят и состав сжат. А когда он растянут – это же сотни тонн!

Командир боевиков весело прищурился.

– А ведь ты не просто так мне это говоришь, да? Значит, знаешь, как это сделать?

Соколов перевел дух, боясь сделать ошибку.

– Чтобы сделать расцеп, нужно, чтобы состав сжался. Лучше всего это сделать на спуске, чтобы не терять скорость. По команде машинист чуть притормаживает. Совсем чуть-чуть! Вагоны накатятся, автосцепки выберут зазор, и рычаг можно будет сдвинуть.

– Молодец, – похвалил Руслан. – Но ведь это еще не все, правильно? Ты говорил про проблему, а тут просто неудобство. Решаемое. И в чем тут невероятная сложность конструкции современных поездов?

Акцент из его речи совсем куда-то пропал, да и говорил он очень складно. Но Витя не обратил на это никакого внимания, он был слишком занят своими мыслями.

– Главная проблема – в тормозной магистрали.

– Поясняй, – потребовал Бек, стоя в проеме двери.

– Ну…, – нервно дрожа голосом, начал Витя. Он лихорадочно подбирал слова, чтобы доступно объяснить боевикам сложные технические понятия. – Тормоза поезда устроены совсем не так, как в машине. В автомобиле, чтобы затормозить, нужно подать под давлением специальную тормозную жидкость в тормозной цилиндр, и он своим усилием разожмет колодки. Они упрутся в тормозной диск, и начнут тормозить. Отпустишь педаль, цилиндр вернется на место, колодки сожмутся – и можно ехать дальше.

– Спасибо за ликбез, – хмыкнул Руслан. – Что дальше?

– А в поезде все наоборот! – воскликнул Витя. – В целях безопасности здесь сделано так, что тормоза как бы наоборот – всегда нажаты, и тормозные колодки пружинами всегда тормозят. И чтобы их отжать и дать колесам крутиться, по тормозной магистрали подается сжатый воздух. Сразу на все вагоны. Видели между вагонами внизу такие шланги? Вот по ним воздух и идет. Как только происходит утечка воздуха, пружины сразу разжимаются, и весь состав тормозит до полной остановки.

– Бабах! – хлопнул в ладоши Бек.

Витя аж подпрыгнул от неожиданности.

– Ну, блин, изобретатели! – нахмурился Руслан. – Какую только фигню не придумают, лишь бы все усложнить.

– Ну, я же упростил все, – потупился Витя. – Там все сложнее – тормозные резервуары, воздухораспределители и прочее – но суть такая же. Поезд тормозит из-за понижения давления в магистрали, а не из-за повышения, как автомобиль.

– Для тупых, короче, адаптировал, – засмеялся Бек. – И какие будут твои предложения? Или мы всю братию до самой Москвы повезем. Нам не жалко. Хорошая компания.

Воздуха в груди Соколова стало почему-то не хватать, и он сделал несколько глубоких вдохов.

– Надо перекрыть тормозную магистраль. Но концевой кран под самой автосцепкой. Надо быть обезьяной, чтобы туда пролезть на ходу. На спуске надо сдернуть рычаг сцепки, пока вагоны сжаты, а потом сразу перекрыть концевой кран на составе. Отцепленный вагон начнет отставать, шланг магистрали натянется, отцепится – и вагон сразу начнет тормозить. А мы поедем дальше.

При слове «обезьяна» по лицу Руслана пробежала тень. Именно на Маймуна он и рассчитывал, когда планировал эту операцию.

– Вот и отлично, – решил он. – Ты все это и сделаешь.

– Я?! – побледнел Витя. – Но я не смогу! Я упаду!

– Ничего, встанешь и догонишь, – заржал Бек.

– Если я хоть немного ошибусь, то разрядится вся тормозная магистраль, и поезд остановится!

– Значит, ты будешь делать все очень аккуратно, – жестко прекратил спор Дикаев. – Ты хотел нам помочь? У тебя есть шанс стать героем.

Голова Вити начала кружиться, в ушах появился тонкий звон, и пальцы стало покалывать. Похоже, он своим языком вымолил себе досрочный смертный приговор.

– Руслан, есть кое-что интересное!

В купе протиснулся Салман. Он бросил на полку сумку с собранными мобильниками и документами, которые нашлись при себе у заложников, и протянул Руслану красные корочки.

Дикаев повертел их в руках.

– Пресса, – хмыкнул он. – А что, может пригодиться. Это та девица, с телефоном. Ну-ка, тащи ее сюда. Организуем пресс-конференцию.

– Вперед! Вперед! Поторапливаемся!

Майор Быстров хлопал по спине каждого пробегающего мимо него бойца, как бы отмечая его своей рукой. Он зря их подгонял, группа и так с лихвой перекрывала все нормативы. Тяжело нагруженные оружием и снаряжением спецназовцы по одному выбегали из обычного на вид автобуса, подогнанного прямо на летное поле, и скрывались в чреве «коровы», как иногда называли вертолет Ми-8. Называли тихонько, чтобы не слышали летчики, которые за такую «кличку» своей машины могли и шею намылить, не заботясь о чинах.

Четкая задача до сих пор не была поставлена, поэтому взяли с собой «хабара» по максимуму. Лучше пусть, не пригодившись, лежит в салоне вертушки, чем вдруг что-то понадобится – а этого не окажется под рукой. Например, снайпер с громкой фамилией Зайцев пер на себе аж три винтовки и автомат, на все случаи жизни – «Винторез» для бесшумной стрельбы накоротке, дорогущую, но очень точную импортную винтовку AW, и тяжелую дальнобойную «пушку» фирмы «Барретт», больше похожую на противотанковое ружье времен Великой Отечественной. А автомат… Автомат нужен всем. Любой боец антитеррористической группы может оказаться в ближнем бою, несмотря на свою специализацию. И каждый был к этому готов.